Значит, в висок...

Нет. Мозги мне вышибет и, люди будут долго мучиться и про себя меня материть - собирая их со стен кабинета. Значит - в сердце... Так. Чуть левее центра грудины, немного ниже левого соска...

Я, взяв пистолет «обратным хватом» - большой палец на спусковой крючок, стволом к себе и, заглянул в ствол...

...Я заглянул в ствол и, увидел там БЕЗДНУ!!!

И, БЕЗДНА(!!!) ехидно расхохоталась мне прямо в лицо противным голоском покойного Бони:

- ХИХИХИ!!! Не такая должна быть смерть, у Хозяина этого Замка! ХИХИХИ!!!

- А, КАКАЯ?! КАКАЯ, ДОЛЖНА БЫТЬ СМЕРТЬ У ХОЗЯИНА ЭТОГО ЗАМКА?!- закричал я, прицелившись, куда-то в сторону генеральского тайника за книжными полками.

- НЕ ТАКАЯ СМЕРТЬ!!! ХИХИХИ!!! НЕ ТАКАЯ!!!

Положив пистолет на стол, я откинулся в кресле назад и закрыл глаза...

Вот, сволочь!

Никогда, никому не завидовал всерьёз - но, Боне завидую просто не по-детски. Вернее, его лёгкой смерти...

С утра, дежурно пожаловавшись правнучке на боли в сердце, он принял как обычно лекарства и поехал осматривать свои сельхозугодия... Когда прадедушка не вернулся к обеду, правнучка забила тревогу. Искали Боню с воздуха и, очень скоро нашли.

Он лежал, раскинув руки посреди высокой, густой, спелой пшеницы - с тугими, тяжёлыми колосьями и, широко раскрытыми глазами смотрел в изумительно лазурное небо... И, улыбался!

Вот, сволочь...

После «перехода с концами», я - своими собственными глазами, видел всего две смерти. Нет, не так... Ну, да ладно.

Первое время нам всем хреновато было - прямо-таки, на волоске висели! Пришлось снова переходить на гужевую тягу и, возить хабар в Нижний - в том числе и, на фургоне Му-му. Потом, дела потихоньку наладились...

Я, долго думал куда его - Егора в смысле, пристроить. Ведь, весьма специфический кадр - из-за своей немоты и... Ну, немного «не догонял» он, чего греха таить! Одно время, я его как типа консьержа в Замке использовал - так, на него сплошные жалобы были. Даже, от попаданцев!

Ну, что ж... Видимо, с лошадьми ему сподручнее, чем с людьми - пусть, всё остаётся, как оно есть.

Как-то раз, года через два после Нижегородской Торгово-промышленной выставки, из очередной поездки Му-му вернулся со следами побоев на голове, в разодранной красной рубахе, без картуза... А, сам фургон, имел явные следы попытки взлома топором.

«Разговаривать» с Егором - кроме его жены, да дочерей, так никто и не научился... Из их «перевода», я понял что имело место разбойное нападение с целью экспроприации моего добра - да Му-му, ловко орудуя кнутом благополучно отбился - хотя и, несколько пострадал от злоумышленников. Хорошо, что голова у Му-му крепкая и, по ней не топором били - а, всего лишь дубиной!

Полиция нападавших не нашла: времени то много прошло - пока он до Нижнего после инцидента добрался, разгрузился там и вернулся обратно... Как и, в «наше» время, правоохранительные органы лучше всего работают «по горячим следам».

Да и, толку то? Если, Му-му не может дать показания? Даже, на очной ставке он не сможет сказать ничего внятного.

Ну, что делать?

Пришлось нанимать сопровождающего - экспедитора. Такового быстро нашли и наняли. Молодой парень, коренной нижегородец, грамотный, недавно отслужил срочную...

Чтоб, ни у кого мыслей не возникало бросаться на них с Му-му с дубиной или с топором, экспедитору был куплен с рук бельгийский дорожный мушкетон[1], кустарно переделанный под капсюльный замок.

Довольно-таки, устрашающая штука! У этого, был ещё и, откидной штык - как у «последнего» образца карабина Мосина... Так что, проредив татей картечью, можно было оставшихся погонять штыком в рукопашной схватке.

А, колоть штыком, в русской армии хорошо учили! Намного лучше, чем стрелять...

Где-то, через три месяца после этого, фургон пропал. Пропал вместе с хабаром, вместе с Му-му и Экспедитором...

Исчез.

Полиция, оказалась бессильна - даже, под давлением, оказываемым на неё моим тестем-губернатором. На след напал Опер - через свою агентуру в «Шумном балагане».

- Один «деловой», через свою маруху банкует нашим хабаром, Шеф!

- Точно, нашим?

Опер кивнул:

- Верняк! Сам проверил - с фуфлом, я б тебе не пришёл. ...Будем брать?

Сразу бы, с горяча, я бы приказал «взять» и на лоскуты порвать! Но, было время остыть...

- Тебе полиция к моему окладу накидывает? ...Нет?! Так, что нам за неё её работу делать?! Дай наколку - дальше, пусть сами «чешутся».

Опер, с недоумением почесал в затылке:

- Аааа...

- А, пусть по закону судят... Судом присяжных, с адвокатом - всё, как положено! Мы же, не отморозки какие...

Его взяли той же ночью - у Опера к тому времени, очень хорошие подвязки в уголовной полицией Нижнего были! Очень плодотворно сотрудничали, на благо Государя Императора, Государства Российского и «Корпорации USSR»...

Кого «взяли»?

Экспедитора - кого же, ещё... Он и его подельники по сбыту краденного, показали и, где труп убиенного им Му-му спрятали и, кому фургон с хабаром загнали и, где лошади...

Всё нашлось!

Егора, эта мразь не сумела завалить с одного выстрела - ибо, здоровущ и силён мой Му-му был! Судя по тяжести закрытого гроба, который мы - под вой вдовы и трёх дочерей-сирот, ввосьмером зараз, от Замка на Старое Кладбище несли - меняясь через каждые сто метров, под полтора центнера - это точно! А, может и, за...

Картечь, страшно изуродовала Му-му - лицо, глаза... Но, не убила. А, перезаряжать мушкет - довольно-таки, мешкотное дело. И, Экспедитор порол Егора штыком - добивая. Вся грудь и брюхо - в решето...

Дело получилось резонансное - я постарался... Вообще-то, за уголовные преступления - даже за «мокруху», в царской России в те времена приговаривали к «вышаку» не часто. Если, мне изменяет память и не врёт статистика - раз в семнадцать реже, чем в демократической Америке тех лет.

Поэтому, нижегородская общественность очень сильно удивилась, когда судом присяжных Экспедитор был приговорён к повешению. А, как был удивлён он сам... Так, громко удивлялся - когда, его конвойные из зала суда тащили!

С палачом познакомился и поговорил я лично - никому больше не доверил.

Милейший человек, кстати! Довольно-таки, молодой мужик ещё - лет тридцати пяти, только начинающий полнеть и лысеть. Достаточно интеллигентен для своего крестьянского происхождения, начитан, умен. Хороший семьянин, хлебосольный хозяин и всё такое прочее...

За ужином разговорились.

- Разрешите полюбопытствовать, уважаемый Порфирий Иванович...,- после третьей рюмочки - чуть ли не на брудершафт, спросил я,- чем был обусловлен ваш выбор такой весьма экзотической профессии?

- Ну, а что? Работа, как работа... Не хуже, чем у других...,- невозмутимо ответил он, закусывая хрустящим огурчиком,- не я вешаю, а закон казнит!

Палач, важно и с многозначительным видом, поднял указательный палец вверх:

- Я лишь орудие закона... Как верёвка, к примеру. Вы, уважаемый Дмитрий Павлович, к верёвке какие-то претензии имеете?

- Да, что Вы... А, всё мне интересно, как люди... Ээээ... Становятся палачами. Клянусь - останется между нами.

Тема была довольно склизкой и, для него неприятной. Но, он так был ошеломлён и польщён моим появлением у него в гостях, что ответил. Хотя и, изрядно морщась:

- Не я эту «работу» нашёл, она меня выбрала!

Палач, снова налил нам по рюмочке... Выпили, закусили и, он продолжил:

- Зарезали мы как-то со товарищи, купца с приказчиком...

Вот, дела!

- ...Да, кто-то выдал - взяли через три дня на постоялом дворе, со всем их барахлом. Суд, то - да, се... Ну, сам знаешь! Товарищ то мой, многоопытный был - старый каторжанин: на меня всё свалил... Резал то¸ он - как на духу говорю, Дмитрий Павлович!

Он посмотрел мне в глаза:

- Зачем, мне тебе врать?!

Судя по всему, он действительно, не врал! Врать с таким взглядом невозможно.

- Резал-убивал он - я лишь пособлял, а как взяли нас, так его нож в моих вещах оказался. Ну, суд и слушать меня не стал - меня к повешению, моего товарища к каторге.