Рим, Италия

Без отца квартира казалась пустой. С самого утра Аттикус и Джейк Розенблюм сидели на диване в отцовском кабинете и готовили домашнее задание. Среди книг и бумаг отца они чувствовали себя ближе к нему.

Джейк, сводный брат Аттикуса, все еще обдумывал поступок Эми и Дэна Кэхиллов. Джейк сообщил о них Интерполу, однако в кражу неизвестной рукописи Марко Поло никто не поверил.

Аттикус понемногу справлялся с потрясением и болью. После долгих размышлений он решил, что Дэн замешан в чем-то ужасном и не может признаться в этом даже своему лучшему другу. Конечно, Дэн его на два года старше, но это никогда не мешало их дружбе. Аттикус вспомнил, как Дэн прижал к груди рукопись и помчался прочь с таким выражением лица, словно хотел что-то сказать — и не смог.

Аттикусу было горько и обидно, однако он не мог разбрасываться друзьями. У одиннадцатилетнего студента-первокурсника и без того тяжелая жизнь. На свидания или на концерты он не ходит, а значит — с однокурсниками говорить не о чем. Со сверстниками и того хуже… Они считают его чудиком. Аттикус улыбнулся, вспомнив, что Дэн ему ответил: «Чувак, ты и правда чудик. Ну и радуйся! Это же клево».

— Что будешь на завтрак? — спросил Джейк.

— Неужели готовить собрался? — удивился Аттикус.

— А что здесь сложного? Вскипячу воду, брошу туда овсянки…

Аттикус фыркнул.

— Если считаешь, что это так просто, то ты мало пожил в Италии!

Зазвонил телефон. Братья подняли головы, ненадолго оторвавшись от учебников. Марк Розенблюм, ученый с мировым именем, был автором популярнейшей книги. Ему постоянно кто-нибудь звонил.

Включился автоответчик, и они услышали звучный голос с резким акцентом:

— Добрый день, профессор Розенблюм.

— Венгрия, — заметил Джейк.

— Чехия, — поправил брата Аттикус. В акцентах Джейк разбирался плохо.

— Это Катя Мавел из пражской Библиотеки философии и космологии. Надеюсь… Ах, вы ведь помните ваш прошлый визит в Прагу? — В голосе зазвучали кокетливые нотки.

Джейк закатил глаза, Аттикус вздохнул. В семье Розенблюмов грустно быть тощим очкариком: при виде профессора Розенблюма у всех библиотекарш очки запотевали. Свой неотразимый шарм Джейк, несомненно, унаследовал от отца.

— Мы с вами выпили по чашечке кофе, и вы та-ак помогли нам с составлением каталога…

Аттикус вздохнул и собрался убавить звук.

— Вообще-то мне хотелось бы поговорить с вами по поводу двух студентов. Они обратились к нам, ссылаясь на вас. Брат с сестрой, совсем юные… Впрочем, вы с такими работаете. Вероятно, они тоже вундеркинды, как и ваш сын.

Аттикус замер, Джейк вскочил.

— Девочка назвалась Сарой Тиг. Сказала, что изучает ранние труды Иоганна Кеплера и хочет ознакомиться с экземпляром «Тайны мира», полученным из замка Нойшванштайн. Признаться, я немного удивилась, поскольку это не совсем ваша специализация. К сожалению, без рекомендательного письма мы не имеем права допустить их к библиотечным фондам. Позвоните мне, пожалуйста, и мы уладим это недоразумение. До свидания, профессор Розенблюм… э-э… Марк.

Джейк отбросил учебник в сторону.

— Это они! Кэхиллы!

— Не факт, — заметил Аттикус.

— Больше некому! Вечно ты их защищаешь! — взорвался Джейк. — А они воспользуются именем и репутацией отца и еще что-нибудь украдут!

— С чего ты взял?!

— Да ладно тебе, Аттикус! Они стащили бесценную рукопись! Воры! Преступники!

— Вор не станет извиняться. А Дэн просил прощения! Взаправду! Он не хотел брать рукопись.

Джейк печально покачал головой.

— Братишка, ты просто фанатеешь от этого парня.

— Ничего подобного! — У Аттикуса перехватило дыхание.

Джейк поднялся.

— Я звоню в Интерпол.

— В прошлый раз тебе никто не поверил.

— Теперь я буду более убедителен. — Джейк в три шага пересек комнату. — Кто знает, вдруг они решили украсть останки Безумного короля?

Аттикус остолбенел.

— Что?

— Замок Нойшванштайн построил Людвиг Второй. Твои пробелы в истории после первого века нашей эры и до современности меня пугают.

Каждое слово брата обрушивалось тяжелым ударом. Аттикус вздрогнул, словно от боли: еще совсем недавно тщедушного чудика регулярно избивали одноклассники, так что родителям пришлось забрать его из школы.

Джейк снял трубку. Аттикус метнулся через комнату и бесстрашно бросился на него, будто тонкий прутик хлестнул по стволу могучего кедра.

— Не смей!

— Да что с тобой такое? — опешил Джейк.

— Не смей! — в отчаянии повторил Аттикус. Как убедить брата не обращаться к властям? Как объяснить, что все изменило одно-единственное упоминание Безумного короля…

Мысли в голове Аттикуса завертелись с бешеной скоростью. Это не совпадение, таких совпадений не бывает!

Он зажмурился, перед глазами пронеслись воспоминания. Ночь, когда умерла мама… Он всегда старался забыть, потому что картинки и звуки той ночи были невыносимы.

И все-таки вспомнить пришлось… Прямо сейчас.

В ту ночь он остался в ее палате один. Три дня Розенблюмы дежурили возле постели больной. Астрид несколько недель страдала неизвестным недугом, доктора только разводили руками. Внезапно ей стало хуже. Она потеряла сознание на работе, ее срочно отвезли в больницу. В себя она так и не пришла.

Джейк повел изможденного отца в кафетерий, чтобы напоить его кофе. Дэвид, верный помощник профессора, внял уговорам Марка и отправился спать. В палате сидел лишь Аттикус. Он тоже устал и проголодался, но не мог оставить маму в одиночестве. Ему казалось, что она умрет, если все уйдут.

Она все равно умерла.

— Вэ-Один. Он Вэ-Один! Весперы… — забормотала она, словно во сне, потом ее веки дрогнули, она слабо стиснула пальцы Аттикуса и улыбнулась.

— Мама! — Из глаз мальчика брызнули слезы.

— Аттикус… — Она облизнула губы. — Так хочется пить…

Он дал ей глоток воды.

— Я позову папу!

— Нет! Послушай, это наш последний шанс.

— Ты поправишься! — всхлипнул он.

Она крепче сжала его руку.

— Слушай внимательно. Помнишь нашу сказку?

Аттикус согласно кивнул, хотя не очень хорошо помнил сказку, которую мама любила рассказывать ему на ночь.

— Кольцо. Кольцо. Помнишь? Тебе помогут. Но они не знают, кто мы! Теперь ты должен охранять…

Охранять кого? Джейка? Джейк старше на семь лет. Разумеется, Аттикус всегда говорил, что Джейк гораздо умнее, только это была шутка. В каком-то смысле.

— Ты — Хранитель. Ты должен продолжить… традицию. Слишком многое поставлено на карту. Следуй за воробьем в замок безумного короля.

Странно было слышать ее спокойный и уверенный голос — ведь говорила она полную бессмыслицу.

— Конечно, мама, — успокоил ее Аттикус и бросил взгляд на дверь. Хоть бы отец пришел поскорее! — Замок безумного короля, я все запомнил.

— Мой мальчик… — Неожиданно взгляд ее поплыл, и она крепче вцепилась в руку сына. Видимо, боли усилились.

— Сестра! — закричал Аттикус.

— Обещай мне, — прошептала она.

— Я обещаю, мама.

— Мои записи. Ищи в моих записях. Обещай!

— Клянусь!

— Милость, — прошептала она. — Мне нужна милость…[1]

Мать никогда не отличалась особой религиозностью.

— Позвать священника?

Она покачала головой. На лице застыли боль и отчаяние.

— Весперы, — прошептала она потрескавшимися губами. — Самый старый враг. Хранитель, обещай!

— Обещаю, — повторил Аттикус.

— Не бросай Дэна Кэхилла! — из последних сил прошептала она и закрыла глаза. Рука безжизненно повисла. Два часа спустя мама умерла.

Аттикуса снова охватила мучительная боль утраты, хотелось упасть на колени и плакать. Он так и не смирился со смертью мамы.

Надо быть сильным! Он должен все разузнать. Обещания, данные у постели умирающей, вихрем пронеслись у него в голове. Он не понял ни слова… Боль в глазах матери, ее судорожное дыхание. А если она не бредила?