— Вы не ответили на вопрос — кто? У вас уже есть кандидатуры?
Сэр, я был в Париже летом пятьдесят первого. И там, среди прочего, мое внимание (и нашей парижской резидентуры) привлек кружок молодых выходцев из Индокитая. Если точнее, из Камбоджи — хотя французы объединили три индокитайских королевства в единую административную единицу, различия между местными племенами довольно существенны, и даже наиболее европеизованные их представители, приехавшие в Европу учиться, создают свои "землячества", не смешиваясь между собой. Главой там был некто Солат Сар, студент Сорбонны, а еще член ФКП с крайне радикальными взглядами — настолько, что он даже Сталина считает ренегатом. Нам удалось сначала подвести к нему одного парня из "испанцев Хейса", ну а затем мне самому захотелось поближе взглянуть на столь любопытный человеческий экземпляр. У нас завязалось сотрудничество, а в прошлом году мы даже помогли ему, употребив свое влияние и деньги, когда нашего героя хотели выгнать из университета. Ну а теперь ему придется вернуться домой — после известного инцидента в Сайгоне, туземным выходцам из Индокитая во Франции стало столь же неуютно, как ниггерам в Алабаме лет сто назад.
— И как вы собираетесь его контролировать — если он коммунистический фанатик?
Сэр, на взгляд с его стороны — мы хотим вытеснить с рынка конкурентов-французов, ну а он ради своей идеи готов принять помощь хоть от черта, подобно тому, как Ленин в семнадцатом от германского правительства. Причем очевидно его желание нас обмануть, и придя к власти, забыть о любых своих обязательствах, строя свой коммунистический рай. Не понимая, что нам по-настоящему это было и надо. Пусть покажет во всей глубине.
А еще, это будет весьма неожиданный ход с нашей стороны — подумал Райан — если даже те знают свое будущее, не сумеют они предвидеть от нас таких действий. Не могут они быть всеведущими — иначе и смысла нет им сопротивляться. Но "челлендж", это наша американская идея — мы будем драться до конца.
— А вы учли, что сейчас в Камбодже действуют прокоммунистические банды так называемых "Кхмер Иссарак"? Контролирующие треть территории страны, на востоке, у вьетнамской границы. При том, что ваши ультра, насколько я понял, еще не покинули Париж.
Сэр, тут нам поможет, что эти коммунисты находятся под сильным влиянием Ханоя и Москвы — а в Камбодже очень сильны антивьетнамские настроения. И потому, наши новые коммунисты, кто также объявят целью освобождение крестьян от помещичьего рабства, но также и от вьетнамского ига, будут в перспективе очень популярны. Мы уже сумели "сделать вождей" в Китае — Сунь Ят-Сен, Чан Кай Ши. А Камбоджа куда меньше размером.
— Однако, чтоб завоевать авторитет, этот ваш вождь должен будет реально воевать за свободу своей Камбоджи. Убивать наших американских парней. Это тоже входит в ваш план?
Сэр, пока что там нет наших войск — и когда они там появятся, неизвестно: Комитет начальников штабов решение еще не принял. И даже после — достаточно ограничиться высадкой в одном Вьетнаме и Лаосе, но не Камбодже. Там пока есть лишь наши инженеры и медики — но, учитывая наши особые отношения с месье Солат Саром, есть хороший шанс договориться о нейтралитете, ведь это удалось во Вьетнаме, даже вьетконговцы пока не трогают там американцев. Ну а французов не жалко. Кроме того, на политическом поле там есть еще одна фигура, беглый монарх Сианук.
— Я так понимаю, это пока не более чем общая идея. Когда я увижу детальный план?
Райан мысленно прикинул сроки — необходимые, чтобы команда экспертов из Госдепа, ЦРУ, Армии и Флота проработала все частности. Ну а камбоджийцам придется уже в самые ближайшие дни покидать Париж — время не ждет. Париж, хотя уже и не столь великолепный, как в лучшие свои времена, но пока еще по-прежнему столица мировой культуры, где интеллектуал из Штатов мог общаться с такими, как Кенг Вансак, Салот Сар, Иенг Сари — азиаты, пытающиеся перенести учение Маркса, Ленина и Троцкого на свою почву с такой беспощадностью, что страшно представить, что будет при их успехе, тут наверное дантов ад покажется раем.
И пусть. Как сказал Бисмарк — чтоб где-то построить коммунизм, надо выбрать страну, которую не жалко. И что такое какая-то Камбоджа, когда на кону интересы Соединенных Штатов?
Салот Сар. Из "Коммунистического Манифеста красных кхмеров".
Деревни окружают города.
В деревне — труженики, выращивающие рис. В городе — паразиты, сидящие на их шее. Перекупщики, торговцы, чиновники, неправедные судьи, палачи-солдаты.
Крестьянин честен, не зная грамоты. Лжецы придумали письмо. Писаные законы, по которым труженик всегда должен, всегда неправ. Закон всегда против крестьянина — и даже когда иначе, разве может житель деревни найти справедливость в городском суде?
Коммунизм учит, что все люди братья, все равны. Как всегда было в деревенской общине — но не в городе, где каждый готов убить соседа за свою прибыль и собственность, за богатство свое и семьи. Собственность делает людей врагами — потому, должна быть запрещена. Родство заставляет считать кого-то более ценным, чем все общество — и потому оно должно быть запрещено. Из каждой тысячи людей сейчас, за вычетом явных врагов, которые должны быть немедленно убиты — девятьсот девяносто девять, это лишь заготовки для будущего человека-коммунара.
Есть лишь одно средство перевоспитания — общий деревенский труд. Который даже из обезьяны сделал человека — из заготовки сделает коммунара. Общий труд, от восхода до заката, на благо коллектива, ничего для себя. Кто не выдержит этого испытания, тот не должен жить. Те, кто отрицают наши правила, не должны существовать — не только люди, но и страны, народы. Те, кто на словах клянутся в верности коммунизму, а на деле поступают иначе — должны умереть первыми.
Деревни окружают города сегодня. Завтра городов не будет.
Анна Лазарева. Львов, 15 августа 1953.
Ехать было приятно — скорый поезд, мягкий вагон, купе (которое я, пользуясь своим положением, в одиночку занимала). Соседи с одной стороны Смоленцевы, Юра с Лючией, с другой Кунцевичи, Валя с Марией. Которая попала в наш состав как медработник (а поскольку из госпиталя при нашей Конторе, то "наш" человек, с нужными допусками). Выбор свой сделав — она ведь готовилась с сентября в институт поступать, но решила, что лучше с мужем. Ну а дальше, посмотрим: или при нашем Валечке лишь женой и домохозяйкой останешься, сына ему родишь, или все ж на следующий год поступишь. Ну и третий вариант, если в этом деле себя покажешь, и сама пожелаешь, то станешь нашим полноценным кадром, агентессой "инквизиции". Что не исключает и мединститут — нам образованные люди нужны.
Надеюсь, при посвящении девочку слишком пугать не будут? А то устроили — нет, не шутейный обряд вроде масонской ложи, описанной у Льва Толстого, а вполне серьезный разговор о трудной доле "агента внутренней разведки" и неимоверных опасностях, даже превышающих таковые у агентов разведки внешней. После того, как сам Пономаренко устроил виновным разнос, от обряда отказались — но уже прошедшим его никто ничего не разъяснял.
А опасности — они всюду бывают. Лично меня, если не считать партизанского отряда в Белоруссии (я тогда в Конторе еще не работала), за все годы трижды убить пытались — и что? Уже когда я Лазаревой была а не Смелковой, случилось мне на улице встретить Аркашу Манюнина, бывшего своего одногруппника по ленинградскому универу еще до войны — с его умом, по науке пошел, с близорукостью, на фронт не попал. В пятьдесят втором я снова с ним пересеклась по делу — перед тем, как в Берлин лететь, потребовалась мне консультация, разговорный и военный немецкий я очень хорошо знаю, а в высокой литературе плаваю, все ж не доучилась я, с второго курса инъяза ушла. У Аркаши жизнь по накатанной — там же на кафедре доцентом, кандидат уже, докторскую готовит, утром из дома, вечером домой, женат, сын уже родился — и с палочкой ходит, в рассеянности под машину попал, и шутит еще, хорошо что живой остался, ребра срослись, сотрясение прошло, а нога пока не в норме. А на мне с сорок четвертого (того самого киевского дела) приговор от ОУН так и висит (и Пономаренко тогда всерьез сказал, на территории Украины мне лучше не появляться), ну так где сейчас эти бандеровцы и персонально, Василь Кук, что тот приговор мне вынес? А я еду сейчас в город Львов, поскольку для дела надо.
