Алиса решила оставить кассету у себя, спус­тилась вниз, закрыла дверь и в тот же вечер поло­жила ключ на место, как и собиралась. Родители вернулись ночью, были пьяны и сразу пошли спать. Девочка спрятала кассету под кроватью и заснула. Проснувшись утром, не знала толком, что будет делать.

В лицей она не пошла, прослонялась целый день по городу. Кассета была в спортивной сумке. К ужину она домой не вернулась.

Ближе к полуночи Алиса окончательно поняла, что сделанного не исправить, домой возвращаться нельзя. Она переночевала на подземной автостоян­ке, а на заре потащилась в центр города, позавтра­кала и пошла в комиссариат на Марникс-страат.

Анита Ван Дайк выключила магнитофон и не­сколько минут молча смотрела на девочку, которая все так же неподвижно и прямо сидела на своем стуле.

Алиса ответила ей напряженным взглядом, а потом достала из сумки большую профессиональ­ную кассету и протянула ей:

– Это здесь, госпожа Ван Дайк. Господи, там правда мадемуазель Чатарджампа!

Согнувшись пополам, она зарыдала.

Больше получаса она терпеливо и подробно из­лагала свою историю, и Анита поражалась силе ее характера и хладнокровию.

Она ни разу не заплакала при упоминании име­ни матери, но имя мадемуазель Чатарджампы и рассказ о кассете уничтожили защитный барьер.

Анита растерялась, не зная, что делать.

В конце концов она просто сняла трубку и про­изнесла холодно-профессиональным тоном:

– Клаез? Вы не принесете мне видеомагнито­фон из просмотрового зала?

Положив трубку, она обратилась к Алисе:

– Ты совершенно уверена, что на пленке… твои родители?..

Девочка колебалась всего мгновение, потом ут­вердительно кивнула.

Анита положила кассету на стол, прикрыв ее ладонями.

Алиса взглянула ей прямо в глаза.

– На них маски… но я уверена, что это они… Я узнаю их голоса, их силуэты…

Она горестно всхлипнула, но сумела совладать с собой.

«Какая удивительная девочка!» – думала Ани­та, принимая из рук помощника магнитофон.

– Теперь вы с агентом Клаезом отправитесь к детективам, там тебя покормят, а потом мы про­должим, хорошо?

Взглядом девочка дала понять Аните: «Я знаю, зачем вы меня отсылаете, – чтобы посмотреть ви­деозапись в одиночестве!»

Через несколько минут старший инспектор Анита Ван Дайк вызвала к себе молодую женщи­ну-инспектора, известную своим умением обра­щаться с детьми, и отправила ее к Алисе с прось­бой накормить и развлечь.

Потом вставила кассету в черный зев магнито­фона.

Ей предстояло увидеть первое в ее карьере убийство, заснятое на пленку.

Мужчина кружил вокруг девушки, а она умоляла, чтобы ей позволили встать, и говорила, что выпол­нит все, чего от нее хотят.

Женщина держала в одной руке большой стальной шланг, в другой – электронож, который она протянула мужчине. Тот медленно мастурби­ровал над лицом жертвы. Оба были в черных мас­ках. Венецианских масках.

Жертва начала кричать задолго до того, как мужчина отрезал ей сосок. Потом он рассек ей уголки губ.

Выведя на животе девушки причудливый ор­намент, он взялся за ее левую грудь.

Несчастная издавала теперь хриплые нечле­нораздельные звуки. Мужчина мастурбировал все неистовее над ее изуродованным лицом, а женщина в маске поднесла к глазам зеркало и спросила:

– Ну и каково это – смотреть по телевизору, как умираешь?

Девушка ничего не могла ответить, потому что в этот самый момент мужчина разжимал ей зубы металлическим шлангом. Смерть наступила минут через десять, после разрыва шейной вены и сонной артерии.

Убийцы выкололи ей глаза, и мужчина кончил в одну из пустых орбит, потом они стали лихора­дочно мазать себя ее кровью и начали совокуп­ляться на полу, рядом с трупом.

Ван Дайк остановила кассету. Ноги были ват­ными, ладони вспотели, дыхание сбивалось. Мед­ленно накатывала тошнота.

Она выпила два стакана воды и только после этого смогла набрать номер Петера Спаака.

В доме стояла абсолютная тишина, и Аните при­шлось долго давить на звонок.

Наконец за тяжелой дубовой дверью, украшен­ной великолепной резьбой, раздались неторопли­вые шаги. Дверь открылась, и на пороге появился пожилой человек. Он был одет в безукоризненную униформу слуги, а склоненная голова свидетельствовала о выработавшейся за долгую жизнь при­вычке подчиняться.

Анита быстро достала удостоверение и пред­ставилась обычным сотрудником полицейской службы города. Небольшая хитрость – умолча­ние – стоила ей удивленного взгляда Петера. Ин­туиция, черт побери…

Анита попросила разрешения войти, чтобы по­говорить с госпожой Кристенсен или господином Брюннером. Он, казалось, не был удивлен, пред­ставился как мажордом и объяснил, что дом пуст, а хозяева вернутся не скоро.

– Вы хотите сказать, что они уехали отды­хать? – спросила инспектор, когда они с Петером вошли в дом через потрясающей красоты дверь.

Слуга позволил себе улыбнуться:

– Нет… Дом выставят на продажу… все уже пе­реехали… я должен оставаться здесь до подписания документов…

Анита выдала новую ложь:

– Ах так, я понимаю… Послушайте… Полиция Амстердама разработала новую программу преду­преждения квартирных краж. Не могли бы мы взглянуть на систему сигнализации и определить размеры дома?

Белесые брови мажордома вопросительно взлетели вверх домиком.

– Госпожа Кристенсен предупредила меня о возможном визите людей из полиции, попросила показать вам дом и проявить, в ее отсутствие, мак­симальное гостеприимство.

Идя за старым слугой, Анита и Петер обменя­лись удивленными взглядами.

Они быстро вошли в образ выдуманных ими персонажей и с достоверной тщательностью сыг­рали свои роли. В самом конце Анита попросила показать им подвал, чтобы выявить возможные слабые места в весьма совершенной системе сигна­лизации, установленной в доме.

В ответной реакции не было ничего особенного, он просто повел их к широкой лестнице из розово­го гранита, ведущей в подвал. Внизу был оборудо­ван огромный тренажерный зал (но большую часть оборудования уже вывезли), сауна и джакузи раз­мером с олимпийский бассейн. В конце коридора находилась большая желтая металлическая дверь, скорей всего бронированная.

Анита небрежным тоном спросила:

– А здесь что?

Старик вынул из кармана жилета небольшую связку ключей и вставил один в главную скважину.

– Ничего особенного… просто кладовая…

Он потянул на себя тяжелую металлическую створку. Анита на мгновение задержала дыхание.

Даже царивший внутри полумрак не мог скрыть очевидного факта.

Комната была совершенно пуста.

В кабинете на втором этаже поставили раскладуш­ку, и Алиса смогла несколько часов поспать тяже­лым рваным сном под присмотром молодой жен­щины-полицейского в форме. День подходил к концу, когда Алиса проснулась, преисполненная смутных и не самых лучших предчувствий.

В комнату вошла инспектор Ван Дайк и села у нее в ногах на кровати. Алиса сразу поняла: что-то не так. У Аниты был озабоченный вид – брови на­хмурены, на лбу – морщинки озабоченности, мыс­ли витают где-то далеко в поисках решения.

Алиса решила прийти ей на помощь:

– Что случилось, госпожа Ван Дайк?

Эти слова вернули Аниту к реальности, она ед­ва заметно улыбнулась. «Она смирилась…» – поду­мала девочка.

– У нас проблема, Алиса.

Девочка содрогнулась, но быстро взяла себя в руки.

Ей не понравилось слово «проблема». Навер­няка все даже еще хуже, чем она могла вообра­зить. Коротко вздохнув, Алиса подумала: «Хоро­шо бы сейчас закрыть ладонями лицо, чтобы ничего не было, и чтобы эта комната с грязно-желтыми стенами исчезла, и чтобы вместо сидя­щей напротив незнакомой девушки появился мужчина, который умел бы взять ее за руку на пляже и рассказать о строении коралловых ри­фов в лагунах Тихого океана или описать захва­тывающую гонку акул-самок, когда они рожают своих детенышей».