— Да, князь, занятно изложено, — подошел командир полка, — и кстати, как Ваше здоровье? барон Мейендорф предложил провести своеобразный чемпионат по этому боксу. Великий князь Владимир Александрович[34], узнав об этом начинании, тоже заинтересовался этой идеей. Я со штаб — офицерами решили сначала провести этот конкурс у нас в полку, а потом уже подумать о чемпионате. Штабс-ротмистр Телесницкий уже завтра подготовит приказ по полку, сначала посмотрим по эскадронам, командам, тогда и решим. Ну а Вам и карты в руки. Буду рад, если Вы будете участвовать. Кроме этого мы решили провести состязание и между низших чинов. Там, я знаю, есть еще те богатыри. Ну а сейчас, порадуйте же нас своим исполнением, уж очень хорошо Вы это сделали в прошлый раз.

Поручик Коленкин тут же поднес гитару, будто ждал этого предложения. Ну что же, командиру не отказывают. К нам постепенно стали подходить офицеры.

Что же такое спеть? Помню, в детстве засматривались сериалом про "Неуловимых", очень душевно герой Ивашова спел это, и менять, кстати, ничего не надо.

На несколько мгновений все молчали. Проняло. Послышались хлопки и возгласы "браво! браво!"

— Очень душевно, корнет, аж за душу берет! У Вас очнь интересный репертуар. Откуда эта песня, я не слышал ее раньше, — подошел ротмистр Абалешев.

— Князь, вы мне запишете слова, да и предыдущие сочинения тоже, это замечательно, — попросил Саша Коленкин, уже пару месяцев, как решивший научиться игре на гитаре.

— Конечно, Александр, непременно! — ответил я, и пользуясь переводом разговора на мой "старый репертуар", спел те песни, которые исполнял в прошлый раз. Они так же были приняты "на ура".

После, сославшись на усталость, передал гитару Александру, а сам подошел к шахматному столику. Там уже обосновался поручик Красовский, ищущий себе противника по игре.

— Ну что, корнет, не желаете присоединиться? Я помню, Вы обещали мне партию.

Как то не очень тянет к игре, но отказываться нельзя, не поймут — и вправду, обещал.

— Ну, давайте попробуем. Владимир Андреевич, но прошу не судить строго, у меня небольшая практика, я же только учусь.

— Я тоже не ахти, какой игрок, поэтому и не сажусь против сильных противников.

Мне выпало играть белыми, начал традиционно, пешкой е2 — е4, противник так же предсказуемо ответил в8 — с6. Дальше ничего необычного не случилось, и я уже к двенадцатому ходу вывел коня на исходную d5, дальше — с7 и "вилка": конь на c7 атакует короля на е8 и ладью на а8. Как говорится, сопротивление бесполезно. Народ впечатлился быстротой партии.

— Александр, Вы явно принижаете свое умение, Вы сильный игрок, я Вам, конечно, не соперник, — Красовский не выглядел расстроенным, класс игры и вправду был разным.

— Рискую предложить Вам партию, корнет, не откажите! — обратился полковник Вольф, как я знал, довольно сильный игрок. Я согласился, делать все равно нечего, не петь же опять.

Константин Маврикиевич начал с обмена, я пошел ему на поводу. Позже, где то к десятому ходу, дабы оживить партию, жертвую слона, отдаю коня, далее — рокировка. Раз — и минус ладья, два — три — четыре — белые слоны атакуют правый фланг черных, пять — король с d7 снова возвращается на d8. Далее — е4 бьет f5, - слон сбивает пешку на пути ферзя — финиш!

Фон Вольф с недоумением смотрел на доску.

— Подождите, но это невероятно! Минутку, слон бьет f5, и…это невероятно, так изящно! Нам просто необходимо сразиться еще!

— Но, Константин Маврикиевич, корнет устал. У Вас будет еще время попытать счастья, — пришел мне на выручку полковник Раух.

— Да, да, я понимаю, но это так было сильно, это… нет слов!

Я под шумок тихо встал со стола и бочком — бочком — к окну, к молодёжи, к сверстникам.

Все, пора и по домам. Завтра приезжает отец, надо готовиться к аудиенции, спортом заняться серьезнее, как бы не опозориться, расхвалил себя — теперь отвечай.

Утро начал с традиционной разминки, потом решил основной упор сделать на отработку ударов, благо груша уже имелась, прыжки, сначала на одной ноге, потом на другой, прыжки через скакалку, которую приспособил из бельевой веревки. Надо же готовиться к чемпионату, раз уж вызвался. Вскоре в дверях показался Петька, сын Елизаветы.

— Ну, присоединяйся, боец!

— Не — е, я драться хочу учиться, а это девчатья забава, через скакалку прыгать.

— Ты поговори у меня еще, "девчатья", прежде, чем руками махать, на ногах стоять надо научиться.

— Так чего учиться — то, я же не маленький, вот стою же!

— А вот если так! — я шагнул в его сторону, наклоняясь чуть влево и вперед, обозначая при этом начало удара правой рукой.

— Ой! — вскрикнул Петька, — отступил назад, запутался в ногах и сел на заднюю точку.

— Ну вот, а говоришь, "стоять могу"! Что ж тогда падаешь, как Ванька — встанька?

— Но так же нечестно, я спужался, а вдруг вдарите!

— А если Колька твой "вдарит", тоже "спужаешься" и сядешь на попу? Так что давай, брат, по пятьдесят раз на каждой ноге попрыгай, потом на обеих вместе. Считать то умеешь?

— Не — а, я только до десяти могу, я же еще маленький.

— Ну, если маленький, то считай до десяти и так пять раз.

— А когда драться будете учить?

— А вот когда стоять научишься, тогда и буду учить.

Пацан задумался, забавно наморщив лобик, потом, видимо что — то решив про себя, пошел из комнаты.

Я же продолжил разминку, водные процедуры.

Завтрак отложен на более позднее время, так как сегодня — воскресенье, и я должен идти к причастию. Надо сказать, что особой религиозностью офицеры того времени не отличались. Либеральные идеи, царившие в обществе, атеизм, становивший своего рода модой в среде интеллигенции, проникал и в армию. Но, как это ни парадоксально, посещение воскресной службы вовсе не означало, что человек особо религиозен. Это была своего рода традиция, ритуал. Каждый, не менее двух раз месяц, должен был ему следовать, что бы ни прослыть "фрондером", склонным к эксцентризму. Тем более, отец Александр, полковой священник, приглашал меня при посещении госпиталя, да и потом, как мне говорили, интересовался, почему два раза подряд после болезни я не был на воскресной литургии.

Служба начинается в девять, обычно после того, как желающие приобщиться к причастию исповедуются. Поэтому я пришел чуть раньше начала богослужения, отстоял небольшую очередь из желающих приобщиться святых тайн, и вот я, поклонившись присутствующим и испрося прощения, подошел к священнику.