Жандармы даже не посмотрели на меня. Арестантский ошейник не защелкнулся у меня на шее. Не за мной, что ли? Я начал неуверенное перемещение вперед. Шел нарочито неспешно, чтобы эти двое не подумали, будто я хочу от них сбежать. Они и не думали. Похоже, они вообще никогда не думали. Они просто двинулись следом. Услышав за спиной тяжелую поступь, я свернул к окну и остановился. Жандармы замерли у лестницы. Уходить они явно не собирались, но и не приближались, словно наивно полагали, что я не замечу их присутствия. Странное поведение страшных людей. Не очень похоже на то, что меня взяли под стражу. Скорее напоминает почетный караул. С какого втыка мне эскорт? Да еще такой, что врачи шарахаются.

Мимо окна промчался дымящийся антиграв с эмблемой 26-го медкомплекса Ленинграда. Он вильнул скособоченным стабилизатором и с грохотом рухнул на посадочную площадку. Там, вокруг приемных порталов госпиталя, образовалась пробка из карет «Скорой помощи». Среди застывших в жестком клинче машин метался одинокий гаишник, пытающийся хоть как-то разрулить ситуацию. У него под ногами путался младший медперсонал, норовивший чуть ли не по крышам антигравов доставить раненых внутрь здания. Некоторые сообразительные водители поднимали машины в воздух и разгружались прямо в окна второго и третьего этажей.

Медсестры и медбратья при этих операциях проявляли воистину акробатическую сноровку и самоубийственную отвагу.

Оглянувшись на свой жандармский эскорт, я помахал ему рукой и спустился вниз по лестнице. Тяжелые подошвы жандармов угрожающе грохотали вслед за мной.

Я остановился. Грохот стих. Что все это значит, в конце концов? Кто-нибудь объяснит мне, в чем дело? Может быть, просто поговорить с этими ребятами? Я уже развернулся к жандармам, чтобы потребовать объяснений, в этот момент мне на плечо легла чья-то рука.

— Товарищ Ломакин?

— Да. Это я. — Оборачиваться не хотелось.

Наоборот, появилось непреодолимое желание максимально оттянуть окончательное прояснение ситуации.

Стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, я повернул голову. Рядом со мной стоял взмыленный толстый и совершенно лысый негр. По моим ноздрям резанул запах пота, перемешанного с сомнительным ароматом очень сильного дезодоранта. Невероятное амбре!

Живой человек не может так пахнуть. Мой нос наполнился соплями, а на глазах выступили слезы. Неужели у меня аллергия на негров? К счастью, платок с эмблемой госпиталя оказался на своем стандартном месте, в нагрудном кармане пиджака. Всякой ерундой, вроде раскладки платков, обычно занимаются роботы, а они никогда ничего не забывают.

— Товарищ Ломакин, — негр был слегка озадачен моими гримасами и оглушительным чиханием. — С вами все в порядке?

— Да. Простите. Все хорошо, — почти членораздельно произнес я и снова чихнул. — Немного не долечился. Извините, пожалуйста.

— Я — Сис Лавилья, агент КБЗ. — Он сунул мне под нос жетон, хорошо знакомый мне по фильмам.

Щит, меч и красная пятиконечная звезда с серпом и молотом в центре. Личный номер как будто случайно прикрыт большим черным пальцем со щербатым розовым ногтем.

— Извините за конвой, — Сис мотнул головой в сторону жандармов за моей спиной. — Но вы теперь человек со степенью «А», то есть очень важная персона.

Степень «А»? Неслабо. За какие заслуги мне такой королевский почет? Они все с ума посходили, пока я сращивал кости в темпоральной камере? Или это такая хитроумная технология ареста?

— Вы, очевидно, ошиблись. — Я сделал шаг назад. — Вы перепутали меня с кем-то. Я не тот, кого вы ждали.

— Пройдемте, товарищ Ломакин. — Сис Лавилья учтиво показал мне на дверь госпиталя. — Я здесь по поручению члена Правительства Солнечной Системы, имя которого не могу вам назвать. Я должен немедленно доставить вас в безопасное место. У меня есть приказ не настаивать, если вы твердо откажетесь следовать за мной, но в то же время я должен постараться быть максимально убедительным.

Мою фамилию он называл правильно, следовательно, если кто и ошибся, то не Сис Лавилья, а его начальник. С ним и придется решать все вопросы.

— Вы согласны последовать за мной? — Он с заметным интересом ожидал ответ.

— Да. — Мой кивок послужил сигналом к появлению сразу двух десятков жандармов, которые заботливо обступили нас со всех сторон.

Увидев мое озадаченное лицо, Сис успокаивающе заулыбался и очень выразительно показал жестами, что ему непременно отрежут голову, если со мной что-нибудь случится. Забавный негр. Он начинал мне нравиться. Агент галантно взял меня под локоток и препроводил к выходу. Старинные стеклянные двери были заблокированы в открытом положении двумя кирпичами и жалобно позвякивали, когда мимо них проезжали каталки с новыми пациентами. В вестибюле суетились люди.

Все они были грязными и озлобленными. Отовсюду слышались короткие приказы, слегка усиленные усталым матом. Санитары в замаранных кровью балахонах с большими красными крестами на спинах и пожарники в потемневших от копоти скафандрах угрюмо перетаскивали раненых. Мускулистый хирург прямо на полу деловито отрезал голову милиционеру с пробитой навылет грудью. Рядом скулила от ужаса юная практикантка.

Она держала в руках анабиозный бак, из-под крышки которого вырывались густые клубы испаряющегося азота.

Мощные, закованные в броню и экзоскелеты, жандармы образовали живой коридор от ступеней госпиталя до гостеприимно распахнутой дверцы правительственной «Чайки». Подгоняемый Сисом, я не успел опомниться, как очутился в кожаном чреве бронированного лимузина. Рядом со мной плюхнулся на сиденье агент КБЗ. Едва слышно клацнула захлопнувшаяся дверь. Машина сорвалась с места. Меня отшвырнуло на мягкую, как облако, спинку кресла.

— За что такое счастье? — спросил я, ошалело оглядываясь назад.

За «Чайкой», окруженной эскортом одноместных антигравов, следовал патрульный космоплан дальнего охранения. Он не был предназначен для полетов на низких высотах, да еще и в плотных слоях атмосферы.

Обычно эти аппараты сопровождали пассажирские лайнеры на рейсах между марсианскими космопортами и планетами системы Юпитера. Если это чудовище приволокли сюда, значит, кому-то очень сильно понадобилась невероятная мощь его орудий.

— Выпьешь? — Сис откинул роскошную медийную панель, скрывавшую замаскированный бар.

Все-таки у этого негра, несмотря на место работы, хорошие манеры. Пожалуй, я был к нему несправедлив.

Не исключено, что в обычные дни и запах от него исходит вполне обыденный. Может быть, он даже благоухает, как утренняя роза, но сегодня день очень плохой. Пожалуй, если бы можно было извиниться за оскорбительные мысли, я бы сейчас так и сделал.

— «Дюшес-СТК» есть? — нахально спросил я.

— Дерьма-с не держим-с. У нас не подпольный свингклуб, чтобы стимуляторами баловаться. — Он протянул мне холодную банку клюквенного морса. — Пожалуй, тебе и этого хватит для бодрости.

Гад! Африканское животное! Подумать только, за пять минут я два раза ошибся в одном и том же человеке. Удивительно. Всегда считал, что умею разбираться в людях.

— Куда движемся? — поинтересовался я, принимая угощение.

Сис не стал замысловато выкручиваться или нагло врать. Но не сказал и правды. Просто промолчал. Скорчил таинственную рожу, выпучил глаза и развел руками, показывая, как сильно он хотел бы все мне рассказать, но некие высшие интересы Человечества заставляют его держать язык за зубами. Почему эти чернокожие так любят кривляться?

Космоплан ревел где-то над крышей несущегося на минимальной высоте лимузина. За окном промелькнула Лиговка, дом Перцова и свежие руины Московского вокзала. Низко парящая над дорожным полотном «Чайка» разбрызгала огромную лужу пожарной пены. У длинного ряда продолговатых блестящих свертков, разложенных на тротуаре, кортеж почтительно притормозил. Некоторые свертки были открыты, и спасатели упаковывали в них обугленные куски человеческих тел.

— Кто на нас напал? — тихо спросил я, когда мы миновали унылую вереницу мертвецов.