— И энергосберегающе, — подтвердила Пеструшка.

— Так найдут, нет? — спросил я у нее. — А то, может, зря высиживаю.

— Высиживают птицы, — отозвалась она и больше ничего не сказала. Я принял это за знак уверенности и остался на месте.

Время от времени из тени выныривали коты, подходили к Пеструшке, тихо с ней переговаривались, уходили снова. А потом возникло какое-то бурление, Кот, под которым лежит мир, даже приподнялся, и тень выплюнула трех котов, из которых двое с двух сторон поддерживали третьего, явно изрыгнутого из знатной драчки.

— Зверь, — сказал тот. — Заперт. Пойман!

— А ты-то чего? — участливо спросил я, изучая его раны.

— Так я-то вырвался, — гордо ответил кот, едва продолжая стоять на лапах. — Ерунда!

— Раз ерунда, давай, сообщай. Кем пойман, где заперт. И тот ли там вообще зверь.

— Зверь Блед, — сказал кот, высвобождаясь из-под опеки своих помощников и максимально грациозно укладываясь на землю, словно так и надо. — Застрял в четвертых землях. Отсюда через Пограничье вниз, и в пещеру прямо там.

— И что же там за обитатели? — уточнил я как можно небрежнее. Признаться, в четвертых землях мне бывать не доводилось, а чем ниже — тем больше проблем, как известно.

— Там большое, шипит, — дернул ухом кот. — Поймало Зверя Бледа и не отпускает. Ест, кажется.

Это было уже слишком: мне Этот был нужен, чтобы не наступило беды, а его там жрут!

— Кто не трус, тот за мной, — коротко сказал я, геройски задрал хвост и храбро ломанулся в тень, сразу же проваливаясь в Пограничье, и оттуда спрыгивая пониже, на Третьи Земли. В самом деле, сразу на месте прыжка оказался зияющий вход в пещеру, и я помедлил перед ним, разглядывая с искренним презрением более глубокую, почти живую тьму внутри. Чем дальше от Солнца, от верха, тем темнее в углах.

За мной начали спрыгивать сверху другие коты, и это заставило меня решиться. Я сделал шаг во мрак, и сразу почувствовал, как проваливаюсь все ниже и ниже. Тьма под лапами совершенно не держала мой вес, оседая и проминаясь, словно грязь или тесто. Я как-то прошелся по тесту, было дело, так что я знаю о чем говорю. Я практически тестовый профессионал! Лапы и штаны потом отмывал вечность, надеюсь, местная тестообразная тьма будет более милостива к шерсти.

Я встал на все четыре лапы по очереди, подрыгал задней левой, стряхивая остатки вязкой тьмы, и, наконец, огляделся. Я был в пещере, похожей на дворец, или дворце, похожем на пещеру, и коронованный драконище посредине ряда сталагмитов-колонн препирался с бесхвостным, растянутым на цепях между ними. Бесхвостный был бледен до белого, и только красные потеки тут и там нарушали эту хорошо вылизанную белизну. Я как-то сразу понял, что это и есть Этот, Зверь Блед, искать которого меня послали в этот пренеприятно долгий путь.

Илья сунул руку в карман, на мгновение задумываясь о судьбах вселенной и необходимости хотя бы иногда вытрясать свои запасы. Он ощущал под пальцами какие-то монеты, какие-то непонятные детали, вроде обертку от жвачки, или даже остатки пачки, ключи от чего-то, пару оторванных пуговиц. В общем, целая коллекция и жизнь в миниатюре. Ключи, впрочем, там тоже были, и опознать их на ощупь удалось только благодаря относительно свежей салфетке, в которую они были завернуты.

— Готово, — Илья показал ему одну из пластинок, зажатую между пальцами.

— А вот как то теперь, ты же у нас на слух все? Так вот, ты ее послушай. Внимательно послушай так.

Илья послушно сосредоточился. После паузы из общей тишины начали проступать отдельные выпуклые звуки, шорохи, голоса, и ключ что-то словно шептал, потому что его вибрация была похожа не на гул, а на словно бы шелест.

— Теперь вот тянись, брат, — подсказал Пони под руку. — И вдыхай.

Его голос показался невероятно громким и неблагозвучным, но зато достаточно командным, чтобы послушаться без пререканий. Илья мысленно уцепился за звук ключа, и обнял его мыслью, не следуя за ним, а позволяя ему спуститься внутрь своего рассудка. И тогда ключ остался, и Пони остался, а вот все остальное вытянулось, словно длинные вечерние тени, отбрасываемые миром идей на мир материи, а потом втянулось и исчезло, оставляя вокруг прозрачный, без подлеска черный лес, увитый туманом, в котором тут и там шныряли быстрые серые тени. Пони, уже знакомый и в его запредельно-зверином виде, расправил плечи, вдыхая воздух Порога, и безбашенно улыбнулся.

— Ну, вот так вот, брат, как-то. А теперь послушай его снова, как поведет. Он тебе дорогу покажет. Ну, то есть, так вроде как должен, да. Если эта сладкая парочка твикс все правильно сделала, а не как обычно.

— А ты свой попробовать не хочешь? — поинтересовался Илья, со смутным интересом оглядывая свои не то псевдосредневековые, не то утрированно-концертные штаны и куртку, больше похожую на камзол.

— Так э, а это кому вообще надо учиться, мне или тебе? — возмутился Пони, лыбясь во все лицо. — Что ты там разглядываешь, не меняется оно, как морфнулся так морфнулся.

— Чего-чего? — уточнил Илья немного рассеянно. — Я вот не пойму. Ты как-то внушительнее, что ли, тут выглядишь. А я не очень.

— Так я и постарше тебя буду, брат, — с готовностью ответил Дэш, посмеиваясь.

— То есть, потом я стану больше, отращу перья на башке, — с готовностью перечислил Илья. — И начну запинаться в русском языке?

— Я не запинаюсь, да, — строго ответил Дэш. — Это вроде как стиль такой. Уникальный.

— Уникум ты наш, — хмыкнул Илья, поднимая пластинку на уровень глаз и прислушиваясь снова. Но пришел не звук, вернее, не совсем звук: как тогда, в прошлый раз, делала случайная монетка от Войны, пластинка начала вибрировать так, словно молча пела песню. Гул немного прирос, а потом Илью уже почти знакомо дернуло и поволокло вниз, в безглазую холодную темноту.

То ли он поднаторел с тех пор, то ли ключ работал лучше, чем монета, но на этот раз Илья приземлился намного лучше: не кубарем, не мешком, а достаточно элегантно — на одно колено. А приземлившись, тут же поднялся на ноги, осматриваясь и смутно сожаления, что у такого пристойного прибытия не было восхищенных свидетелей. Собственно, вокруг вообще никого не было. Он стоял посреди довольно просторной каменной беседки, за границами которой угадывалась не земля, а вода, и выхода с нее, кажется, не было: по крайней мере Илья, повернувшись вокруг своей оси на полный оборот, не нашел его.

Воздух завибрировал рядом с ним, и парень отступил немного, с подозрением глядя на это место, и особенно пристально — туда, где она вибрация словно раздвинула слои реальности, вытягивая оттуда знакомый абрис, включающий анемоновидные волосы, темную кожу и разномастные глаза.

— Ничего так местечко, э, вроде как, — похвалил Пони, оглядевшись. — Мы тут, что ли, как будто первые, вроде как?

— Наверное. Но не караулить же им нас тут? — пожал плечами Илья. — Они же не знали, когда мы соизволим почтить визитом.

— Это вот ты прав, да, — согласился Пони, подходя к ограждению беседки. Помедлив, Илья последовал за ним, на всякий случай иногда оглядываясь. Но воздух нигде не дрожал, и вообще кругом стояла такая тишь, что было бы, кажется, слышно даже плеск мальков вблизи поверхности и вздохи камыша вдалеке, там, у теряющихся в легкой дымке берегов.

— Мы на Третьих землях? — на всякий случай уточнил Илья. Пони облокотился о бортик, глядя на воду вокруг, а он, наоборот, повернулся спиной к просторам, предпочитая видеть пространство беседки.

— Типа того, да.

— А Четвертые есть?

— Блед говорит, да, вроде как, есть. Но я сам не того, типа что. Не видел.

— А Блед видел?

— А Блед много чего видел, вот как. Но не факт, что расскажет, — Дэш неосознанным движением поднес руку к груди, словно ища карман, в который убирал давеча полученную от Бледа ценную передачку-шкатулку, а потом, наткнувшись пальцами на броню, переместил ладонь на поясную сумку, тут же заметно успокаиваясь — видимо, искомый предмет прощупывался и был на месте.