Он смачно прищелкнул губами. Лаури расхохоталась:

– Ну, если тебе нравятся толстушки, могу перейти на всякие печености.

– Мне нравишься ты, – проворчал он и, окинув жадным взглядом ее фигурку, лукаво добавил: – Позже увидимся. До свидания, Дженифер.

Малышка была занята тем, что строила башню из кубиков, которыми они с Лаури пользовались на уроке математики. Она помахала на прощание отцу, и тот вышел.

За полчаса до того, как должен был вернуться Дрейк, Лаури отвела Дженифер на кухню.

– Сейчас мы сыграем в игру, которая, я уверена, тебе понравится, – сказала она, усаживая девочку за стол. – Посмотрим, сможешь ли ты отличить обыкновенное молоко от шоколадного.

Как обычно, каждое слово она сопровождала жестами. Дженифер с интересом следила за ее руками. Больше всего ей нравились уроки, посвященные еде.

– Итак, приступим, – продолжала Лаури. – Возьмем два стакана. Видишь? В один я налью обычное молоко, а в другой – шоколадное. Повтори за мной – «белое молоко» и «шоколадное молоко».

Когда Дженифер освоила оба жеста и вполне сносно произнесла слова, Лаури пошла дальше.

– А теперь я возьму соломинку и опущу ее сначала в один стакан, потом в другой, а ты мне скажешь, где какое молоко. Поняла?

Дженифер кивнула, и светлые кудряшки у нее на голове заплясали.

– Закрой глаза! – скомандовала Лаури и, убедившись, что девочка не подглядывает, сунула соломинку в стакан с простым молоком.

Дженифер отпила немного и показала жестом, что это простое молоко. Они отрабатывали это упражнение до тех пор, пока Лаури не убедилась, что у малышки вкусовые ощущения ассоциируются с названиями жидкости.

Когда они только-только закончили это упражнение, в кухню через заднюю дверь вошел Дрейк. В руках он держал пакет, распространявший умопомрачительные запахи.

– Что это вы здесь делаете? – спросил он, кладя пакет на стол и снимая куртку.

– Давай посмотрим, сможет ли Дрейк сыграть в эту игру, – предложила Лаури Дженифер, и малышка радостно захлопала в ладоши.

Лаури объяснила Дрейку правила игры, и тот притворился, что не может сразу ответить на такой сложный вопрос, чем привел Дженифер в полный восторг. Потом он сделал вид, что глаза у него ну никак не закрываются и, наконец, вдоволь потешившись, отхлебнул молоко.

Он сделал правильный жест – «простое молоко». Лаури собралась было поставить перед ним стакан с шоколадным молоком, но обнаружила, что Дженифер почти все выпила.

– Дженифер! – укоризненно воскликнула она, но через секунду все трое уже весело смеялись.

А Дженифер показала пальчиком на свою верхнюю губу с темно-коричневыми усами от шоколадного молока и ткнула пальчиком в усы Дрейка, давая понять, что теперь у них обоих есть усы.

«А теперь ты, Лаури», – жестами показала она.

Лаури энергично замахала руками, пытаясь отказаться, но Дженифер с Дрейком не отставали. Лаури уступила и, взяв в руки стакан с шоколадным молоком, сделала большой глоток, нарочно вымазав верхнюю губу. Дженифер залилась звонким смехом и принялась скакать вокруг стола. Когда, наконец, она угомонилась, Лаури сказала:

– Иди наверх и вымой лицо и руки. А я тем временем накрою на стол.

Девочке не нужно было повторять дважды – она тут же умчалась.

– А ты не хочешь умыться? – насмешливо спросил Дрейк. – Впрочем, можешь оставаться так. Усы прекрасно сочетаются с твоими волосами.

– Ой! Совсем о них забыла, – воскликнула Лаури и повернулась к раковине.

– Позволь мне, – попросил Дрейк, обнимая ее за плечи.

Он быстро слизал молочные усы, а потом жадно приник к ее губам. Лаури, обняв его за шею, с жаром ответила на поцелуй. На какое-то время они позабыли обо всем на свете. Наконец, слегка задыхаясь, они отстранились друг от друга.

– Если мы будем продолжать в том же духе, останетесь голодными, – пригрозила Лаури, целуя его в щеку.

– Что-то мне уже есть не хочется, – ухмыльнулся Дрейк, коснувшись губами ее шеи.

– Булочки остынут, – напомнила Лаури и вздрогнула: Дрейк нашел особенно чувствительное местечко.

– Вот поэтому и были изобретены микроволновые печи. Ты что, не знала? – тихо сказал он ей на ушко.

Лаури покорно вздохнула и осторожно высвободилась из его объятий.

– Давай вести себя прилично. С минуты на минуту здесь будет Дженифер.

– А кстати, где эта негодница? – спросил Дрейк. – Надеюсь, не убежала, как в прошлый раз?

Он взглянул на Лаури, и глаза его потеплели. Видно, припомнил, что в ту ночь, когда сбежала Дженифер, они впервые были близки, решила Лаури.

– Пойду гляну, – быстро проговорила она. – А ты, если не возражаешь, накрой на стол.

Дрейк кивнул, и она поспешно выскочила из комнаты, опасаясь, что он снова обнимет ее.

Поднявшись на второй этаж, она направилась в комнату Дженифер, но внезапно услышала в своей комнате какой-то шорох. «О Господи! Только не это!» – взмолилась Лаури, припомнив беспорядок, который учинила Дженифер в последний раз. Распахнув дверь, она замерла на пороге. А сердце замерло в груди… Первое, что бросилось в глаза, – розовые атласные балетные туфли, явно предназначенные для изящной ножки с высоким подъемом. Туфли были не новые. Похоже, их владелица репетировала часто и подолгу.

Туфли валялись среди каких-то фотографий, одежды, нескольких театральных программ. В сторонке лежал альбом в кожаном переплете с газетными вырезками. Лаури сразу же увидела, что дверь в кладовку распахнута. Оттуда-то Дженифер и вытащила коробку. Сама же она сидела на полу и с серьезным видом рассматривала какую-то фотографию. Медленно – ноги словно свинцом налиты – Лаури подошла к ней и осторожно тронула за плечо.

«Видишь, Лаури? Какая красивая тетя», – жестами проговорила девочка и ткнула пальцем в фотографию. Лаури взяла ее трясущейся рукой. На ней во весь рост была запечатлена женщина редкой красоты. Снимок был сделан явно во время репетиции. Шерстяные гетры – неотъемлемый атрибут ежедневных занятий балерины – туго облегали безупречные икры, плавно переходящие в стройные бедра.

Женщина стояла, прислонившись спиной к станку, будто отдыхая от бесконечных фуэте и па-де-де, и смотрела в объектив, нисколько не позируя, словно ей ни капельки не хотелось выглядеть лучше. Гладкие темные волосы, разделенные посередине ровным пробором, были завернуты в тугой узел у основания стройной, поистине лебединой шеи. Но самым замечательным в ее продолговатом лице были огромные темные глаза.

– Да, она и вправду красивая, – едва слышно прошептала Лаури и, не отдавая себе отчета в том, что делает, опустилась на пол рядом с Дженифер.

Руки у нее бессильно опустились, плечи поникли при воспоминании о том, что эта женщина все еще занимает в сердце Дрейка главное место.

– Эй, вы двое! Я умираю от голода. Чем это вы тут занимаетесь? – вывел Лаури из задумчивости веселый голос Дрейка и, прежде чем она успела опомниться, он уже стоял на пороге.

На лице его играла улыбка, глаза искрились от смеха, но, когда Дрейк увидел, какой разгром творится в комнате – коробки вытащены из стенного шкафа, раскрыты и содержимое их рассыпано по полу без всякого уважения к памяти покойной, – в нем произошла разительная перемена. Это уже было не лицо, а маска боли.

Лаури поспешно отвернулась – не было сил на это смотреть. Подошла к Дженифер и выхватила у нее из рук туфли – та уже занялась примеркой.

«Дженифер, иди умойся!» – строгим голосом приказала она ей. Однако та и не подумала подчиниться. Туфли ей, видимо, очень понравились, и она снова потянулась за ними.

«Я что тебе сказала? Иди сейчас же!» – еще строже повторила Лаури. Поняв, что спорить бесполезно, Дженифер прошмыгнула мимо отца – тот стоял, как изваяние, не отрывая глаз от фотографии, безучастный ко всему происходящему – и направилась в ванную.

После того как девочка ушла, Лаури повернулась к Дрейку.

– Извини, Дрейк. Но она еще ребенок и не понимает, что творит. Я сейчас все приберу.

– Не трогай! – рявкнул он. – Оставь все, как есть! Я сам все уберу.