Судьба словно в насмешку уничтожила перспективных молодых специалистов и оставила коптить небо мерзкого втыкана и убийцу. Целый и почти невредимый, я распластался на полу. Форменная куртка успешно справилась с тяжелейшим испытанием. В момент взрыва ткань затвердела, и я не получил ни одной царапины, если не считать изодранных в кровь и местами обожженных кистей рук.

Обычно террористы не ограничиваются одной бомбой, и в ближайшие секунды следовало ожидать продолжения кровавого фейерверка. Отпихнув в сторону изрешеченный и опрокинутый холодильник с напитками, я оторвал живот от обугленных половиц, вскочил на ноги и пробежал четыре шага. Мне хорошо запомнился каждый сантиметр этого неблизкого пути. Вот только момент, когда я укрылся за единственной уцелевшей стеной, не сохранился в моей памяти. Возможно, я потерял сознание и очнулся только оттого, что стих свист второй волны взрывающихся дротиков. Прямо рядом со мной мертвая повариха страстно обнимала покореженную плиту. На месте ее головы зияла пугающая пустота.

Толстое тело не желало расставаться с жизнью и все еще трепетало в предсмертной агонии. Я отвел глаза.

Официант Вилли лежал в углу. Из-за неестественно вывернутых конечностей я опять перепутал его с роботом.

Из разорванного горла Вилли толчками выплескивалась кровь, из сломанной груди торчали острые осколки ребер. В глубокой ране темно-красными виноградными гроздьями надувались и лопались кровавые пузыри.

Я бросился к официанту и большим пальцем зажал разорванную артерию. У этого парня еще был шанс выжить.

«Скорая», — подумал я и услышал унылый голос автоответчика: «Сеть недоступна, сеть недоступна, сеть…», быстро заглушённый короткими гудками. Невероятно.

С тех пор как я во втором классе средней школы установил в свой череп лучшую, по тогдашнему моему мнению, модель мыслетелефона, не случилось еще ни одного сбоя. Сейчас же сверхнадежная система не работала, и это казалось самым страшным из всего, что могло произойти. Я смотрел на свои окровавленные руки, умирающего официанта и слушал гудки разрушенной телефонной сети.

Вилли умер у меня на руках, так и не дождавшись помощи.

Я вытер липкие пальцы об обмякшую куртку. Когда Вилли сделал последний судорожный вдох и затих, все мои переживания превратились в хрупкий сухой лед.

Стали мелкими и неинтересными все неразрешимые проблемы. Одна мысль неустанно сверлила мозг: найти того, кто это сделал. Найти и уничтожить. Я был холоден и бесстрастен, словно робот, исполняющий безусловную программу. Я шел по улице и не вжимал голову в плечи при звуках взрывов. Я старался увидеть и запомнить все. Перевернутые и искореженные машины были похожи на трупы больших домашних животных. Их было жалко почти так же, как искалеченных людей, лежащих рядом. Между воющими от боли окровавленными человеческими существами метались, потеряв разум, те, кому повезло остаться невредимыми. Не в силах что-либо сделать они орали друг на друга и каждую минуту безуспешно пытались связаться с кем-нибудь по телефонам. Чем-то они напоминали верующих, чьи боги забыли про них и уже не отвечали им на их мольбы.

Кое-где к раненым пикировали автоматические медицинские модули. Эти роботы не пользуются телефонной сетью. Они постоянно дежурят в стратосфере и распознают человеческую боль за много километров.

К сожалению, их слишком мало и они слишком слабы, чтобы спасти всех, ведь создавались они исключительно для помощи детям, у которых еще нет мыслетелефонов.

Глыба Института Времени празднично переливалась всеми цветами радуги. Кто-то умело манипулировал защитными полями, виртуозно отражая атаки трудноразличимых с большого расстояния летательных аппаратов. Происходящее не было похоже на террористический акт. Скорее напоминало хорошо спланированное военное нападение. Кто-то нанес по городу массированный бомбовый удар. Но кто? На Земле уже больше ста лет не велись крупные боевые действия. В Солнечной Системе у Человечества вообще нет врагов, если не считать Калифорнийской Конфедерации, но даже с поддержкой пиратствующих сепаратистов из Пояса Астероидов они не могли совершить ничего столь масштабного. Подобное выступление было бы самоубийством для этого карликового буржуазного государства, чьи часы и так уже сочтены. Тогда кто? Пришельцы из глубин космоса? Ерунда. Звездные войны так не начинаются. Хотя откуда я могу знать? Может быть, именно так они и начинаются: взрывы, бомбы, дротики. От мысли о дротиках я покрылся холодным потом, и гипотеза об инопланетных нелюдях перестала казаться мне такой уж невероятной.

Спасательные службы наконец-то очнулись от шока.

Большой грузопассажирский антиграв с громким скрежетом опустился рядом с руинами одного из домов.

Оранжевые фигурки людей и синие силуэты андроидов разбежались по всем направлениям в поисках тех, кому еще можно было помочь. Из того же антиграва выползли три огромных кибернетических паука. Несмотря на чудовищные размеры, механизмы были легкими и мощными. Своими многочисленными захватами они принялись бойко раскидывать завалы, изредка испаряя аннигиляторами особо крупные обломки. Между членистыми лапами чудовищ роились летучие медицинские роботы, которые благодаря крошечным размерам легко протискивались в любую щель и на месте оказывали первую помощь пострадавшим. В совсем уж безвыходном положении эти роботы, скооперировавшись, могли отчекрыжить застрявшему человеку голову, чтобы спасти хотя бы мозг.

Новый бомбовый удар превратил спасателей в визжащие от боли куски рваного мяса и тихие трупы. Меня сбило с ног взрывной волной и швырнуло на тротуар.

Невыносимый грохот отвердел неодолимой тишиной, и прошло несколько минут прежде, чем я снова осознал себя живым. Голова раскалывалась на части. К счастью, не в прямом, а всего лишь в переносном смысле. Я подивился обилию своей крови на поребрике, отер тыльной стороной ладони лицо и попробовал встать. Мир качнулся, но устоял. На перекрестке очень страшно и тоскливо надрывалась сирена горящего пожарного антиграва. Антиграв исторгал из своего разодранного чрева шипящую пену и контуженых пожарников. Сквозь вой и ругань иногда прорывался истошный женский крик и чьи-то стоны.

Десант спасателей полег в полном составе. В строю осталось четыре покалеченных медицинских робота, но они ничего не могли сделать. Раненых и недавно убитых было слишком много, а криоконтейнеров слишком мало. Ампутированные головы некуда было складывать.

К счастью, подкрепление не заставило себя ждать. Над деревьями, выбирая место для посадки, уже барражировали еще два антиграва «Компакт-РАФ» с красными крестами на бортах и днищах. Один из пилотов решительно направил свою машину на газон рядом с галантерейным магазином, и близкий взрыв смачно впечатал пятитонный аппарат в фасад древней многоэтажки.

Второй антиграв, слегка качнувшись на взрывной волне, мягко шлепнулся на иссеченную дротиками клумбу.

Из него никто не вышел. Сквозь продырявленную во многих местах обшивку я увидел, как пилот, разжав окровавленные пальцы, отпустил штурвал и откинулся на спинку кресла.

На Ленинском проспекте выросли серые поганки новых взрывов. Застрявшие в пробке легковушки, кувыркаясь, полетели в разные стороны. Они падали на газоны и тротуары, добивая выживших прохожих. Пропитанный железными осколками и вибрирующий смертью грохот буквально парализовал меня. Только через несколько секунд я вышел из ступора и нашел в себе силы распластаться на асфальте. Что-то больно царапнуло меня по лбу. В асфальте рядом с моей рукой образовались сразу три глубокие выбоины. Мелкое крошево больно оцарапало кожу. С трудом отжавшись от спасительной плоскости тротуара, я бросился вдоль улицы.

Как мужчина, как гражданин, да и просто как вооруженный человек, на глазах которого совершается преступление, я должен был как можно скорее вступить в бой. Я ведь так и хотел поступить, но никак не мог найти, с кем драться. Кто противник? Неизвестно. Откуда наносятся удары? Непонятно. Какая цель у нападающих?