Они казались разбросанными, но втайне они взаимодействовали. Одинокая тишина храма влекла меня подальше от людей к сверхъестественным мистериям, в которых я потерял себя до грани пресыщения. И пока я боролся с Богом, дьявол готовился принять меня и рванул меня на свою сторону. Там я тоже я не нашел никаких границ, кроме пресыщения и отвращения. Я не жил, я был ведом; я был рабом своих идеалов. (90)
И так они стоят там, руины, споря между собой, не в состоянии примириться со своим обыденным несчастьем. Внутри я стал природным существом, но я был также злым духом, напугавшим одинокого странника и избегающим человеческих мест. Но я зеленел и цвел изнутри. Я до сих пор не стал тем человеком, что нес в себе конфликт между стремлением к обществу и стремлением к духу. Я жил не этими стремлениями, а собой, и был радостным зеленым деревом в далеком весеннем лесу. И так я научился жить без общества и духа; и я был поражен, насколько хорошо мне это удавалось.
Но как насчет людей, как насчет человеческого рода? Вон стоят они, два заброшенных моста, что должны были вести к человечеству: один ведет от верха вниз, люди спускаются по нему — им это нравится. Другой ведет снизу вверх, и человечество со стоном ползет по нему. Им это приносит беспокойства. Мы ведем людей, наших ближних, к радости и беспокойствам. Если я сам не живу, а только взбираюсь, это приносит другим незаслуженное удовольствие. Если я просто веселюсь, другим это приносит незаслуженное беспокойство. Если я только живу, я очень далек от людей. Они больше не видят меня, а когда видят, то изумляются и поражаются. Сам же я, однако, живу, зеленею, цвету, увядаю — стою как дерево всегда на одном месте, и спокойно позволяю человеческим радостям и страданиям проходить мимо. И все же я человек, который не может простить себя из-за раздора человеческого сердца.
А мои идеалы могут быть также моими псами, чей лай и грызня меня не тревожат. По крайней мере, я — хороший и плохой пес для людей. Но я еще не завершил то, что должен, я живу и я по-прежнему человек. Это кажется почти невозможным. Пока вы не осознаете себя, вы можете жить; но если вы осознаете себя, вы падаете из одной могилы в другую. Все ваши (93) перерождения могут окончательно сделать вас (94) больным. Будда, в конце концов, отказался от перерождения, ибо ему надоело ползать через все человеческие и животные формы. (94) После всех возрождений вы все еще остаетесь львом, ползущем по земле, XAMAI AEQN (Хамелеон), подражателем, склонным к изменению цвета, пресмыкающейся ящерицей, но никак не львом, чья природа родственна солнцу, что черпает свою силу изнутри себя, что не приспосабливается к цвету окружающей среды и не защищается, уходя в укрытие. Я в себе узнал хамелеона и больше не хочу ползать по земле, менять цвет и перерождаться; вместо того я хочу жить из своей личной силы, как солнце, что дарит свет и не поглощает его. Это принадлежит земле. Я взываю свою солнечную природу и устремляюсь к своему восходу. Но руины (95) стоят на моем пути. Они говорят: «Относительно людей ты будешь тем или этим.» Моя хамелеонья кожа дрожит. Они обступают меня и хотят, чтоб я сменил окрас. Но этого больше не будет. Ни зло, ни добро не должно быть моим хозяином. Я отталкиваю их, этих нелепых уцелевших, и продолжаю свой путь, что ведет на Восток. Силы раздора, что так долго стояли между мной и сущностью меня, лежат позади.
Отныне я абсолютно один я больше не могу сказать вам: «Послушайте!» или «вам следует» или «вы могли бы», теперь я разговариваю только с собой. Теперь больше никто не может сделать для меня больше, что бы то ни было. У меня больше нет к вам обязательств, у вас нет обязательств ко мне, ибо я исчезаю, и вы устраняетесь от меня. Я больше не слышу требований и ничего не требую от вас. Я больше не борюсь с вами и не мирюсь, но помещаю между нами молчание.
Вы издалека призываете оттиски, но не можете найти мои следы. Вместе с западным ветром, что приходит из океана, я путешествую сквозь зеленые ландшафты/ сельскую местность, странствую сквозь леса и клоню молодые травы. Я разговариваю с деревьями и дикой природой леса, и камни мне указывают путь. Когда я хочу пить, а источник не приходит ко мне, я иду к источнику. Когда я чувствую голод и хлеб не приходит ко мне, я сам ищу свой хлеб и беру его там, где нахожу. Я не оказываю помощи и не нуждаюсь в ней. Если вдруг ко мне подступает нужда, я не осматриваюсь в поиске помощи, а принимаю нужду и покоряюсь, и корчусь и борюсь. Я смеюсь, я рыдаю, клянусь, но не оглядываюсь.
На этом пути никто не идет за мной, и я не пересекаю ничей путь. Я один, но я наполняю это одиночество своей жизнью. Я в полной мере человек, я шум, беседа, утешение и помощь для себя. И так я странствую на дальний Восток. Не то чтобы я знал что-либо о том, какой может быть моя далекая цель. Я спешу на Восток к своему восходу — я стану своим восходом.
[Рис. 36] (96)
80 Вместо этого в Рукописном Черновике: «Приключение Шестое» (с. 586). В Исправленном Черновике: «6. Вырожденные идеалы» (с. 247).
81 Мозаичная форма напоминает мозаику в Равенне, которую Юнг посетил в 1913 и 1914, и которая произвела на него неизгладимое впечатление.
82 5 января 1914.
83 «Уйди, Сатана» — привычное выражение в Средневековье.
84 Северяне в греческой мифологии были народом, жившим в стране солнечного света, далеко от северного ветра, и почитающим Аполлона. Ницше неоднократно упоминал о вольных народах, таких как северяне.
Антихрист,§ 1 (Закат идолов/ Антихристы, пер. Р.Холлингдэйл (Лондон: Пингвин, 1990), с. 127).
85 Ссылка на Бытие 2:18: «И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему.» Здесь еще одна ссылка на Филита в Библии, Второе Послание к Тимофею 2:16–18: «А непотребного пустословия удаляйся, ибо это приведет к большему нечестию. И их слова будут есть, как риза рак, из которых Гименей и Филит, в отношении истины, говоря, что воскресение уже было, и разрушают в некоторых веру.»
86 В Хрониках 1:15 Давид танцует перед Ковчегом Откровения.
87 В исправленном Черновике вместо «самого глубокого знания» — «мудрость» (с.251).
88 В Черновике и Исправленном Черновике: «Я стал жертвой своих святилищ»
89 В Персии лепестки роз перегоняли с паром, чтобы получить розовое масло, из которого делали духи.
99 В 1926 Юнг пишет: «Переход от утра ко второй половине дня — это переоценка ранних ценностей. Отсюда необходимость отличать ценность от противоположных прошлых идеалов, узнавать ошибку в прошлой истине и чувствовать, насколько антагонизм и даже ненависть лежат в том, что когда-то нам выдалось любовью» (Бессознательное в Нормальной и Нездоровой Психической Жизни, CW 7, § 115).
91 В Исправленном Черновике: «зеленое существо» (с.225).
92 В Исправленном Черновике: «мои» (с.257).
93 В Исправленном Черновике: «меня» (с.257).
94 Дальше в Исправленном Черновике: «как хамелеон» (с.258). В Черновике встречается отрывок, который перефразирован так: это наша хамелеонья природа побуждает нас проходить эти трансформации. Пока мы остаемся хамелеонами, мы нуждаемся в ежегодном путешествии в купальни возрождения. Поэтому я с ужасом смотрел на упадок своих идеалов, потому что любил свою природную зелень и не доверял своей хамелеоньей шкуре, что меняла окраску, приспосабливаясь к окружающей среде. Хамелеон делает это искусно. Кто-то называет это изменение прогрессом через возрождение. То есть вы переживаете 777 перерождений. Будде не потребовалось много времени, чтоб понять, что даже возрождения напрасны. (с. 275-76). Некоторые верят, что душа должна пройти через 777 реинкарнаций (Эрнест Вудс, Новая Теософия (Уитон, IL: Теософская Пресса, 1929), с.41),
94 В Черновике вместо этого: «бессмертие моего идеала».
95 Надпись над рисунком: «Этот рисунок был напечатан на Рождество 1915». Изображение Издубара сильно напоминает иллюстрацию в Энциклопедии Греческой и Римской Мифологии Вильгельма Рошера, экземпляр которой был у Юнга. (Лейпциг: Тойбнер, 1884–1937, том 2, с.775). Издубар — это раннее имя, данное персонажу, ныне известному как Гильгамеш. Это объясняется ошибками в переписывании. В 1906 г. Петер Йенсен отметил: «Было установлено, что главный эпический герой — это Гильгамеш, а не Гистхубар или Издубар, как считалось рантше» (Эпос о Гильгамеше в Мировой Литературе (Страсбург: Карл Трибнер, 1906), с. 2). Юнг обсуждал эпос о Гильгамеше в 1912 в Трансформациях и Символах Либидо, используя правильную форму, и неоднократно цитировал работу Йенсена.
