— Нет, меня это вполне устраивает, — погрешил против истины Джон. — Но он не сможет лечить вас здесь. Лучше мы отведем вас на камбуз, а то вы разбудите подругу криками.

— Криками? — У нее от страха остановился взгляд, и она побледнела еще сильней. — Чем же он пользуется? — наконец спросила она. — Ваш лекарь, я имею в виду.

— Честно говоря, вам лучше этого не знать, — мрачно сказал он и шагнул к двери. — Я сейчас пришлю его.

— Подождите! — в ее голосе прозвучало отчаяние.

Джон остановился и выжидающе посмотрел на нее.

— Что же он делает? — спросила она уже мягче.

Командующий колебался.

— Он заливает рану кипящим маслом.

Мария ужаснулась.

— Какое варварство!

Джон взглянул на спящую Изабель.

— Да, конечно. Но это помогает. Этот способ широко применяют вот уже тридцать лет для обработки пулевых ран. Но, видимо, он пожалел вашу спутницу или не захотел слушать ее крики.

Она покачала головой.

— Нет, я не позволю ему применить свой способ на мне.

— Тогда доверьтесь мне.

— А ваш способ лучше?

—Да.

— Думаю, я угадала. Вы сначала отрубаете руки, а уже потом заливаете их кипящим маслом.

— Ну нет. Какое варварство! — передразнил он ее. И, видя, что она немного успокоилась, продолжал, улыбнувшись: — Нет, я не пользуюсь кипящим маслом. Оно нужно для других… более важных дел на корабле.

— Понятно. — Мария постаралась не рассмеяться. Мальчишеская улыбка преобразила суровое лицо шотландца. Она удивилась себе: что за ерунда? Почему она вдруг так изменила свое отношение к нему? Она потрогала лоб. Может, у нее жар? — Ну, тогда, думаю, вы просто отрубите мне руки.

— Нет, слишком хлопотно.

— Вы говорите мне, чего не сделаете, но молчите о том, что собираетесь делать, — выпалила она, — и рассчитываете, что я доверюсь вам.

— Конечно, — он протянул к ней руку.

— Это не ответ. Я хочу знать, как вы намерены лечить мои ладони. Кто знает? Может, метод лекаря — благословение божье по сравнению с вашим.

— Доверьтесь мне. — Джон улыбнулся в ответ на ее упрямство. — У меня есть лекарство для ваших ран, — мягко сказал он. Для него вдруг стало очень важно, чтобы она ему поверила. — Я обещаю, будет не больно. Ну… не очень.

— Тогда не удивляйтесь, если я потеряю сознание. К моим рукам и прикоснуться-то невозможно.

Джон посмотрел в ее широко раскрытые глаза.

— Минуту назад вы уверяли, что это «всего лишь царапины». Где же правда?

— Ну, я…

— На корабле немало людей, которых я бы хотел довести до беспамятства. Вы в их число не входите.

Мария колебалась, глядя на протянутую руку. Этот гигант не собирается сдаваться. Честно говоря, он проявил больше терпения, чем она ожидала. Наконец она глубоко вздохнула и вложила свою руку — ладонью вверх — в его.

— Ну, вот, отважились. — Джон повернулся и повел ее к столу. Пододвинув стул, жестом пригласил ее сесть.

Мария села, замерев в ожидании.

Шотландец снял фонарь с крюка на стене и поставил на стол. Он поискал глазами дополнительный источник света и открыл дверь в каюту для прислуги, которую теперь занимала Мария, молча пересек ее и вошел в темную кабину.

Здесь в стены были встроены маленькие шкафы для всяких мелочей. Шаря в темноте, Джон наткнулся на деревянные дверцы шкафчика, где, он помнил, хранились фонарики и свечи.

Пальцы его ощутили холод небольшого металлического предмета, который, звякнув, соскользнул на пол, прежде чем он успел подхватить его.

Тихо чертыхаясь, Джон нагнулся. Его руки ощупывали половицы до тех пор, пока он не стукнулся об пол головой. Выпрямившись, снова чертыхнувшись, он присел на корточки.

«Легко представить, как я выгляжу, — усмехнулся он в темноте. — Командующий королевским флотом ползает в спальне молодой женщины, которую недавно выудил из моря». Джон вздохнул.

Что-то в ней тревожило его с той минуты, как он ее увидел. Даже тогда, на палубе, его поразила ее красота, совершенство лица, глубина изумрудных глаз. Но внутренний голос призывал его к осторожности. Она молода. Слишком молода. Ей, наверное, лет шестнадцать — как раз половина от его тридцати двух. Он человек опытный, познал мир, женщин и все же не был уверен, что у него хватило бы сил и терпения ухаживать за столь робкой и ранимой девушкой.

«Бог мой, — подумал он, — да она, наверное, еще и девственница». Открыв дверь в каюту, чтобы было светлее, он обежал глазами маленькое помещение, на мгновение задержав взгляд на кучке мокрой одежды в углу. Поверх платья и плаща Марии лежало ее белье. Он улыбнулся, подумав, как бы она смутилась, узнав, что он увидел столь интимные вещи. В щели на полу что-то блестело. Джон наклонился. Это было кольцо, висящее на золотой цепи.

Выпрямившись, он разглядывал изящную золотую вещицу. Тусклый свет не позволял ему рассмотреть рисунок. Ясно было одно — это обручальное кольцо.

Мария не сводила глаз с приоткрытой двери. Что он там так долго делает? Ему, видимо, нужна еще одна лампа с фитилем, но она, переодеваясь в сухое, ее там не видела.

Мария старалась как-то пригладить свои густые черные волосы. Но руки ее не слушались. Тыльной стороной ладоней она оправила кружева в вырезе подаренного ей платья. «Сейчас не до глупостей», — решила она, но тем не менее для нее вдруг стало важно, как она выглядит.

«Почему он так задерживается?» — уже с беспокойством подумала молодая женщина. Она посмотрела на Изабель, та, слава богу, витала в объятиях Морфея.

Вначале показался огонек свечи, а следом шотландец. У нее в животе опять появился тяжелый ком. Джон поставил свечу на стол рядом с большой миской с чистой водой и стал развязывать бинты на ее руках. Он вынул пробку из бутылки с лекарством, не сводя с нее глаз.

«Ну что ж, — думал он. — По всей видимости, это ее кольцо. Вполне естественно, что женщина, столь красивая, замужем. Даже в ее юном возрасте. Но где ее муж? Ясно, что его не было на тонущем корабле — на ее лице нет следов скорби. Возможно, он ждет их там, куда они плыли. Да, конечно, так и есть, — решил он. — Наверное, какой-нибудь молодой кабальеро с карманами, полными драгоценных камней и серебра для прелестной жены. Глупо считать, что она — подобно другим сокровищам, перевозимым морем, — свободна и доступна для меня».

Мария поморщилась.

— Это так плохо пахнет.

Он продолжал разматывать бинты.

— Сразу видно, что редко бываете на море.

— Почему вы так думаете?

Ее кожа мерцала в зыбком свете лампы. На нежном горле билась маленькая голубая жилка. О черт!

— Если бы вы чаще бывали на море, то сочли бы этот запах приятным.

— Мне нравится, что море пахнет солью.

— Правда?

Она наклонилась вперед.

— И все же чем это пахнет так резко?

— Скипидар. Яичный желток, розовое масло и скипидар.

— Я никогда раньше не слышала о скипидаре, но это какая-то странная смесь.

— И тем не менее эта смесь целебнее, чем горячее масло. — Джон снял последний слой бинтов и нахмурился, глядя на ее ладони и пальцы.

Мария тоже посмотрела на них с каким-то брезгливым отчуждением, как будто это не ее руки, а выставленные на обозрение куски плоти, сырые куски мяса, сочащиеся кровью и гноем. Кое-где нити от бинтов уже вросли в раны.

Он поднял на нее глаза, готовый к тому, что она сейчас потеряет сознание. В общем-то, это было бы самое лучшее.

— Будет больно.

— Вы мне обещали, что не будет, — слабо запротестовала Мария.

— Я не ожидал, что это так серьезно. — Джон поднялся и подошел к стенному шкафчику. Она следила, как он достал графин и налил в чашку какую-то жидкость.

Шотландец протянул ей чашку.

— Вы должны выпить это, женщина.

— Кипящее масло? — слабо улыбнулась она.

— Пейте, — приказал он. Молодая женщина протянула руку, пальцы ее дрожали. «Как она вообще могла дотрагиваться до чего-либо такими руками?» — спросил он себя. И ласково попросил: — Пейте, пейте, дорогая.

Он поднес чашку к ее губам. Она сделала один глоток. Жидкость обожгла ей губы.