За этими разговорами мы и прикончили бутылочку Pale Cream, а к этому времени нас и пригласили в столовую.

Ужин тоже прошел "в теплой, дружественной обстановке". За столом собралось все семейство Раухов, из приглашенных были только я и Герарди Борис Андреевич.

Радушная хозяйка, Лидия Ивановна, умело поддерживала разговор, направляя его в нужное именно ей русло. Бросая быстрые взгляды на дочь, стала расспрашивать о моей службе в полку. Я конечно понимал, что заинтересовал женскую половину семьи как потенциальный жених, но в свою очередь, ответной заинтересованности проявлять не спешил, стараясь вести себя естественно. Но видно, девушка получила от матери конкретные инструкции относительно меня, поэтому подхватила у нее эстафету.

— А Вы давно в полку?

— Девять месяцев, без малого.

— А в каком эскадроне?

— Во втором.

— Это, наверное, ужасно интересно служить в кавалерии, я читала "Записки кавалерист-девицы"[104], это так романтично…, вот только…, наверное рано приходится вставать утром… Вот я бы не могла так, — совсем по детски сказала она.

— Да, Mari, — вступил в разговор Георгий Оттонович, — военная служба это не просто красоваться в парадном мундире, это тяжелый труд, самопожертвование. Вот корнет, например, специально ежедневно встает до зари и совершает motionis, потом гимнастикой силовой занимается. И все это для того, что бы в нужный час быть готовым выполнить свой долг — долг защитника Отечества!

— А вот скажите, князь, — встрял маленький Георгий, — как Вы ловко побороли разбойников. Наверное страшно это было? Вот у нас в гимназии об этом только и говорят. Но никто не верит, что Вы один справились…

— Да я и не один был, с товарищем своим, а страшно? Конечно, страшно, Георгий, но я даже и не успел особо испугаться, так неожиданно все получилось.

— Вы такой смелый! А я вот тоже, когда вырасту, никого бояться не буду!

— Конечно, сынок, будешь сильным и смелым. Только что бы так и было, надо постоянно заниматься, вот как дядя Александр, тогда и будет, как ты говоришь.

— Я вот слышала, — присоединилась к разговору Лидия Ивановна, — что Вы давеча furor произвели в собрании Конвоя. Вера Илларионовна уже была у меня с визитом, она в полном восторге от отзывов, все жаждет получить Вас у себя в салоне. Что же такое Вы там сделали, что только и разговоров об этом?

— О, Вы и не знаете, Александр у нас — звезда первой величины в собрании, — улыбаясь заметил Георгий Оттонович, — Вы бы слышали, какие он песни исполняет, ну прямо второй Собинов[105]. А рассказчик какой, уверяю Вас, равнодушных рядом не бывает. Так что я могу представить, как прошел тот вечер у генерала Мейендорфа.

— Да что Вы говорите? Александр, Вы просто должны порадовать нас. Ну не отказывайтесь, просим Вас, просим!

— Сколько у Вас достоинств, князь! — с загадочной интонацией, чуть улыбаясь, проговорил полковник Герарди.

— Ну что же, не смею отказать столь прекрасным дамам, если конечно найдется гитара. a cappella[106] исполнять как то не с руки…

— Конечно, конечно, — Мария тут же вскочила и побежала за инструментом.

Я решил немого похулиганить. Встал, и с серьезным выражением лица обратился к новоиспеченному генералу:

— Георгий Оттонович! От имени и по поручению всех Ваших подчиненных разрешите поздравить Вас с производством в генеральский чин! Как гласит мудрость, "плох тот солдат, который не мечтает стать генералом". Мы, Ваши подчиненные, как настоящие солдаты, так же примеряемся к генеральским погонам. И я эти мечты попробую передать словами песни.

Короткий перебор струн и очень серьезным голосом и каменным выражением лица, только капрала перевел в ротмистры и несколько подправил текст…

Хохотали все. Даже лакеи, переодеты денщики — солдаты, еле сдерживали улыбки. Генерал аж всхлипывал от смеха, Лидия Ивановна утирала слезы, Мария Георгиевна прикрывала рот ладошкой, тщетно пытаясь сдержаться, маленький Георгий просто заливался смехом.

— Браво, браво, корнет, — Борис Андреевич стал аплодировать, — очень в тему!

— Ой, ну порадовали, так порадовали! — отсмеявшись, но все еще всхлипывая, вымолвила Лидия Ивановна, — теперь понимаю, чего это так всполошилась Вера Илларионовна.

— Да, какая вон конкуренция у Леонида Оскаровича, аж страшно за него становится, — вытирая слезы, проговорил Георгий Оттонович, — но похвально весьма, похвально это стремление к высоким чинам… Ну, позабавили Вы нас, позабавили!

Я испугано и добавив в голос трагизма:

— Ну все, не вылезать мне теперь из дежурств, штабс-ротмистр позаботится. Вот так и подрезают крылья молодому и перспективному…

Это вызвало еще одну волну смеха.

Когда все наконец успокоились, народ потребовал продолжения банкета.

— А еще чего-нибудь исполните, Александр Николаевич, — глядя на меня почти влюбленным взглядом попросила Мария Георгиевна, — ну пожалуйста!

— Да, Александр, — поддержала дочь Вера Илларионовна, — это просто недопустимо после такого начала остановиться. Что нибудь душевное. Ну пожалуйста, не отказывайтесь!

Ну ладно, думаю веселья хватит, душевное, так душевное. Дождался, пока все успокоятся…