«Когда все закончится, — думал рыцарь, прокрадываясь вслед за шпионом сквозь чахлую рощицу, — я вышибу ему зубы и велю травить собаками. Гретхен станет возмущаться, но мне уже все равно. Сморчок допек меня окончательно, словно натертая нога в дальнем походе».
Деревня, к которой приближались нарвский соглядатай и благородный рыцарь ордена ливонского, стояла на отшибе. Наезженная тележная колея даже не пыталась вильнуть в эту сторону, к околице тянулись лишь едва заметные тропки.
За жалким подобием забора тявкнула собака, и Грейс скривился, словно наступил на коровью лепешку.
— Не люблю этих остронюхих тварей, — признался он, роясь в кошеле.
— Нам нужно внутрь? — спросил рыцарь, — Так, может, я отстегну рог и протрублю? У меня как-то шутки ради получилось повторить охотничий сигнал рыцаря Гуго, что весьма нелегко, ибо он фальшивит в каждом переливе. Староста примчится сюда, словно ошпаренный.
— Этого бы как раз не хотелось, — ворчал Грейс, осматривая забор.
Наконец он нашел слабину, слегка поднажал и выдернул жердину, потом другую.
Лай раздался прямо перед ними, истошный и какой-то жалкий.
Грейс метнул сквозь образовавшуюся в изгороди Щель кусок вяленого мяса и удовлетворенно сложил РУки на животе.
— Кажется, одним сторожем меньше, — заметил он, раскачивая новую жердь.
Небо прочертила ветвистая молния, в которой щуплый шпион представился рыцарю демоном-разрушителем, подкрадывающимся к жилью первобытных людей того ветхого века, когда предки еще не умели прогнать ему подобных постом и молитвой.
— Я пролезу внутрь, — сказал шпион, — возьму искомое и побегу к калитке. Наверняка изнутри ее распахнуть легче, чем снаружи.
— Не предлагаешь же ты мне лезть в эту собачью дыру? — возмутился рыцарь.
— Ни в коей мере. — Грейс протер грязными руками лицо, стирая капли дождя и оставляя темные полосы. — Но мне может потребоваться помощь при ретираде. Крестьяне не любят расставаться с добром, и бывают весьма злыми.
— Великолепно, — хохотнул Роже достаточно громко, заставив шпиона испуганно присесть. — Рыцарь прикрывает бегство вора. До чего я дожил, клянусь потрохами святых покровителей ордена ливонского!
— Мы пообещали Брунгильде, — напомнил Грейс. — Вспомни испанца и его слащавую улыбочку. Скоро этот рот исказит неземная мука, уверяю тебя, рыцарь.
— Ступай, червь, — с омерзением сказал Роже, — пока я не передумал. Буду ждать тебя возле калитки.
— Пожалуй, — окинул внимательным взглядом шпион фигуру кавалера, — запахни плащ на груди.
При свете молнии кто-нибудь может разглядеть твой приметный камзол.
— Надеюсь, — заметил рыцарь, — что ты воруешь не козу и не молочного поросенка? Представляю, что скажет магистр, если сервы пожалуются ему на кражу свиньи, совершенную комтуром.
— Магистр должен остаться в полном неведении, — серьезно сказал Грейс и, кряхтя, стал протискиваться в лаз.
Рыцарь, глупо ухмыляясь, снял с пояса меч, ремешком закрепил ножны на клинке, чтобы не слетели, и двинулся к калитке.
Вода уже не просто капала или лилась, а низвергалась с небес ручьями, потоками и целыми водопадами. Новый удар молнии осветил опушку рощи. Послышался треск одинокого вяза, в которого попал разряд небесного Перуна.
— Отличная ночь для светопреставления, — заметил рыцарь. — Не прокрасться ли мне следом, и не стянуть ли чего? Будет память об этой чудесной ночи…
Он и не подозревал, что память о происходящих событиях не покинет его никогда, даже на смертном одре.
В деревне послышался какой-то неясный шум, грохот и лай еще одной растревоженной собаки.
— Началось, — азартно вскрикнул Роже, натягивая на левую руку латную перчатку.
Не веря, что в творящемся вокруг мокром хаосе неуклюжий шпион сможет найти засов калитки, рыцарь ударом ноги опрокинул все ветхое сооружение и присел, силясь разглядеть, что же творится внутри двора.
При свете молнии стало видно, что к нему бежит, причем невероятно резво, Чернильный Грейс, прижимая что-то весьма ценное к груди, а следом несутся неясные тени.
Роже едва сдержался, чтобы не проорать боевой клич ордена — «Гот мит унс!», с нами бог. Азарт предстоящей схватки опьянил его и закружил в своих объятиях.
— Держи вервольфа! — крикнула одна из теней, несущихся за шпионом.
— Получай, — крикнул Роже, нанося удар латной перчаткой, сжатой в кулак, в центр сгустка тьмы, тянущегося к Грейсу.
— Их двое, — захлебываясь кровью, взвыл покалеченный, и тут же был погребен под ногами остальных бегущих.
— Тащите факелы!
— Смерть вурдалакам!
Воодушевляя себя этими криками толпа — а это была именно толпа, кинулась на Роже.
Шпион, воспользовавшись падением самого шустрого из преследователей, прижался к забору и засеменил, словно гном, в сторону рощи.
Первой на рыцаря прыгнула собака, совершив страшную ошибку, последнюю в своей жизни.
Она вцепилась клыками в пластинчатую перчатку, в то время как Роже взмахнул рукой и обрушил беспомощное собачье тело на подставленное колено.
Вяло скуля, пес с переломанным позвонком попытался отползти в сторону, но оказался затоптан рванувшимися в проем калитки селянами.
Ярко полыхнула молния, на миг ослепив Роже, и он прозевал удар палкой. Точнее сказать, в руках серва были вилы. Воспользуйся он ими более сноровисто и ткни в живот рыцаря — схватка окончилась бы, толком не начавшись. Но крестьянин, поднятый с полатей истошными криками и лаем, не был закаленным воякой со стальными нервами. Увидев при свете молнии фигуру мужчины, явно не принадлежащего к его деревне, он сделал то, что подсказал ему инстинкт — ударил наотмашь.
Черенок, рассекая лоб кавалера, с треском переломился. Слегка оглушенный, но все же не сбитый с ног рыцарь отступил, поднимая меч.
Следующий участник погони за Грейсом оказался более сообразительным и попытался проделать в рыцаре дыру с помощью охотничьей рогатины.
На этот раз кавалер оказался начеку. Отпарировав выпад, он пнул наугад ногой, угодив точно в пах ретивому селянину. Вой потряс ночную деревню, охваченную кутерьмой.
На плечах Роже повис дюжий серв, кинувшийся за околицу с голыми руками, но рыцарь легко стряхнул его и ударил мечом по шее следующего. Сила рыцарского удара оказалась велика, хотя сталь и была защищена ножнами, и серв умер на месте.
В следующий миг на рыцаря кинулось сразу несколько человек. Грабли, разрывая штаны из плотного сукна, подсекли ноги, на голову обрушилась какая-то доска, в грудь грянул пудовый кулак. Погребенный под телами орущих и колотящих друг друга крестьян, Роже умудрился сначала встать на четвереньки, а потом и подняться на ноги.
— Разорву всех, скоты! — прокричал он и принялся наносить во все стороны беспорядочные удары.
Физическая мощь, накопленная за годы тренировок в тяжелом ливонском доспехе, дала о себе знать. Он сокрушал ребра и сворачивал скулы, сбивал с ног и отшвыривал пинками нападающих, словно герой германских саг, воскресший в эту страшную ночь прямо на околице безвестной деревушки.
При свете очередной молнии он увидел свой меч, который неудачно упал меж двух камней и был переломлен чьей-то ногой. Осознание потери придало рыцарю новые силы. В приступе бешенства он вырвал из забора жердь и погнал перед собой оставшихся на ногах сервов, рыча и извергая богохульства.
Опомнился он у порога дома, внутри которого забаррикадировались сервы. Тяжело дыша, он отбросил оглоблю и поплелся к околице.
Навстречу полз мужчина, стеная на все лады и проклиная оборотней. Роже в последнем приступе ярости опустил ему на макушку свой бронированный кулак и двинулся дальше.
Переломленный меч оставался в плену обшитых толстой кожей ножен. Волоча его по земле Роже направился к роще. Совершенно внезапно дождь прекратился, только с ветвей продолжали стекать хилые ручейки, пополняя грязевые лужи, полные опавшей хвои.
Коней он нашел по ржанию бестолковой кобылы Грейса.
— Ну что, — прохрипел рыцарь разбитым в кровь ртом. — Трофей не посеял, ворюга?
