Куб остановился в нескольких метрах от нас, повиснув в воздухе на уровне парапета.

– Итак, Эдвард, – донесся из куба голос Саманты, такой четкий, будто мы разговаривали лицом к лицу и нас не разделяла прочная стена. – Ты наконец вернулся ко мне.

– Да, я вернулся, – ответил я. – Но не к тебе.

– К кому же тогда? К этим несчастным с «Ивы»? Ты наверняка уже знаешь, что из них остался только один – второго отец, можно сказать, пустил в расход. Ты даже не представляешь, насколько он был зол, когда узнал, что разведчики остались на планете, – он терпеть не может лишних проблем.

Тобит показал на бесчувственное тело, возле горла которого Фестина продолжала держать скальпель.

– В данный момент, похоже, у твоего папаши тоже проблемы.

– Да, я так и думала, что вы возьмете его в заложники. – Сэм театрально вздохнула. – Жаль, что вам удалось перетянуть канат. – Она снова вздохнула. – Мне очень обидно, Эдвард. У тебя никогда раньше не было от меня тайн. Но ты, похоже, расстроен. Наверняка Гашван рассказывала тебе ужасную правду обо мне.

На передней грани куба возникло изображение лица моей сестры. Даже увеличенная до размеров трехэтажного дома, Саманта выглядела прекрасно – теплый взгляд, безупречная кожа, идеальные черты лица.

– Итак, Эдвард, – сказала она, – полагаю, у тебя есть около часа, прежде чем мои войска тебя убьют. Есть у тебя какие-нибудь последние слова?

– Да, – ответил я. – Мы сдаемся. На любых условиях. Только отзови своих солдат.

Она с грустью покачала головой – как это обычно бывало, когда я оказывался слишком глуп, чтобы понять очевидное.

– Ты же слышал, что я говорила о проблемах – отец их не любит. Через две недели здесь должна появиться группа флотских дипломатов, чтобы установить новые отношения между Технократией и несчастным, истерзанным войной Тройном. К тому времени в живых не должно остаться никого из тех, кто знает, что произошло на самом деле. Это означает, что нам придется убить всех вас, а также тех, с кем вы могли общаться.

– Как насчет Высшего совета адмиралов? – спросила Фестина. – Никто из них не знает правду?

– Однозначно нет – это маленькая тайна отца. Даже адмирал Винсенс ничего не знает, несмотря на все усилия, которые он потратил на то, чтобы вникнуть в отцовские дела. Высший совет всегда был рассадником шпиономании. Ты знаешь, что Винсенс перекупил старшего помощника с личного корабля отца? Именно так – старпом «Ивы» был в кармане у Винсенса. И именно старпому принадлежала идея забрать Эдварда на обратном пути из системы Трояна – это вовсе не входило в планы отца. Он хотел, чтобы Эдвард оставался на базе, где мы могли за ним постоянно следить. Когда отец допросил вашего разведчика Олимпию и узнал, что «Ива» увозит Эдварда назад в цивилизованный мир… о, он был просто вне себя от гнева.

– Какое отцу до этого дело? – спросил я.

– Потому что ты слишком много знаешь, Эдвард. Я уверена, ты не понимаешь, что происходит, но если ты когда-нибудь попадешь домой и расскажешь Винсенсу обо всем, что видел… что ж, мозги у Винсенса есть.

– В отличие от нас, – пробормотал Тобит.

– Увы, средний гражданин Технократии попросту не настолько умственно одарен, как люди в прежние времена. Адмиралтейство располагает статистикой, которая это доказывает; четыреста лет назад, когда на флоте начали тестировать новобранцев, их показатели практически в любой области были намного выше. Все девять индексов интеллекта, психологической зрелости, эмоциональной устойчивости… что угодно. Хомо сапиенс как вид движется к упадку, и никто не знает почему. Возможно, из-за тепличных жизненных условий. Возможно, имели место какие-то факторы воздействия окружающей среды. Деградация несомненна, особенно на главных планетах Технократии. Четыреста лет назад идиотов вроде Проуп с «Палисандра» не подпустили бы даже к командованию гребной лодкой, а сейчас она лучший капитан, какого только можно найти на флоте. Разве это не ужасно?

Сэм замолчала, ожидая комментариев, но пауза не была слишком долгой. Ей нравилось произносить речи, тем более перед пленными.

– Так что же делать? Гражданские правительства полностью некомпетентны; они давным-давно потеряли контроль над флотом. Пока не прерывается импорт дивианского шампанского, их абсолютно не интересует, чем занимается флот. То же самое относится и к большей части самого флота. Капитан Проуп – правило, а не исключение.

– Только не в корпусе разведки, – ответила Фестина, спокойно, но жестко.

– Мне ли не знать, – отмахнулась Саманта. – Разведчики всегда были сами по себе. Я уверена лишь в одном – Технократии серьезно не хватает мозгов. Пора новому руководству взять ситуацию в свои руки.

– Ты имеешь в виду себя, – сказал я. Она улыбнулась.

– Старая японская пословица: «Кто занимается самой неприятной работой? Те, кто может».

– В защиту моих предков, – проворчала Кайшо, – могу сказать, что они подразумевали, что ответственность за самую тяжкую работу нужно брать на себя. А не вести себя как последняя сволочь, если можешь от этого устраниться.

– Я знаю, что они подразумевали, – сказала Сэм, – и имею в виду то же самое. Люди в Технократии более не способны к самостоятельному существованию. Кто-то более одаренный должен взять ответственность за них на себя. И потому мой отец и я намерены создать лучших лидеров из всех, каких только знало человечество.

– Ну конечно, – устало отозвалась Фестина. – Супердети, способные вырабатывать феромоны, объединенные в коллективный разум, и так далее и тому подобное. Совсем как в виртуальной игрушке, в которую я играла, когда мне было шесть лет.

Глаза Сэм расширились от удивления – думаю, она искренне верила, что никому из нас не хватит ума для того, чтобы разгадать ее планы.

Фестина взяла инициативу в свои руки.

– Давай вернемся к текущему положению дел. У вас армия, у нас заложник. Что будем делать?

– Какое мне дело до вашего заложника? – спросила Сэм. – Если он оказался настолько дураком, что позволил себя схватить…

– Гм, – сказал я, – похоже, у тебя слабость к дуракам, Сэм. Особенно к тем, которых ты сама воспитала. Ты ведь воспитывала этого клона с младенчества, верно? Он родился перед самым началом войны. Значит, как только я покинул Троян, у тебя появился взамен младенец Эдвард, и ты развлекалась, вновь играя для меня роль матери, как было когда-то в детстве.

Сестра уставилась на меня.

– Ты сам до этого дошел, Эдвард?

– Да. И еще я сообразил, кто такой на самом деле этот парень. Он был создан на Трояне двадцать один год назад, что означает, что он не мог быть клоном отца – к тому времени отец уже был чересчур неразумен для того, чтобы покинуть Новую Землю. Так откуда же могла взяться его ДНК? Либо от меня, либо от тебя – у нас обоих ДНК отца. Если не считать того, что, по словам Фестины, клонировать клон не слишком полезно для его здоровья, лучше пойти по старому доброму пути – сперматозоид и яйцеклетка. Я прав?

– Эдвард, я никогда тебя таким не видела!

– Да, не видела, – согласился я. – Но я ведь прав, не так ли? Этот человек – наш сын, твой и мой. Гашван могла взять у меня сперму, когда я валялся в бреду с желтушной чахоткой. Ты дала яйцеклетку, и результат оплодотворения был подсажен суррогатной матери – но он все равно наш ребенок, не так ли, даже если его сделали в пробирке.

Сестра пронзила меня яростным взглядом.

– Дорогой братец, и когда ты успел настолько поумнеть?

«Примерно тогда же, когда ты сделала меня отцом», – едва не ответил я. Но я ничего не сказал вслух. Я был занят тем, что размышлял над последствиями воздействия яда королевы.

Что происходит, когда самка превращается в королеву? Она становится сильнее, крупнее… и умнее. Гашван могла изменить мою ДНК, лишив меня ума, но яд, в свою очередь, изменил меня, так же как он меняет юную мандазарскую самочку. Откуда мне знать, возможно, Гашван преднамеренно спроектировала мой мозг так, чтобы он начал соображать быстрее под воздействием яда – просто чтобы было интереснее.