— Мне это в радость. И я давно обещала покатать Лоуэлла. Или это надолго? — Вряд ли. Это всего в восьмистах милях от нас. Доктора не касались местные ограничения скорости. Доберемся за два часа, чтобы сэкономить горючее. И они отправились, прихватив радостного Вундера. Четверть горючего Хейзел оставила про запас и рассчитала максимальные ускорение для оставшегося количества, прикинув в уме отношение масс. Даже и без докторской привилегии в том секторе можно было без опаски превысить скорость — они находились в «редкой» части узла.

Целью их путешествия была старинная крылатая ракета — крылья отрезали и сварили из них надстройку вроде палатки, чтобы увеличить размер жилья. Хейзел это напоминало лачугу в районе трущоб, но так выглядели многие корабли в Рок-Сити. Приятно было войти, выпить чаю и хоть ненадолго снять с Лоуэлла скафандр. Больной, мистер Икерс, лежал в лубке, а его жена не умела водить скутер — поэтому доктор Стоун и согласилась на домашний визит. Пока они были там, доктора Стоун вызвали по радио, и она с озабоченным видом вышла в общую комнату.

— Что там? — спросила Хейзел.

— Миссис Силва. Неудивительно — это ее первый ребенок.

— Ты узнала координаты и позывные маяка? Я тебя доставлю туда.

— А Лоуэлл?

— А, да. Малыш слишком долго пробыл в скафандре.

Миссис Икерс предложила оставить ребенка у нее. Не успел Лоуэлл надуться по этому поводу, как доктор Стоун сказала:

— Спасибо, но в этом нет необходимости. Сюда направляется мистер Силва. Я как раз собиралась сказать, мама Хейзел, — может, я лучше полечу с ним, а вы с Лоуэллом вернетесь домой одни? Не возражаешь?

— Конечно, нет. Замолчи, Лоуэлл! Мы будем дома через три четверти часа, и я уложу его спать или отшлепаю, смотря по обстоятельствам.

Хейзел отдала доктору Стоун один из двух запасных баллонов с кислородом — взять оба Эдит отказалась. Хейзел рассчитала новое отношение масс: без Эдит, ее скафандра и запасного баллона у нее оставалось лишнее горючее. Лучше разогнаться как следует и попасть домой до того, как детеныш разнюнится.

Хейзел настроилась с помощью маховика на мэрию, проверила курс по стереорадару, немного повернулась вокруг оси, чтобы Солнце не светило в глаза, подключила гироскопы и запустила двигатель.

В следующий момент они закувыркались, как лайнер в невесомости. Хейзел в силу привычки сообразила, что надо убрать тягу, но двигатель работал вхолостую, время шло, а она беспомощно болталась на сиденье, повиснув на ремнях, пока наконец не нащупала рычаг. Снова оказавшись в невесомости, она постаралась рассмеяться.

— Здорово, а, Лоуэлл?

— Давай еще раз, бабушка!

— Нет уж, хватит.

Хейзел быстро обдумала ситуацию. Что могло испортиться в этом суденышке, где всего-то и есть, что ракетный двигатель, открытый каркас с сиденьями и пристежными ремнями да минимум приборов управления? Это, конечно, гироскопы — двигатель сработал как часы. Хейзел заметила, что гироскопы чуть колеблются — это было единственным свидетельством недавнего кувыркания. Она осторожно поправила их рукой, придвинув шлем к футляру, чтобы проверить работу на слух.

И только потом попыталась определить, где они находятся и куда направляются. Так, Солнце там — а Бетельгейзе вон там, — значит, мэрия должна быть в той стороне. Хейзел прижала шлем к полукруглому окошку стереорадара. Ага, точно!

Дом Икерсов был естественной ближней целью, от которой следовало вычислять вектор. Хейзел нашла их корабль и испугалась, увидев, как он далеко. Должно быть, их порядком отнесло, пока она возилась с гироскопами. Она прикинула скорость и величину вектора — и присвистнула. — «Маловато магазинов по дороге, — подумала она, — и жилья тоже. Не повредит связаться с миссис Икерс — сказать ей о том, что случилось, и попросить ее сообщить в мэрию — так, на всякий случай».

Но миссис Икерс не отвечала. «Вот лентяйка, — с горечью подумала Хейзел, — отключила, поди, рацию и спит себе. Неряха — сразу видно по тому, как выглядит ее дом и как в нем пахнет».

И все же Хейзел продолжала вызывать миссис Икерс или любого, кто мог оказаться в пределах ее скафандрового радио. А сама тем временем снова навела скутер на мэрию, учитывая смещение на новом векторе. На этот раз она действовала осторожно и была начеку, поэтому потеряла всего несколько секунд, когда выбило гироскопы.

Хейзел отключила их и выбросила их из головы, а потом тщательно обдумала ситуацию. Жилище Икерсов превратилось в светящуюся точку на небе, которая уменьшалась почти на глазах, но могла еще служить пунктом отсчета. Хейзел не нравился ее теперешний курс. Как всегда, казалось, что они неподвижно стоят в самом центре звездного шара, но приборы показывали, что они движутся в открытый космос, за пределы узла.

— Что случилось, бабушка Хейзел?

— Ничего, малыш, ничего. Бабушке надо остановиться и посмотреть на дорожные знаки, вот и все.

Хейзел подумала, что охотно отдала бы свой шанс на вечное блаженство за автоматический сигнал тревоги и радиомаяк. Она протянула руку к Лоуэллу, отключила его радио и несколько раз повторила призыв о помощи. Ответа не было. Хейзел снова включила Лоуэллу радио.

— Ты зачем это сделала, бабушка Хейзел?

— Просто проверяла.

— Обманываешь! Ты боишься! Почему?

— Нет, милый, не боюсь — ну разве что немножко волнуюсь. А теперь тихо, бабушке надо работать.

Хейзел осторожно выровняла скутер маховиком и осторожно поправила его, когда он попытался отклониться. Надо было сойти с этого гибельного курса и направить скутер на мэрию. Гироскопы Хейзел намеренно не включала. Она заново пристегнула Лоуэлла и проверила, как он сидит.

— Сиди смирно, — предупредила она. — Только пальчиком шевельни, и бабушка снимет с тебя скальп.

Так же тщательно Хейзел уселась сама, вычисляя в уме плечи рычага, массу и угловой момент. Придется уравновешивать скутер без гироскопов. «А теперь, — сказала она себе, — посмотрим, Хейзел, кто ты: пилот или так себе любитель».

Придвинув шлем к радару, она навела сетку прицела на отдаленную метку мэрии и включила двигатель.

Метка заколебалась, и Хейзел попыталась восстановить равновесие, сдвинувшись на сиденье. Когда метка быстро поехала вбок, Хейзел тут же отключила тягу. И снова проверила курс. Их положение несколько улучшилось. Хейзел снова позвала на помощь, не забыв выключить радио Лоуэлла. Он ничего не сказал, и вид у него был сумрачный.

Хейзел повторила попытку, снова отключив двигатель, как только скутер скособочился. Проверила курс, позвала на помощь — и повторила все снова. Она проделывала это раз десять, и при последней попытке двигатель заглох на полном ходу.

Раз топливо кончилось, можно было не суетиться. Хейзел старательно выверила курс по кораблю Икерсов, теперь совсем далекому, и сверила его с меткой мэрии на экране, не переставая звать на помощь. После этого она убедилась, что в каком-то смысле преуспела. Теперь они вне всякого сомнения направлялись к мэрии и не могли разойтись с ней больше чем на несколько миль, которые можно преодолеть и в скафандре. Но если курс был верен, то скорость оказалась до омерзения низкой. Расстояние 650 миль, а скорость — 40 миль в час. Шестнадцать часов ходу.

«А так ли уж нужен был Эдит запасной баллон?» подумала Хейзел. Уровнемер ее собственного показывал половину. Она еще раз обратилась с призывом о помощи и еще раз решила в уме свою задачу — вдруг ошиблась в десятичных знаках? При повторной настройке радара на мэрию огонек в стереоприборе стал бледнеть и погас. Услышав, как выражается Хейзел, Лоуэлл спросил:

— А теперь что, бабушка?

— Ничего такого, чего бы не следовало ожидать. Есть такие дни, миленький, когда и вставать-то утром не стоит.

Причина, как вскоре выяснила Хейзел, была до того проста, что ничего нельзя было поделать. Стереорадар перестал работать, потому что разрядились все три патрона в его батарее. Следовало сознаться, что Хейзел пользовалась им долго и потратила много энергии.