— А где эта девушка? Мне бы на неё посмотреть. Вдруг что-нибудь и найдётся, — Озава с сомнением оглядела Тюленя.

— Да вот она, перед тобой, — я откровенно потешаюсь.

— Командор! — вскочил штурмовик с пылающим лицом. — Ну нельзя же так шутить!

— Сядь! — приказываю я. — Чего раскипятился? Забыл, как экипаж «Соловья» дурачил?

— Но там была необходимость! Военная хитрость!

— Так и сейчас для тебя будет задание. Успешное выполнение зависит от того, найдёт ли Озава подходящее платье у себя, или ей придётся завтра с утра бегать в поисках швеи. Вместе с тобой.

Угроза возымела действие. Тюлень сразу успокоился, в глазах мелькнул интерес.

— А какое задание?

— Озава, что скажешь? — я проигнорировал вопрос и поворенулся к девушке, покусывающей нижнюю губу с сосредоточенным видом.

— Пройдись по каюте, Орвио, — попросила она, и Тюлень, не успевший плюхнуться на табурет, с недовольным видом дошёл до двери и вернулся к столу.

Надо же, а я уже забыл, как нашего артиста зовут на самом деле. В кондотте многие перешли на прозвища. А имена — дело такое. Сегодня одно, а завтра другое. Это как старую шкуру сбросить. Зато теперь у нас дружная семья, спаянная кровью и потом.

— Если чуть-чуть нарастить подол, будет неплохо, — пробормотала чародейка. — Но без примерки не могу точно сказать. Господин командор, я могу принести платье сюда.

Я выражаю своё одобрение, и как только девушка исчезла за дверью, в нескольких словах описываю Тюленю его задание. Парень с горящими глазами слушает меня, едва ли не с открытым ртом.

— Справишься? — сомнения в успешности дела всё-таки гложут сердце.

— Не сомневайся, командор! Главное, чтобы взяли на службу! — Тюлень потёр подбородок. Удивительное дело, что у него до сих пор нет растительности на лице. Оно гладкое, без оспин, шрамов и прочих дефектов. Порой удивляюсь, как можно было сохранить кожу в тех условиях, в которых жил молодой штурмовик. — А там я уже смогу развернуться.

— А вот самодеятельностью заниматься не разрешаю, — осаживаю ретивого бойца. — Нанялся, выяснил расположение комнат, где спальня герцога, где чаще всего бывает — и всё. Излишнее любопытство сгубило немало кошек.

— Каких кошек? — не понял Тюлень.

— Разных. Серых, чёрных, разноцветных. Короче, боец, твоё дело — тихая разведка.

Вернулась Озава со сложенным вчетверо светло-серым платьем. Подала его Тюленю, и тот застыл в недоумении, вертя головой по сторонам.

— Зайди за шкаф и переоденься, — я понял причину его замешательства. — Что ты как ребёнок? Озава не будет смотреть. Было бы на что… кожа да кости.

Чародейка с улыбкой отвернулась. Тюлень неуклюже потоптался на месте и пошёл скидывать с себя всю амуницию. Оставшись голышом, с мучительной надеждой посмотрел на меня. Платье-то осталось на краю стола, а чтобы его взять, пришлось бы выйти на середину каюты.

— Ой, дитятко, — вздохнул я и подал ему платье. — Давай уже, шевелись. Не терпится тебя увидеть в новом обличье.

Озава едва слышно фыркнула.

Через несколько минут мы обозревали новоявленную девицу. Чародейка — с опытным женским взглядом, а я со скепсисом. Чего-то не хватало для завершения образа.

— Распусти свой хвост, — приказал я, и Тюлень покорно расплёл волосы, рассыпав их по плечам и спине. — Эх, чепца не хватает. Но уже лучше. Ну что скажешь, Озава?

— Нога большая, у меня такой обуви нет, — девушка в задумчивости легонько постучала пальцем по губам. — Придётся завтра по лавкам башмачников пройтись. Орви, я сниму мерку с твоего сапога?

— Конечно, — пожал плечами штурмовик, переступая босыми ногами по полу. — А как по длине?

— Куплю ещё ткани, подошью к подолу.

— Рича возьми, чтобы он тебя охранял. А ты, Тюлень, сидишь на корабле и даже не пытайся сойти на землю. Нельзя, чтобы тебя видели в городе.

— Всё, снимай платье, — приказала чародейка и снова отвернулась. — Я уже поняла, что нужно сделать.

Отпустив участников будущего спектакля, я расслабленно потянулся. День ещё не закончился, предстояла поездка на виллу Эскобето. Спрятать там на несколько дней герцога Тенгроуза пахло авантюрой и очень страшными последствиями для всех, но в первую очередь для донны Асунты и сына командора Ригольди. Но иные варианты ещё больше осложняли ситуацию. Покупка или аренда дома в предместье или в самом городе не пройдёт бесследно. Умные дознаватели уже на вторые сутки поймут, что наместника держат где-то поблизости и начнут рыть землю со всех сторон, медленно и неумолимо сжимая кольцо облавы.

Разговор с донной Асунтой будет тяжёлым, но я странным образом испытывал спокойствие и уверенность. Каждая ситуация выводила меня на новый уровень, как будто чья-то рука подталкивала в спину, не давала сойти с выбранной дороги. Знать бы, куда к чему приведёт игра всемогущих кураторов.

Надо бы какой-нибудь подарок сеньоре Эскобето преподнести. Из закромов Лихого Плясуна, думаю, можно подобрать драгоценный камень. Есть там один такой, нежно-лазоревого цвета. Не знаю, как называется, ведь я его не показывал никому. Похвалив себя за предусмотрительность — небольшой мешочек с камешками находился у меня в качестве неприкосновенного запаса — я высыпал содержимое на кровать и полюбовался игрой разноцветных искр. Нужный камень положил в карман, остальное богатство вернул на место.

Приодевшись для выезда, я вышел на палубу и подозвал к себе Тью, в одиночку усердно отрабатывавшего элементы ножевого боя.

— Быстро приведи себя в порядок. Едем к донне Асунте, — приказал я. — Ополоснись, чтобы не пах как из овечьего загона.

Пока спускали шлюпку, ко мне подошёл виконт Агосто и выразил желание сопроводить в поездке. Я не возражал. Ним обещал свести меня с одним человеком, который имел доступ в особняк герцога. Не то чтобы влияние его было настолько серьёзным, но в свете предстоящей операции он мог помочь.

К выходу на берег готовились и штурмовики, поэтому пришлось поторопиться. На пристань мы ступили первыми, и тут же к нам подскочил знакомый извозчик, который возил нас на виллу Эскобето.

— Не угодно ли куда, ваши милости? — хитро прищурившись, спросил он.

— Ты нас караулил, что ли? — удивился виконт.

— Так вы частенько с корабля на берег, с берега на корабль, вот и подумал, вдруг вам понадобится постоянный фаэтон? Могу за три золотых весь день возить куда прикажете.

— Вот прохвост, — Ним усмехнулся. — Как тебя зовут, шустрый человек?

— Данель, ваша милость, — скинул шляпу возница.

— Нам нужен фаэтон на весь день? — спросил меня виконт. — Это лучше, чем потом бегать и искать ленивых ублюдков. В Фарисе настолько все расслабились, что заработать не хотят.

— Ну, это вы напрасно, ваша милость, — улыбнулся Данель. — Я с утра до ночи впахиваю. Народу-то сколько прибывает каждый день, и все хочется по городу с удобствами передвигаться.

— Поехали, — отмахнулся я, но сделал зарубку в памяти, что нужно решить вопрос с каретой. Как будем герцога транспортировать по улицам? Не на себе же тащить. — Вот, держи «корону», остальное получишь вечером, когда в порт привезёшь.

— Благодарствую, — Данель повертел монету, куснул её и удовлетворённо кивнул. — Приятно иметь дело с понимающими милостями.

Тью сердито засопел. Для него подобная щедрость являлась страшным расточительством, и он предупреждающим баском проговорил:

— Смотри, будешь спустя рукава работать — пожалеешь.

Данель с усмешкой поглядел на него как на лающую собачонку и ничего не сказал. Мы расселись в фаэтоне и покатили по причалу, потом свернули направо между высокими каменными пакгаузами. Возница то и дело покрикивал, чтобы снующие в разных направлениях люди освободили дорогу. Наконец, оставив за спиной суету порта, мы покатились по более широким улочкам, наслаждаясь тёплым солнцем. В Скайдре, наверное, уже идут дожди, в дома заползает сырость, в небо поднимаются дымы от печей и каминов.

Пока ехали, я кратко рассказал Ниму о своей задумке с Тюленем. Тот, к моему удовлетворению, её одобрил и окликнул извочика: