Выслушивая историю своего друга и изучая могилы, Генрих смотрел на пустые участки. На земле были нанесены свежие полосы, а под ними никто. Забыты и брошены, гниют непонятно где. Мрачную паузу нарушили шаги. Вольфганг начал гулять между вымышленными могилами, бросая свой взгляд на каждую из них.

— Здесь я положил Блиндара, — никто этого не знает, кроме меня. Он пошел на войну, чтобы защитить свою семью от бед. Знакомо, Генрих? А тут Вернер, — парень которому не повезло в первый день с оружием. Он увлекался музыкой, хотел стать великим пианистом, но его забрали в армию. Их обоих отправили в туда, в качестве сапёров. Отправившись туда, они расплачивались за свои «ошибки». Когда-нибудь, Генрих, мы присоединимся к ним. — Вольфганг присел рядом с одной из могил и начал выводить пальцем имена прямо на земле. — Вот так и бывает, ты живёшь-живёшь и всё, в какой-то момент тебя просто нет. Как ветер сносит мои рисунки на поле, так и кончается жизнь. Пуф, и тебя нет. Я не хочу умирать, Генрих. Никто не хочет умирать.

Генрих молча смотрел, как Вольфганг записывал имена других погибших. Сначала только на одной могиле, потом он переходил к другим, обновляя уже снесённые ветром линии и бугры. Ощущая неприятное жжение в груди и нахлынувшую волну страха, Генрих оставил своего друга и был вынужден молча покинуть его компанию. У него была задача — отдать важные документы старшему сержанту и забыть про весь ад последних дней.

Проходя через свой лагерь, Генрих наблюдал как его население резко уменьшилось. Большинство оставшихся здесь, выглядели так же печально, как и он сам. Никто не радовался, как в последний день тренировки, ни у кого не было для этого повода и сил.

Подходя к хижине старшего сержанта, Генрих начал подниматься по ступеням. Параллельно он расстёгивал свою сумку, чтобы достать нужные документы.

— Зачем тебе туда? — раздался знакомый голос позади.

Стоя спиной к источнику звука, Генрих никак не мог вспомнить его обладателя. Он мог бы сразу ответить на поставленный ему вопрос и продолжить диалог, поворачиваясь к своему собеседнику, но пришлось повременить с ответом. Обернувшись, Генрих увидел офицера «зло», который стоял в паре метров от лестницы и смотрел своим обычным суровым взглядом. Встреча этого человека удивила Генриха. «Какое ему дело до меня? Я даже не из его отряда!» — думал он.

— Повторяю последний раз: «зачем тебе туда»? — Офицер повторил свой вопрос более угрожающим тоном. В дополнение к своей раздражительности, он поднял руку и демонстративно положил её на поясную кобуру, где красовался офицерский пистолет.

— У меня есть важные донесения из города. Из Администрации попросили отнести старшему сержанту важные разведывательные данные, — нервно пробубнил Генрих, не отрывая взгляд от кобуры.

— Занят он. Если это столь важно, следуй за мной.

Офицер направился за угол здания. Генрих, послушав его приказ, отправился следом. Они направились к строению, которое Генрих раньше не замечал, потому что оно терялось в большом скоплении бараков.

Офицер поднялся по ступеням первым и открыл дверь ключом, что висел у него на поясе. Пройдя во внутрь, Генрих заметил знакомый интерьер, почти как у старшего сержанта. По всему зданию, которое представляло из себя однокомнатное помещение, стояла различного рода мебель: стол и стулья, одинокая кровать, шкафы и тумба. Большие деревянные дряхлые шкафы хранили в себе огромную кучу папок и бумаг. Вошедшие подошли к единственному столу, у которого и остановились. За него сразу же сел офицер и, выпрямившись занял удобное положение. Подготовившись к беседе, он наклонился поближе к Генриху.

— Что у тебя? — спросил он, не скрывая свой личный интерес.

Генрих достал из своей сумки письмо и дневник. Оба документа он положил на стол перед офицером. Продолжительное время он молча ожидал, пока все документы будут проверены. Каждая страница дневника была перечитана по несколько раз. Некоторые записи были даже вручную переписаны в другой дневник. Когда офицер взялся за письмо из Администрации, его брови поднялись от удивления.

— Что ж, могу тебя поздравить, Генрих. Действительно, информация, которую ты привез, является важной. Разведданные я обязательно передам старшему сержанту. Что на счёт письма, то ты показал себя в военных действиях доверенным лицом, готовым выполнить поставленные задачи и также умело можешь нести командование, — сказал офицер, любопытно рассматривая Генриха.

— И что это значит? — удивился юноша, не понимая, что имеет в виду сидящий напротив человек.

— Другими словами, Генрих, это рекомендация, которая хорошо повлияет на твою карьеру. Очень сильно повлияет.

Убрав свой дневник обратно в стол, офицер «зло» поднялся из-за стола и направился к двери на улицу. Потянувшись к дверной ручке, он остановился. Простояв в таком неуклюжем положении около полуминуты, он развернулся к Генриху.

— Знаешь… — сделав шаг вперед, сказал он, — я тоже могу тебе помочь с продвижением. Есть у нас в лагере одна личность, которая сильно мешает мне. И… если её не станет, ты мог бы занять его место. — С каждым новым словом офицер всё ближе и ближе подбирался к Генриху, пока не подошел вплотную.

— На что вы намекаете?

— Я хочу, чтобы ты избавился от кое-кого. Благодаря мне, займешь его место и будешь покорно слушать меня.

Сама идея показалась юноше отвратительной. Что это могло быть, предательство? Переворот? Но всё же для Генриха все офицеры, а юноша не сомневался, что речь могла идти о них, были на одно лицо — жестоки и незаслуживающие всего, что они имеют. Вспомнились слова Вольфганга о том, что кто-то сохранил свою жизнь незаслуженно. К тому же, у плохого человека в Керхёфе не могли быть враги, особенно такой человек, как офицер «зло», а этот маленький шаг, мог кардинально изменить положение Генриха. Он ощущал, что наконец пришел момент, когда он получил шанс, к которому так долго стремился. Каким бы сложным не было это задание, он не имеет права от него отказаться или провалить. Здесь был только один исход — победа.

— Кого?

— Манфрэда.

Эта мысль находилась в голове Генриха крайне долго, и он никак не мог отвлечь себя от этой «задачи», хоть на минуту. Когда же вечер подходил к своему завершению. Генрих, покинув дом офицера, гулял по лагерю. Проходя через палатки и дома, он ощущал неуместное спокойствие. Хоть здесь и не стоило бояться того, что где-то рядом бродит враг, который способен лишить юношу жизни, из-за поставленной задачи, Генрих сам себя ощущал врагом. Несколько минут спустя он оказался у границы лагеря. Деревянный забор отделял Керхёф от пустых и покинутых людьми полей. Тут проходило обучение второго дня — стрельба по мишеням.

Рядом с забором стоял черный ящик. В нем, — по воспоминаниям Генриха, — было огромное количество боевых патронов. Он был заперт и открывался только во время обучения, дабы дать возможность рекрутам «набить руку». Вытащив из кармана ключ, — который он получил от своего нового союзника, — Генрих открыл амбарный замок, крепко держащий крышку закрытой. Внутри его ждала драгоценная «пища» для карабина.

Личные покои Манфрэда не отличались от других офицерских домов. Генрих обходил его пару раз по кругу, подробно осматривая строение и собираясь с мыслями. Стоя у двери, он никак не мог решиться постучаться. Даже прикосновение к этой двери казалось чем-то диким. Эта дверь вела в теплое и светлое помещение, но для Генриха эта дверь вела словно в другой мир, который стоит избегать, при любой возможности.

Минутами ожидая несуществующего знака, Генрих всё же вошел внутрь. Он оказался в аналогичном помещении, что было у офицера «зло». Такая же мебель и сидящий у стола, властный и строгий, хозяин. Манфрэд уютно устроился на стуле сбоку от стола. Сидя вполоборота, он перебирал огромную стопку бумаг, расположенную у него на столе. Он был удивлён приходу гостей в столь позднее время.

— Генрих?! Я тебя не вызывал! — опешив, Манфрэд начал говорить на повышенных тонах, сходу расставляя себя и своего подчинённого на соответствующие места.