— Неужели тебе нужна лживая беглая рабыня? — удивился великан.

— Накажи ее как следует, — усмехнулся Китерикс, — и она вскоре будет послушной.

— Не продавайте меня ему, господин! — плакала девушка.

— Двенадцать овец, — предложил Китерикс.

— Знаешь, это хорошая цена за рабыню, — сказал великан девушке.

— Но она недурно сложена, — возразил стоящий рядом мужчина.

— Прошу вас, не продавайте меня ему, господин! — молила девушка.

— Пятнадцать овец! — выпалил Китерикс.

— Думаю, сейчас я не стану продавать ее, — произнес великан.

Рабыня облегченно вздохнула.

— У тебя плеть, — сердито сказал Китерикс великану. — Она у твоих ног. Она твоя рабыня — беглая и лживая рабыня. Накажи ее!

Великан взглянул на Китерикса.

— Или у тебя не хватает сил? — настаивал тот. Вокруг них мужчины начали расступаться. Великан протянул плеть Китериксу.

— Наверное, тебе хочется самому наказать ее? — спросил он.

Китерикс сердито отступил.

— Я не надсмотрщик над рабынями, — возразил он.

— Наклонись вперед, Ята, — велел великан. Дрожа, она склонилась, коснувшись головой пола.

— Не вздумай считать, — сказал великан рабыне, — что я слишком мягкий или снисходительный хозяин. Если ты останешься у меня, то узнаешь, что у меня суровые требования и что я часто бываю нетерпеливым.

— Да, господин, — с дрожью прошептала она.

— Смотри, — обратился великан к Китериксу, — один удар — за ее ложь и тысячу других провинностей, а второй — за побег.

Мужчины ахнули.

Ибо великан лишь едва прикоснулся дважды к спине испуганной, коленопреклоненной, сжавшейся рабыни, — даже не поднимая плеть, а просто кладя ее на спину.

Китерикс был слишком изумлен, чтобы что-то сказать, чтобы выразить свое недовольство или пренебрежение.

Так великан хотел доказать всем присутствующим в зале, что рабыня принадлежит ему и что он может делать с ней то, что пожелает, по своей воле, как ему заблагорассудится, а не как захотят другие. Рабыня поняла, к своему мгновенному облегчению и благодарности, которые сразу же сменились ужасом, что ее хозяин не поддается чужому влиянию и не обращает внимания на насмешки, но решает все сам, так, как считает нужным и как он привык. Она сразу же поняла, что ее судьба находится полностью в его руках, что она всецело принадлежит этому человеку. Такой урок давали каждой рабыне в положенное время и положенным образом.

Девушка подняла голову, и гордо взглянула на Китерикса. Ее прелестное лицо осветила торжествующая улыбка.

Ей было нечего бояться.

Она была уверена, что своей красотой завоюет доброту хозяина.

— Ступай прочь, Китерикс, — произнесла она.

С криком ярости великан схватил ее левой рукой за волосы и поднял на колени, а затем оттянул ее голову назад, чтобы она смотрела ему в лицо. Ее глаза расширились от боли и ужаса.

— Ничтожная, презренная тварь! — произнес он.

— Нет, господин, — заплакала она.

Он бросил ее на живот перед собой так, что связанные руки вытянулись над головой, и ударил плетью дважды, а затем, взяв плеть в зубы, подтащил рабыню к одной из деревянных колонн и привязал к ней, поставив на колени. Ее длинные белокурые косы были обмотаны вокруг столба и завязаны позади него. Затем великан начал наносить хлесткие удары плетью, достойные ее проступка, ее глупости и высокомерия.

— Бей как следует! — крикнул один из отунгов.

— Пусть узнает, кто она такая, — добавил второй. Рабыня отчаянно кричала, ее слезы лились на пол, покрывали собой деревянное основание колонны.

— Она развратная тварь, рабыня! — злобно сказала женщина. — Пусть будет наказана!

— Накажи рабыню, эту бесстыдную тварь! — добавила другая женщина.

— Бей сильнее! — подхватили другие.

— Да! — присоединялись к крикам толпы молодая женщина с дрожащим от возбуждения голосом.

— Бей! — яростно кричала другая.

— Какая дерзость — называть себя свободной женщиной!

— Она оскорбила всех свободных женщин!

— Накажи ее! — хором кричали женщины.

— Она развратна, так пусть будет рабыней!

— Она и так рабыня! Бей ее как рабыню! — подхватывали со всех сторон.

— Пусть знает свое место, тварь! — визжали свободные женщины, и их крики смешивались с воплями рабыни.

— Ты рабыня, и тебя наказывает хозяин! — с удовлетворением сказала старшая из женщин.

— Да, госпожа! — ответила рабыня. — Ой!

— Говори! Не смей молчать! — потребовала свободная женщина.

— Я рабыня, меня наказывает мой хозяин! — с плачем повторила рабыня.

— Ты безнадежно развратна, — добавила свободная женщина. — Это было видно, когда тебе дали напиток истины.

— Да, госпожа, — ответила рабыня.

— Значит, ты должна быть рабыней!

— Да, госпожа!

— Ты будешь принадлежать мужчинам! — злобно продолжала свободная женщина.

— Да, госпожа! — вскрикивала рабыня.

— Говори!

— Это правда! — зарыдала рабыня. — Я — рабыня. Я принадлежу мужчинам!

— Она принадлежит мужчинам! — с трепетом воскликнула молодая женщина.

— Да, — с ужасом произнесла другая.

— Смотри! — крикнула молодая, поворачиваясь к другой. — Ее наказывает ее хозяин!

— И тебя бы могли наказать, будь ты рабыней, — ответила ее соседка.

— Тебя тоже, — фыркнула молодая женщина.

— Да, — согласилась вторая.

— Кто ты? — спросила требовательным голосом свободная женщина, склонившись к рабыне.

— Я рабыня! — воскликнула Ята. — Рабыня!

— Кто еще?

— Только рабыня и никто больше! Я ничтожная рабыня! — рыдала Ята.

Варвар опустил плеть.

— Ты усвоила урок? — усмехнулась свободная женщина, глядя на рабыню.

— Да, госпожа, — пробормотала рабыня. Варвар отшвырнул плеть и ножом герулов отрезал косы рабыни, привязанные к колонне.

— К нему! — приказал он, указывая на Китерикса.

Избитая рабыня с залитым слезами лицом, разметавшимися белокурыми волосами, которые были обрезаны грубо и косо, на коленях неуклюже и неуверенно, опираясь на левую ладонь, подползла к ногам Китерикса, легла возле него на живот и усердно прижалась губами к его сапогам, целуя их.

— Простите меня, господин! — умоляла она. — Ничтожная, низкая рабыня, которая теперь сознает свою вину, просит прощения у господина!