И я проснулся.

— Тронк’ра!

— Я, тут, — пробурчал я, почувствовав недовольство от этого счастливого голоса шши. И только спустя несколько мгновений до меня дошло — девушка не зовёт меня, не спрашивает, а просто радуется.

Причина её радости лежала на полу рядом с моей кроватью, знакомый пенал со шпицем оригинальной конструкции, заполненным прозрачной жидкостью.

В общем, девушка счастлива, что ко мне вернулись мои способности. Рад ли я? Разумеется. Хм, а как там с самочувствием? Я прислушался к своему организму… Состояние можно было охарактеризовать одним словом — перенедоспал. Чуть болит, голова, словно, перед сном принял снотворное, небольшая вялость, хочется есть, но одновременно кажется, что кусок в горло не полезет. В принципе, нормально себя чувствую, главное, не скрутило бы внезапно, как тогда у портала, когда пострадали ботинки Стрельца.

К пеналу я не притрагивался до обеда. Неторопливо позавтракал, размялся, походил по посёлку, и только когда солнце поднялось в зенит, я вернулся в палатку.

Меня пугала мысль, что нужно взять и разрезать себе грудь, после чего вложить в рану рядом с сердцем камень. Одно дело черкануть ножом по руке ради пяти капель крови, другое — вскрыть грудь, да ещё и рёбра сломать. Хотя, хм, у шши рука тонкая, узкая ладонь и изящные длинные пальчики, ей по силам и без сильных увечий сунуть драконий тикер мне под сердце да и разрезать меня ей проще, вряд ли у меня хватит духу так себя распластать.

— Сильфея, ты мне будешь нужна…

— Нет, тронк’ра!

— Да пойми ты, это не опасно совсем. Вот этот препарат не даст мне умереть. Видела Ольгу? Вот её излечило похожее лекарство, только хуже. Я сам не смогу себя так разрезать.

— Нет, тронк’ра!

Девушка наотрез отказалась причинять мне вред, тем более, настолько серьёзный, пусть и безопасная для меня эта операция. Не знаю что это — страх перед тронками или какой-нибудь психологический блок, поставленный при трансформации обычной девушки в шши.

— Сильфея, я тебе приказываю!

— Нет, тронк’ра!

Девушка практически плакала, но брать в руки нож отказывалась напрочь.

— Смотри, мне ничего не грозит.

Понадеявшись, что лучше раз показать, чем сто раз рассказать, я вёл себе в вену препарат и стал ждать, когда тот подействует.

УХ! Это было что-то! Всё тело, словно, заполнилось раскалённой лавой и жидким льдом одновременно. Дискомфорт испытывал всего несколько секунд, потом накатило чувство блаженства и всемогущества. Наверное, я смогу в этот момент выиграть турнир по поднятию тяжестей с любым максимальным весом штанги. Мышцы будут рваться, тут же срастаться, опять рваться и вновь расти, увеличиваясь в объёмах. Да за час, истязая себя «железом» мне под силу создать такую фигуру «качка», что все знаменитые паурифтеры покажутся пациентами-дистрофиками.

Несколько старых царапин и следов от укусов насекомых на руках рассосались за секунду бесследно.

— Смотри, — повторил я и провёл лезвием ножа по руке. — Видишь, мне ничего не грозит.

Рана зарастала практически под ножом, даже крови вытекло из пятисантиметрового пореза пара капель.

— Нет, тронк’ра! Я не могу, это не в моих силах!

Значит, блок. Вот же засада, а ведь у меня час на операцию, потом уже риск возрастёт, а завтра лучше даже и не пытаться вовсе. И тут я вспомнил про Ольгу.

— Зови Ольгу, только поскорее. Пока лекарство действует.

— Тронк’ра, неужели ты разрешишь ей…, — широко распахнула глаза шши.

— Быстрее, Сильфея, быстрее!

Повезло, что девушка осталась в посёлке, не ушла с охотниками, разведчиками или сборщиками.

— Привет, Максим, что случилось? Сильфея сказала, что я тебе нужна, схватила и притащила сюда без объяснений, и недовольная какая-то, она, м-м, ревность показывает или тут что-то другое?

— Привет, — вздохнул я, морально готовясь к новому спору. — Нет, в этом плане всё нормально. Тут другое дело… м-да…

— И?

— Не хотел никого посвящать в это дело, но по-другому никак. Я хочу вживить в себя свой тикер, это даст мне больше возможностей в управлении иными способностями. Я не могу разрезать самого себя — страшно, Сильфея не может тоже, думаю, там заморочки с психикой шши, остаёшься только ты. Мне нужно, чтобы ты разрезала вот тут, — я указательным пальцем провёл вдоль ребра, — напротив сердца грудь и вложила камень в рану. Обязательно рядом с сердцем, можно даже прям к нему прижать.

— Максим, ты сумасшедший? Пусть это Ро сделает, он хирург, для него это привычно. А я этим заниматься не стану!

— Блин, — заскрипел я зубами, сдерживая поток ругательств, которые были готовы сорваться с моего языка. — Что ж вы такие упёртые-то?! Ничего мне не будет, вот, смотри.

На этот раз я порезал себе руку от локтя до большого пальца, стараясь нажимать посильнее, чтобы рана вышла поглубже.

— Видишь?, — когда порез зарос, я отложил в сторону нож и показал пенал с пустым шприцем. — Всё заросло, а помогло лекарство отсюда. Нечто подобное вылечило тебя, только моё ещё сильнее, вот только действует недолго, у меня…, — я посмотрел на часы, — у меня меньше сорока минут, потом опасность возрастёт.

— Максим, я же не врач!, — взмолилась Оля. — Почему не Ро, или кто-нибудь из его помощников из лазарета?

— Потому что я не хочу, чтобы об этом было известно хоть одному человеку. Оль, или ты мне поможешь, или я сам себя буду резать, но  с тобой будет проще и не так больно. Видела, как быстро порез зарос? А я не смогу быстро самому себе дырку проковырять до сердца, буду только себя мучить, а ведь лекарство может лишь ускорять регенерацию, но от болевого шока не спасёт. Ты хочешь, что бы я умер, да? Ведь так легко сказать: я не умею, мне страшно, когда тебя просят о помощи.

Ольга прищурилась, потом сердито произнесла:

— Ладно, я помогу. Говори, что нужно делать.

Сильфея, стоявшая рядом, дёрнулась, и пришлось на неё прикрикнуть, чтобы она не натворила глупостей:

— Сильфея, стой! Не вмешиваться, я приказываю!

Место для операции был выбрано на полу. Я разделся до пояса, вытянул руки вдоль туловища. Оля села мне на живот, прижав коленями мне руки.

— Я начинаю?, — спросила она, приложив холодное лезвие ножа к коже напротив сердца.

— Давай, — сквозь зубы ответил я.  Стой! Сильфея, сядь рядом, если вдруг закричу — зажми мне рот. Вдруг не сдержусь… не хочу, чтобы тут набежала толпа народу.

Наверное, из-за нервного состояния я почти не почувствовал боли, когда острое лезвие рассекло кожу и мышцы и глубоко погрузилось в тело. Только, когда Ольга зацепила ребро, я вскрикнул… и тут же ладошка Сильфеи легла мне на губы, давя крик в самом зародыше.

«Со стороны посмотреть — постельные игры садо-мазохистов», — пронеслась мысль в голове.

— Не получается, слишком быстро всё затягивается, Макс.

— Ты уж постарайся, — произнёс эти слова с всхлипыванием — от боли губы сводило, захотелось если не кричать, то хоть заплакать, лишь бы дать разрядку телу, которое наживую пластуют.

— Вижу сердце… сейчас… секунда, — отрывисто произнесла Ольга, и в этот момент мне показалось, что сердце взорвалось! От боли я сделал мостик, чуть не скинув своего «хирурга», из раны плеснуло кровью, залив девушке лицо и грудь. Кажется, я даже шши укусил за руку, когда она зажала мне рот.

Пришёл в себя через несколько минут, и всё это время меня колотило нервной дрожью и то и дело выворачивало в судорогах. Обе девушки едва справлялись со мной, и это с учётом огромной силы Сильфеи, которая, собственно одна и держала меня на полу палатки.

— Всё, можете отпускать, — выдохнул я. Когда пришёл в себя.

Сильфея встала с меня тут же, а вот Оля задержалась.

— Точно всё?, — поинтересовалась она и через мгновение испуганно вскрикнула — это шши её без сантиментов подхватила под мышки и сдёрнула с меня.

— Ты слышала тронк’ра? -  холодно спросила у неё Сильфея.

— Я о нём забочусь! Вдруг, повторный приступ?, — запальчиво ответила та.