Между тем зоологический парк располагает возможностями, какими не может похвастаться ни одно сходное учреждение. Идеальный зоопарк — это комплексная лаборатория, учебный центр и звено в системе охраны природы. Мы знаем подчас поразительно мало о биологии даже самых обычных животных, и зоопарки могут сыграть неоценимую роль в накоплении таких данных. Совершенно очевидно, что это поможет в конечном счете охране животных в естественной среде; ведь нечего и думать об охране вида, если ты не знаешь толком его особенностей. Правильно организованный зоопарк обеспечит вам возможность таких исследований.
Конечно, желательнее изучать зверей на воле, однако многие стороны их биологии более сподручно наблюдать в зоопарках, а некоторые проявления ее вообще поддаются изучению только в контролируемой обстановке. Попробуйте, например, точно определить сроки беременности у диких животных на воле, проследить за повседневным ростом и развитием детенышей и так далее. А в зоопарке это вполне возможно. Вот почему зоологический парк — правильно организованный зоологический парк — служит неисчерпаемым источником ценных сведений, если животных как следует изучают и должным образом фиксируют полученные данные.
Зоопарки призваны сыграть и чрезвычайно важную просветительную роль. Ныне, с изобретением мегаполиса, большого города, мы плодим в многоэтажных вертикальных сундуках новое поколение, которое растет, не зная пса, кота, золотой рыбки, попугайчика; поколение, для которого источник молока — бутылка, а корова и трава, как и объединяющий их сложный процесс, остаются книгой за семью печатями. Возможно, это поколение и его потомки только в зоопарках и смогут узнать, что не они одни населяют Землю, другие существа тоже пытаются это делать.
И наконец, зоопарки могут сыграть огромную роль в охране фауны. Прежде всего они должны стремиться к тому, чтобы максимум представленных в них особей плодились; это позволит уберечь от истощения дикие популяции. Но еще важнее создавать жизнеспособный плодовитый фонд видов, численность которых в природе упала до угрожающе низкого уровня. Не один зоопарк успешно выполнял и выполняет эту задачу.
Из доброй тысячи видов, которым грозит вымирание, многие представлены настолько малочисленными популяциями, что без программы разведения в неволе, наряду с обычными мерами охраны, просто нельзя обойтись. Много лет люди, с коими я разговаривал (включая директоров зоопарков), явно довольствовались крайне смутным представлением о возможностях и важности, даже необходимости размножения животных в неволе как средстве охраны фауны. Однако в последние годы наиболее передовые зоопарки и благоразумные поборники охраны природы стали говорить о «зоологических резервах» для определенных видов, попавших в ряд исчезающих. Это значит: когда численность какого-то животного сократится до известного минимума, необходимо принять все меры для охраны его в дикой природе, но, кроме того, следует профилактически создать в зоопарке жизнеспособный плодовитый фонд, а еще лучше — учредить особый питомник. Тогда, что бы ни случилось с дикой популяцией, вид уцелеет. Более того, если вид вымрет на воле, вы, располагая плодовитым ядром, можете в будущем попытаться реинтродуцировать животное в безопасные для него районы прежнего ареала.
Размножение в неволе уже помогло таким животным, как олень Давида, зубр, бонтбок, гавайская казарка и другие, причем кое-кого из них спасло от полного вымирания. Но этим делом занимались немногие зоопарки, и помощь оказана лишь горстке видов. Между тем перечень животных, которые нуждались в ней, чтобы уцелеть, рос с угрожающей быстротой. Мне было ясно, что множество видов может исчезнуть, если этому способу охраны фауны не будет уделено больше внимания.
Я считал, что существующие зоопарки обязаны гораздо интенсивнее заняться этой неотложнейшей задачей. И она должна стать одной из главных в работе каждого нового зоопарка. Ведь по-настоящему нужны не более обширные, а небольшие, специализированные зоопарки, способные сосредоточить усилия на одной задаче, посвятить все силы и время разведению в неволе видов, срочно нуждающихся в помощи. К тому же такие учреждения смогут прийти на помощь менее известным и малопривлекательным животным, которыми обычно пренебрегают, потому что они не пользуются успехом у посетителей; можно сделать упор на создание жизнеспособных размножающихся групп угрожаемых видов, доводя их до такой численности, чтобы угроза вымирания миновала, причем зоопарк будет играть роль не только убежища, но и научно-исследовательской лаборатории, а также, что еще важнее, учебного центра. Содержать и разводить животных, особенно редких и уязвимых животных, искусство, которому надлежит обучать и учиться. К сожалению, в прошлом (да и теперь во многих зоопарках) для ухода за животными нанимали людей, коим следовало бы искать применение своим мизерным талантам где-нибудь в другом месте.
Безотлагательная надобность в такого рода учреждениях казалась мне предельно очевидной, однако в те времена (отчасти и поныне) у моих планов были противники в лице, так сказать, старозаветных защитников фауны. Они никак не хотели взять в толк, что размножение в неволе — важная и нужная вторая линия обороны наряду с обычными способами охраны вроде создания заповедников, парков и подобных объектов. Много лет, стоило на каком-нибудь высоком форуме поборников охраны повести речь о разведении животных, и на вас глядели так, словно вы сторонник некрофилии как средства регулировать численность народонаселения в мире.
Отождествление зоопарков со зверинцами прошлого века укоренилось так прочно, что люди не хотели верить, что у зоопарка могут быть более серьезные цели. Главное возражение сводилось к тому, что все зоопарки скверно организованы и трудно назвать хотя бы один, который проявил бы способность или желание помочь в борьбе за охрану животных, разводя их в неволе. Наоборот, присущая зоопаркам высокомерная установка «этого добра там пруд пруди» делала их растратчиками природных ресурсов; они пополняли свои коллекции за счет диких популяций, когда какие-нибудь экспонаты погибали то ли по недосмотру, то ли по невезению, то ли по обеим причинам вместе. Слишком уж многие зоопарки, говорили поборники охраны фауны, на словах всей душой за охрану, а практически палец о палец не ударяют; слишком многие зоопарки видят в редких животных лишь источник доходов и рекламы, а не ценные особи, которые нужно беречь и размножать; слишком многие зоопарки кричат о своей «работе по охране животных», которая на деле от продуманной охраны так же далека, как рассада на подоконнике от программы лесовозобновления.
К сожалению, эта критика в большой мере была и остается справедливой. Мои слова о том, что теперь необходимо не множить число обычных зоопарков, а создавать специализированные, с тщательно разработанной программой охраны и разведения животных, ни до кого не доходили. В такой обстановке требовалась немалая решимость, чтобы затевать организацию еще одного зоопарка, даже если у вас было задумано нечто совсем отличное от большинства существующих учреждений этого рода. По всему было видно, что ждать поддержки от поборников охраны бесполезно. Оставалось только основать свой собственный специализированный зоопарк и посмотреть, что из этого получится.
Впрочем, я не настолько увлекся своей идеей, чтобы не отдавать себе отчета в одном существенном факте. Даже если я преуспею, мое творение будет всего лишь маленьким винтиком в большом и сложном механизме охраны природы. Правда, это винтик недостающий и, как мне представлялось, очень нужный. Что ни говорите, даже самые крохотные винтики играют важную роль. Вспомните, сколько планктона, этих малюсеньких, но вкусных рачков, требуется, чтобы мог жить синий кит.
Я быстро убедился, что роскошные планы — это замечательно, но без прочной основы они — дым. Основой в этом случае была звонкая монета. Вся сложность заключалась в том, что я задумал предприятие, которое не могло и не должно было давать прибыли. Для успеха всей затеи необходимо было каждое вырученное пенни тут же вкладывать в дело. Между тем одна мысль о том, чтобы одалживать деньги на предприятие, не сулящее прибыли, для представителей бухгалтерского племени, отнюдь не славящегося беспечностью и легкомыслием, была чревата глубоким нервным потрясением. Еще более пагубно действовала эта идея на управляющих банками. До тех пор я никогда не подозревал, что у хорошо вышколенного управляющего может быть такое скептическое лицо.
