Мой наблюдаемый, тем временем, продолжал играть, или, как говорит одна из моих бесхвостных, “шпилить”, и я, прижавшись носом к стеклу, бдил.

— Андрей! Андрей, мусор иди вынеси! — раздалось приглушенное из глубины комнаты.

“Андрей” и “мусор вынеси”, это явно была не Германия. Я собрался было уже уходить, но подросток с преувеличенным стоном откинулся на стуле, разбрасывая в стороны руки в неплохой имитации своей игровой смерти.

— Скукота! — возвестил парень. — Мусор, фигусор. Я, может, рожден мир спасать, а не мусор выносить!

— Супергерои тоже выносят мусор, — сообщил я ему сквозь стекло, не удержав свое мнение в себе, просто оно рвалось наружу слишком сильно. — И уж точно помогают маме!

Бесхвостный дернулся было обернуться на звук, но я лихо перемахнул с подоконника на ближайшее дерево, и затаился в голых ветвях, благо, защитный окрас позволял.

— Чья это за новая какашка в моем лоточке? — спросил меня изумленный голос сбоку, пока я, щурясь, наблюдал за перемещениями осчастливленного моим советом бесхвостного.

Обернулся: на ветке чуть повыше меня восседала небольшая кошка в изящном черно-белом фраке.

— А в какой стороне Германия, изволь сообщить?

Кошка озадаченно посмотрела на меня, и я не могу понять, которое это именно “озадаченно”: это “все знают, где Германия, дурак” или “а какого черта кошка должна знать, где Германия”?

— Германия, — ответила она, наконец. — В стороне Германии. А ты сидишь на моем дереве, и я сейчас тебе покажу, почему этого делать не надо!

— Обойдусь, — гордо ответил я и спасся отважным, быстрым бегством, перескочив с ветки на ветку и оттуда в Пограничье. Некоторые кошки, все ж таки, бесполезны и не рождены для подвигов, зря Двекошки думает иначе. Но я ей потом все докажу.

В следующий раз я вынырнул через меньшее расстояние, чем прошел в первый раз, потому что мне все-таки надо было убедиться, что я двигаюсь в направлении Германии, а не какого-нибудь Кот-д’Ивуара. Какое, однако, хорошее название, правда? Хотелось бы когда-нибудь там побывать. Наверняка там любят котов.

Если все идет не по плану, иногда стоит просто сделать вид, что это и был план “Б”. И это сработало: Илья уверенно вышел из темницы и двинулся по залам и коридорам куда-то, как он надеялся, вслед за Аилисом. Иногда ему встречались солдаты, одетые примерно так же, как и первый, или не-солдаты, наряженные во что-то неуловимо занавесочное, в стиле Маэдиса, но абсолютно все именно того же фенотипа внешне: похожие на людей после серии улучшайзигов, с “ослиными” ушами и густыми, яркими волосами преимущественно черных, серебристых и белых цветов. У некоторых впрочем, в шевелюрах были цветные пряди в цвет плащей или шарфов, и Илья находил это даже вроде как модным. Особенно его поразил высоченный и серьезнейший персонаж в вороненой кольчуге с металлическими пластинами, в розовом плаще и с розовыми же бликами в черных волосах. Вдобавок к явно порванному и сшитому хирургом уху, у него был грандиозный шрам на пол-лица и крайне серьезные щи.

Он проводил Илью таким неодобрительным взглядом, что парень даже порадовался: кажется, у зловредного Аилиса тут были свои хейтеры. А хейтеры с большими мечами это немного более круто, чем, например, хейтеры с безлимитным интернетом и хронической безработицей.

По пути Илья не один и не два раза задавался вопросом, куда же таки он идет: коридор с горельефами за коридором с барельефами, зал с кариатидами за залом с колоннами, словно он попал в какой-то древний храм в период его активного функционирования, но, в конце-концов, он остановился перед запертыми дверями зала с двумя стражниками по бокам, и оба они смотрели на Илью так, словно у него выросла вторая голова. Впрочем, возможно так и было: скорее всего, именно сюда вошел Аилис, а стража еще не менялась.

— Что, никогда на Первые земли не приходилось срочно уходить? — огрызнулся на них Илья, старательно вспоминая капризноватый тон своего двойника. — Открывайте, живо. Меня ждут обратно.

Стражники переглянулись, словно беззвучно обмениваясь информацией, после чего один из них торопливо отпер замок и приоткрыл дверь. Илья, не вступая в дискуссии и не испытывая судьбу больше необходимого, скользнул в щель и тут же толкнул створки назад ногой, чтобы отсечь себе пути к отступлению, а праздным стражникам — к подглядыванию.

Дверь захлопнулась с негромким звуком, но этого оказалось достаточно, чтобы в его сторону повернулись все присутствующие: и внушительный мужчина с серебряными волосами, восседающий на троне из покрытых инеев веток, и чертов Аилис, и Маэдис, и … некто с бесконечно черной кожей и анемоновидными волосами, перетекающими в драматично полуразвернутые крылья.

— Брат! — радостно позвал Дэш, оборачиваясь всем корпусом и буквально в два шага пересекая пространство зала, чтобы стиснуть приятеля в дружеских объятьях. Маэдис не был столь беспечен: он остался на прежнем месте, зорко наблюдая за царем и князем и беспокойно одергивая короткие перчатки, скрывающие его руки.

— Итак, можно заключить, что утверждение о том, что моего друга уже нет во дворце, было ложным. Разве ложь считается допустимой для высокородных фаэ? Даже если они и из Лунного двора, — Маэдис вопросительно выгнув бровь.

— Валить надо, брат, валить, — прошептал Пони над ухом Ильи прежде, чем его отпустить.

— Технически, может, никто и не врал, — вмешался Илья, наконец, выпущенный и чувствующий себя как нельзя более уверенно от того, что его прикрывал не только Дэш, который, по его ощущениям, вообще мог справится с любой напастью, но и Маэдис, который уже доказал свою сугубую полезность и сообразительность. — Я был где-то под.

— Любимые шутки Лунных, — презрительно фыркнул Маэдис. — Но я, так и быть, закрою глаза на все это. Мы покидаем твой дворец, высокий царь.

Сидящий на троне резко поднял руку, словно призывая к молчанию, и направил тяжелый взор на Илью, изучая его самым что ни на есть внимательным образом.

— Аилис, — не сводя взгляда с Ильи, обратился он к стоящему рядом и явно истекающему ядом двойнику. — Возможно, тебе есть что сказать?

— Нет, отец, — сказал тот, но тут же передумал. — Да. Это из-за него я не могу войти на Первые Земли. Это он вытягивает из меня силы через границы, и спасения от него нет.

— Я его вообще в первый раз вижу, — возмутился Илья. — И сюда не собирался, по крайней мере, так вот. И смысла претензий вообще не понимаю. Я просто живу. Каким таким местом я кого-то не пускаю, или вообще пожираю на досуге, я не в курсе. Отпустите нас уже.

Царь не отвел взгляда, продолжая изучать Илью снова и снова, и а его взгляде были не только раздумья: Илья был готов поклясться, что в холодном взгляде мелькало что-то вроде узнавания или понимания, и от этого в холоде появлялся отголосок тепла, словно в промозглом весеннем ветре.

— Много лет назад, — медленно начал он, поднимаясь на ноги и складывая руки вместе. — Черная река принесла в мои руки Аилиса. Похоже, теперь я могу быть уверен в том, откуда именно.

Аилис бросил на царя совершенно безумный взгляд, словно разрываясь между какими-то эмоциями или мыслями, и Илья начал было снова просить о том, чтобы их выпустили в конце-то концов, как одновременно случилось несколько событий.

Во-первых, на Маэдиса без предупреждения упала с потолка огромная люстра, больше похожая на клетку для незваных гостей или пыточный инструмент.

Во-вторых, неизвестно откуда едва ли не на головы стоящих рядом Дэша и Ильи приземлился их давний преследователь, и круговерть огненных волос и плаща едва не помешала Пони вовремя вскинуть руку с оплетающими ее бледными световыми перьями, чтобы встретить удар меча.

А в-третьих, Аилис, замешкавшись на несколько долгих секунд, словно атака Шторма была и для него неожиданностью, внезапно принял какое-то решение внутри себя и резко толкнул своего отца. Царь, потеряв равновесие от неожиданности, пошатнулся и с треском упал с возвышения, на котором стоял его трон.