Улицы были моими, храм был моим, люди были моими. Моими были небеса, равно как и солнце, луна и звезды — весь мир был моим, и я один созерцал его и любовался им. Мне были неведомы ни скверна, ни границы, ни пределы — все качества и пределы были моими. Мне принадлежали все сокровища и их обладатели. И такое обилие меня развратило, и пришлось мне познать нечистые помыслы этого мира. Теперь же я их забываю и становлюсь, как прежде, малым ребенком, дабы мне было дозволено войти в царство Божье.
Каковы будут практические выводы из этого прозрения, если мы примем, что известная нам материальная вселенная не есть механическая система, но виртуальная реальность, сотворенная Абсолютным Сознанием посредством беспредельно сложной оркестровки переживаний? И как влияет на нашу систему ценностей и образ жизни осознание того, что наше бытие соизмеримо с бытием космического творческого принципа? Эти вопросы имеют для нас огромную теоретическую и практическую актуальность не только для каждого индивида, но и для всего человечества, а также для будущей жизни на этой планете. Пытаясь на них ответить, давайте еще раз вернемся к прозрениям людей, переживших холотропные состояния сознания.
Многие религии утверждают, что совладать с трудностями жизни можно, лишь приуменьшив важность земного плана и сосредоточившись на запредельных сферах. Некоторые из них рекомендуют переключить внимание с материального мира на другие реальности. Путь к общению с различными высшими сферами и высшими существами они видят в молитве. Другие же религии предлагают непосредственный эмпирический доступ к запредельным сферам посредством медитации и других форм личной духовной практики. Религиозные системы такой ориентации изображают материальный мир как низшую сферу, которая несовершенна, нечиста и ведет к страданиям и лишениям. С их точки зрения, реальность — это юдоль слез, а воплощенное существование — проклятие или трясина смертей и перерождений.
Эти религии и их служители обещают своим преданным последователям осуществление всех их желаний в Запредельном. В более примитивных формах вероисповеданий есть различные обители блаженства, райские сады и небеса. Они доступны после смерти тем, кто соблюдает заповеди соответствующего вероучения. Для более сложных и утонченных систем небеса и рай — лишь этапы духовного странствия, конечным пунктом которого является растворение личных границ и соединение с божественным или затухание огня жизни и растворение в ничто (нирвана).
Согласно религии джайнов, мы по своей глубочайшей природе являемся чистыми монадами сознания (дживами), запятнанными через вовлечение в мир биологии. Цель практики джайнов — решительное сокращение нашего участия в мире материи, освобождение от загрязняющих влияний и возвращение изначальной чистоты. Еще одним таким примером является изначальная форма буддизма, называемая «тхеравадой», или «хинаяной» (малой колесницей). Это направление буддизма представляет собой строгую монашескую традицию, которая предлагает учение и духовную дисциплину, необходимые для достижения личного просветления. Ее идеал — архат, святой или мудрец, находящийся на высшей стадии развития и живущий отшельником вдали от мира. Аналогичный акцент на личном освобождении (мокша) можно обнаружить и в индуистской веданте.
Однако другие духовные направления считают, что природа и материальный мир содержат в себе или воплощают Божественное. Так, тантрийские ответвления джайнизма, индуизма и буддизма носят отчетливо жизнеутверждающий характер. Буддизм махаяны (великой колесницы) учит, что мы можем достичь освобождения прямо в повседневной жизни, если освободимся от трех «ядов» — неведения, гнева и желания. Когда мы этого добьемся, «сансара», или мир иллюзии, рождений и смертей, станет для нас «нирваной».
Различные школы махаяны подчеркивают важность сострадания как выражения духовной реализации. Их идеал — Бодхисатва, который стремится не только к собственному просветлению, но и к освобождению всех других живых существ.
Давайте взглянем на эту дилемму, используя прозрения, открывшиеся нам в холотропных состояниях. Что мы можем обрести, если отстранимся от жизни и уйдем из материального плана в запредельные реальности? И наоборот, какова польза искреннего принятия мира повседневной реальности? Многие духовные системы определяют цель духовного путешествия как растворение личных границ и воссоединение с Божественным. Однако люди, пережившие в своих внутренних исследованиях отождествление с Абсолютным Сознанием, понимают, что определение конечной цели духовного странствия как переживания единства с высшим принципом бытия включает серьезную проблему.
Эти люди осознают, что недифференцированное Абсолютное Сознание—Пустота представляет собой не только конец духовного странствия, но и источник творения, а стало быть, его начало. Божественное — это принцип, воссоединяющий разделенное, и вместе движущая сила, отвечающая за разделение и отделение от изначального единства. Будь этот принцип совершенен и самодостаточен, у него не было бы потребности творить и других эмпирических миров не существовало бы. Но поскольку они существуют, тенденция Абсолютного Сознания к творению четко выражает эту основополагающую «потребность». Таким образом, миры многообразия представляют собой важное дополнение к недифференцированному состоянию Божественного. По терминологии каббалы, «людям нужен Бог, а Богу нужны люди».
Касательно творческого принципа всеохватная схема космической драмы включает динамическое взаимодействие двух основополагающих сил — центробежной (хилотропной, или ориентированной на материю) и центростремительной (холотропной, или направленной на целостность). Недифференцированное Космическое Сознание демонстрирует стихийную тенденцию творить миры многообразия, которые содержат несчетное множество отдельных существ. Ранее мы уже обсуждали ряд возможных «причин», или «мотивов», этой страсти порождать виртуальные реальности. И наоборот, индивидуализированные единицы сознания переживают свое отделение и отчуждение как страдание и выказывают сильную потребность вернуться к истоку и воссоединиться с ним. Отождествление с воплощенным «я» — один из многих обманов, влекущих за собой душевные и физические страдания, пространственно-временные ограничения, преходящность и смерть.
Мы можем переживать этот динамический конфликт во всей его полноте, когда наше самоисследование в холотропных состояниях подводит нас к грани смерти «эго». В такой момент мы колеблемся и разрываемся между этими двумя мощными силами. Одна часть нас, холотропная, желает выйти за пределы отождествления с телесным «эго» и пережить растворение в большем и объединение с ним. Другая же часть, хилотропная, движимая страхом смерти и инстинктом самосохранения, цепляется за нашу отдельную личность. Этот конфликт чрезвычайно сложен и может стать серьезным препятствием в процессе психодуховного преображения. Он неукоснительно требует, чтобы мы пожертвовали нашей, знакомой личностью, не зная, что придет ей на смену — и придет ли вообще.
Даже если наше бытие в этом мире не особо утешительно и альтернатива неизвестна, мы все равно цепляемся за него. Однако в глубине души мы чувствуем, что наше существование как отдельного воплощенного «я» в материальном мире само по себе неполноценно и не может удовлетворить наших самых насущных потребностей. Мы испытываем сильную тягу к преодолению собственных ограничений и обретению нашей истинной личности. Это помогает, прежде чем мы включимся в систематическую внутреннюю работу, умом понять, что переживание смерти «эго» есть переживание символическое и оно не влечет за собой реальной смерти и уничтожения. Однако страх смерти и отказа от «эго» настолько силен и убедителен, что, когда мы переживаем его, нам трудно поверить этому знанию и найти в нем поддержку.
Если нашей психикой в самом деле управляют эти две мощные космические силы, хилотропная и холотропная, которые изначально находятся друг с другом в коренном противоречии, то существует ли подход к жизни, способный полноценно разрешить эту ситуацию? Поскольку ни отделенное существование, ни недифференцированное единство не дают полного удовлетворения, то какова же альтернатива? Возможно ли при таких обстоятельствах вообще найти решение — жизненную стратегию, обращенную к этому парадоксу? Можем ли мы в этом урагане конфликтующих космических тенденций найти «око бури», где бы нам был обеспечен покой? Можем ли мы найти удовлетворение во вселенной, ткань которой соткана из двух противоборствующих сил?
