Теперь Элрик начал лучше понимать то, что говорила ему Оуне раньше.

– Вы не создаете карту того, что существует, вы накладываете на существующее свою собственную карту!

– В известной мере. Мы не изобретаем. Мы просто определенным способом описываем. Так мы можем прокладывать пути по каждому из мириадов царств Снов, которые только этими путями и соединены друг с другом.

– На самом деле в каждом из этих царств могут быть тысячи различных земель?

– Можно сказать и так. Можно сказать – бесконечное множество земель. Дороги прокладываются таким образом, чтобы путник без компаса не забрел слишком далеко от пункта своего назначения. – Она рассмеялась почти весело. – Причудливые названия, которые мы даем этим местам, это не поэтическая прихоть, не каприз, а насущная необходимость. Наша жизнь зависит от точности описаний!

– В твоих мирах такая глубина, моя госпожа. Моя жизнь прежде зависела от доброго острого клинка!

– Пока ты зависишь от своего меча, принц Элрик, ты обрекаешь себя на необычную судьбу.

– Ты предсказываешь мне смерть, моя госпожа?

Оуне отрицательно покачала головой, на ее красивом лице промелькнула и исчезла улыбка, полная любви и нежности.

– Смерть почти для всех нас неизбежна – в той или иной форме. И я должна признать, если Хаос будет когда-то повержен, то инструментом этой замечательной победы будешь ты. Было бы очень печально, принц Элрик, если бы, обуздывая Хаос, ты уничтожил себя и всех, кого ты любишь, включив их в эту сделку.

– Обещаю тебе, госпожа Оуне, что всеми силами буду стараться избежать такой судьбы. – Элрик заглянул в глаза похитительницы снов, изумился их выражению, но предпочел не предаваться размышлениям на эту тему.

Они прошли по сталагмитовому и сталактитовому лесу, все деревья которого мерцали теми же самыми цветами – темно-зеленым, темно-синим, сочным красным. Вода, капая со сводов на пол, издавала музыкальные звуки. Нередко огромная капля падала на Элрика или Оуне, но природа пещер была такова, что через несколько мгновений одежда на них высыхала. Они расслабились и почти что весело шли рука об руку, но вдруг увидели фигуры, скользящие между торчащими выступами скал.

– Воины, – пробормотал Элрик. Не без иронии он добавил: – Вот когда было бы полезно оружие…

Он оценивал положение, одновременно стараясь отыскать выход через мир стихий, вспомнить подходящие заговоры, какую-нибудь сверхъестественную подмогу. Однако ничего подходящего в голову ему не приходило. Ему показалось, что умственные пути, которыми он следовал раньше, были теперь для него заблокированы.

На воинах были свободные плащи поверх доспехов, на головах шлемы из металла и кожи. У Элрика возникло впечатление, что на него из-под масок смотрят холодным взглядом глаза с татуированными веками, и он сразу же понял, что перед ним члены секты наемников-колдунов из Кварцхасаата, оставшиеся здесь, после того как их товарищи покинули царство Снов. Они несомненно оказались здесь в ловушке. Однако было ясно, что они не намереваются говорить с Элриком и Оуне, – они смыкали круг, следуя принятым у них принципам атаки.

Элрика поразила необычность этих людей. Им недоставало некой гибкости движений, и чем ближе они подходили, тем яснее ему становилось, что он почти что не видит сквозь их глаза, заглядывает прямо в их черепа. Перед ними были не обычные смертные. Он как-то раз видел похожих на них личностей в Имррире. Это случилось в один из тех редких дней, когда его отец Садрик взял его с собой в местную поездку – на старую арену, за высокими стенами которой содержались те мелнибонийцы, что потеряли свои души в поисках колдовского знания, но чьи тела продолжали жить. Они, казалось, тоже были одержимы холодной, непримиримой ненавистью ко всем, кто не был на них похож.

Оуне вскрикнула и быстро прошмыгнула (по пути упав на колено, чтобы избежать удара меча) к одному из здоровенных заостренных столбов. Сталагмиты располагались так близко друг к другу, что воинам трудно было орудовать мечами, и какое-то время альбинос и похитительница снов ныряли, избегая ударов, но в конце концов один из мечей рассек Элрику руку, и он в изумлении увидел, как из раны потекла кровь.

Владыка Мелнибонэ понимал, что их гибель – вопрос времени; он приник спиной к одному из огромных известковых зубьев и почувствовал, как сталагмит качнулся. По какой-то причине зубец оторвался от своего основания. Элрик навалился на него всем своим весом, и сталагмит начал падать. Элрик быстро подхватил его и выставил вперед, уперев себе в плечо. После этого он, собрав все свои силы, со сталагмитом наперевес ринулся на ближайшего воина.

Острие сталагмита вонзилось в грудь воина. Наемник-колдун издал короткий предсмертный крик, и странная, нечеловеческая кровь начала бить из его груди, она устремлялась вниз, впитываясь в кости воина, заново поглощаясь ими. Элрик прыгнул вперед и, прежде чем другой воин успел наброситься на него, выхватил из рук поверженного меч и кинжал. К Элрику вернулась вся его военная хитрость, все его боевые навыки. Задолго до того, как в его руках оказался Буревестник, Элрик постиг искусство владения мечом и кинжалом, луком и копьем, и теперь ему не потребовалось много времени, чтобы и без заколдованного меча умелой рукой поразить второго наемника-колдуна, а потом и третьего. Он крикнул Оуне, чтобы она подобрала оружие поверженных, а сам прыгал от сталагмита к сталагмиту, поражая одного воина за другам. Теперь они двигались как-то лениво, неуверенно, но никто из них не бросился наутек.

Скоро к нему присоединилась Оуне, тоже демонстрировавшая немалое искусство владения оружием. Он восхищался изяществом ее техники, уверенностью ее движений, когда она отражала удары и сама наносила их. Дралась она с колоссальной эффективностью, и, невзирая на всю экономичность ее движений (она напоминала кошку в крысиной норе), вокруг нее росла гора поверженных тел.

Элрик позволил себе усмехнуться, бросив на нее взгляд Через плечо.

– Для человека, который только что воспевал преимущества слова против меча, ты слишком уж хорошо владеешь оружием, моя госпожа!

– Прежде чем сделать выбор, нужно получить опыт и в том и в другом, – ответила она, пронзая мечом очередного нападающего. – И должна признать, что бывают ситуации, принц Элрик, когда добрый кусок стали имеет определенные преимущества перед лихо закрученной фразой!

Они сражались рука об руку, как два старых товарища. Их приемы дополняли друг друга, хотя и несхожими назвать их было нельзя. Оба дрались, как дерутся лучшие воины, – без жестокости и без кровожадного азарта, но с намерением победить как можно быстрее, не причиняя при этом противнику чрезмерной боли.

Однако противник, казалось, вообще не испытывал никакой боли, просто все поверженные умирали с одинаковым тревожным и мучительным воплем, а кровь, сочившаяся из их ран, была воистину странной.

Наконец мужчина и женщина покончили с противником и встали, опираясь на свои позаимствованные мечи. Они тяжело дышали и пытались сдержать тошноту, которая нередко является спутником сражения.

И тут на глазах Элрика тела вокруг них стали постепенно исчезать, и наконец от них осталось лишь несколько мечей. Исчезла и кровь. Теперь ничто не свидетельствовало о схватке, только что происходившей в этой огромной пещере.

– Куда они делись?

Оуне подобрала ножны и вложила в них свой меч. Что бы она ни говорила, но двигаться дальше без оружия она явно не собиралась. Она засунула за пояс два кинжала.

– Делись? – Она помедлила, потом добавила: – В ту самую лужу полуживой эктоплазмы, из которой они и появились. – Она покачала головой. – Они были почти что призраками, но не совсем. Они были тем, что оставили после себя наемники-колдуны.

– Ты хочешь сказать, что часть их вернулась в наш мир, как вернулась и часть Алнака?

– Именно. – Она глубоко вздохнула и сделала движение, словно собираясь продолжить путь.

– Так почему бы нам не найти здесь Алнака? Живого?