— Если не собираетесь жениться на одной из этих “милых леди”, - с достоинством отозвалась женщина, обводя взглядом свою дочь и Нату. — То обойдемся без тортика. Закройте, наконец, дверь, делите ванную как-нибудь сами. Я принесу полотенца.

— Если сопротивление бесполезно, — прокомментировала Маша, ловко ловя на подлете к Илье пса Проца, — Сдавайтесь и сделайте вид, что так и было задумано. Ната, кончай пялиться на мальчиков, ради всего святого, и давай мне помоги. А вы там в ванную, сами разбирайтесь, раздевайтесь, или что, кто первый пойдет, решайте сами.

— Полотенца, — вставила мама Маши, выкладывая стопку на табурет возле входа в залу. — Сейчас сообразим с временной одеждой.

— Я первый, — Илья, наконец, спихнул второй мокрый ботинок, и, на ходу стряхивая на пол донельзя мокрую куртку и рубашку, ретировался в ванную.

— Лучше бы котят подобрали, — заключила Маша. — Возни меньше, толку больше.

— А блохи? — деловито уточнила Ната.

— А кто сказал, что этих от блох не придется обрабатывать? Фу, фу, фу, Процик, я сказала, фу! Дядя блохастый!

Как ни странно, драться за ванную и теплую воду так и не пришлось. Илья справился быстро, буквально минут за пять, и, завернувшись в одолженный ему чей-то халат, застенчиво выполз наружу, а Дэш, наоборот, отправился отмокать сразу после этого.

— На, поешь, — Маша бацнула на сервировочный стол заставленный поднос, и борщ в тарелке жалобно плеснулся. Илья посмотрел на еду с сомнением и вопросительно поднял бровь. — Я предупреждала! У меня тут мама. Жри, давай. А то она решит, что не вкусно, и тогда тебе кирдык. И мне кирдык.

— Пони тоже будут кормить? — поинтересовался парень, подвигая к себе стол и одергивая халат.

— Будут, будут. Шашлык из него делать будут, — зловеще пообещала девушка и полезла в кладовку зачем-то. — Натка, лови детали! — попросила она подругу и та, примостив собственную принесенную с кухни тарелку на край стола, стала принимать запчасти от вентилятора. На взгляд Ильи, для вентилятора пока что было холодновато, но он счел за благо не высказываться. Правда, помощи в сборке тоже не предложил, но девчонки справились сами, после чего вентиллятор был торжественно направлен на развешанную на стульях мокрую одежду купальщиков.

— Хитро, — похвалил он, не забывая есть суп.

— В моих интересах выпихнуть вас прочь до тех пор, пока папа не пришел, — пояснила Маша.

— Такой страшный папа?

— Папа чудесный, — не согласилась Ната, которая, видимо, была о семье подруги самого высокого мнения. — Просто ты в его халате. Он, наверное, тебя убьет.

— Тогда в самом деле удалиться вовремя будет разумно, — покивал Илья, доедая борщ. Кормили тут отменно, сушили тоже неплохо. По крайней мере, одежду. — А что мой телефон? Он в кармане был.

— Телефоны мы сунул в рис, а баблометры разложили под обогревателем, — Маша указала в угол комнаты. — Но я не уверена, что твой телефон включится. У твоего товарища бессмертный кирпич, а вот твое чудо техники может и не выжить.

— Буду надеяться на китайские чудеса, — наморщил нос Илья. — Китайский пром в китайском рисе.

— По моему, это был краснодарский рис, — подумав, сказала Маша.

— Тогда чуда может и не случится, — прыснул Илья. — Да ладно. Мне главное домой добраться, а там уж какая-то запасная трубка найдется.

— Какого черта вы вообще в воду-то полезли? — уточнила Ната, переворачивая голубенькую веселую куртку Дэша другой стороной к потоку воздуха.

— Да подрались мы и свалились, — сморщил нос Илья.

— Что, не сошлись во мнениях относительного одного богословского вопроса? — процитировала Маша.

— Да примерно так.

— И опять будете драться?

— Да что мы, придурки, что ли, совсем, э? — не согласился Пони, появляясь в дверном проеме. Он был обмотан тремя или четырьмя большими полотенцами в весьма этническом стиле, вызывая в памяти Камерун, Зимбабве или еще какую-нибудь Африку. Илья, впрочем, в Африках был не силен, поэтому которую именно определить не мог.

— Еда, — тут же злорадно вспомнила Маша. — Надеюсь, ты ешь борщ!

— А кто его не ест, так-то? — не понял Дэш, величественно прошествуя в комнату.

— Я! — отозвалась Маша-Война, убегая на кухню. Вернулась она с очередным обширным подносом с первым, вторым и булочкой.

— У тебя мама на армию, что ли, готовит? — с уважением уточнил Илья.

— Ага. А ты думаешь, почему у меня всю жизнь проблемы с лишним весом?

Илья с сомнением посмотрел на нее, пытаясь вспомнить, была ли Маша-Война хоть когда-нибудь хоть сколько-нибудь круглой, но, видимо, в школе он обращал на нее недостаточно внимания, чтобы что-то такое отложилось в памяти. В любом случае, про девчачий вес и связанные с ним переживания Илья предпочитал тактично молчать, благо как и любой нормальный парень все равно был не способен заметить в знакомых девушках колебаний в плюс-минус пять-семь килограмм.

— Я думаю, будет глупо спрашивать, а что вы там делали? — спросил Илья, выкрадывая из-под руки Дэша булочку и вгрызаясь в нее.

— Гуляли мы, ели мороженое и обсуждали, какие парни дебилы, — отмахнулась Война. — У Натки проблемы с ее бфом, вот.

— Маша, блин! — возмутилась Ната, краснея до кончиков ушей.

— А третья ваша где? — решил не акцентировать “бойфрендные” проблемы Илья. — Вы, вроде, всегда втроем ползали, а тут как не встречу вас — так вы парой.

— Это тебе просто не везет на Сашку, — пожала плечами Маша. — Но она ж вечерник, поэтому если вечером, то мы точно будем тандемом, а не триумвиратом.

— Триумвират! — с удовольствием повторил это слово Пони. — Не тройка, не троица, э! Триумвират! Не “пара”, а “тандем”! Образование из всех слов прет, вроде как и стыдно, что я неуч. Филолог? — с подозрением уточнил он, хотя Илья, уже поднаторевший в его выражениях лица и оттенках речи, сразу понял, что вопрос был задан просто ради вопроса, и ответ Пони уже знает.

— Нет, это Сашка филолог, — отмахнулась Маша, скосив на Пони глаза так, что было точно понятно — она тоже каким-то особым всадниковым чувством обнаружила фальш.

— Маха — сайколог, — хихикнула Ната.

— Это что за профессия? — не понял Илья.

— А это Натка в восемнадцать лет впервые открыла для себя английский язык, — закатила глаза к потолку Война. — И представляете, там столько слов!

— Маша, блин! — повторила Ната, но скорее довольно, чем рассерженно.

Илья чувствовал себя как-то странно. Это самое “Маша, блин” было очень даже знакомо, на переменах это было одной из привычных нот школьного фона много, много лет. С другой стороны: вот эта самая “Маша, блин” — самый настоящий Всадник Война, и сколько лет она была всадником, пока он иногда пересекался с ней в столовке или на перемене?.. И сколько еще таких людей, на которых он не обращал внимания, хотя видел, а они на самом деле — кто-то особенный? Сейчас, прислушиваясь к себе, в основании своих мыслей, он мог рассылать неумолчный ритм, который пах кровью и железом, прямо, как … перед появлением Шторма.

Напоминание не было приятным, и Илья, поежившись, встал, чтобы проверить свою одежду. С нее, частично отжатой в машинке и уже с полчаса висевшей под вентилятором, уже не капало, но она была, конечно, все еще ощутимо влажной.

— Когда там грозный папа придет? — уточнил Илья, не оборачиваясь.

— Через часика два-три, — с готовностью отозвалась Маша. — Немного еще обсохните и ступайте с миром.

— Почивать не оставите?

— Чего-чего?

— Ну, так как ты, оказывается, легендарная Баба Яга, — уверенно сказал Илья с как можно более серьезным лицом. — В баньке попарила, ужином накормила… теперь, значит, положено дать добрым молодцам поспать, а с утра снабдить в дорогу навигатором и добрым советом.

— Разбежался! — рассмеялась Ната.

— В дорогу, — с достоинством ответила Война. — Могу дать вам пинка!

Голос ее, впрочем, звучал совсем не угрожающе, и мимика выдавала едва сдерживаемое веселье.

— Пирожки еще есть! — донеслось из коридора, и Маша, все-таки, заржала.