В километре от Рокотова рядом с огромным камнем кубической формы, лежащим в нескольких шагах от обрыва, поднялась вверх длинная ветка, сплошь усыпанная маленькими желто малиновыми листочками, и дважды качнулась из – стороны в сторону.

– Готовность номер раз, – Влад удовлетворенно кивнул сам себе. – Все чисто...

Если бы в авангарде чеченского отряда шла группа разведчиков, то Рудометов, исполнявший роль сигнальщика, поднял бы ветку с гроздями белых ягод.

Туманишвили заерзал, устраиваясь поудобнее.

– Не суетись, – посоветовал биолог. – Они в пяти километрах, скорость маленькая. Так что на минный рубеж выйдут минут через пятнадцать двадцать... Успеешь приготовиться.

– Не по себе чего то, – признался Егор.

– Это нормально, – Владислав помассировал себе шею. – Убийство себе подобных противно человеческой природе. Но без этого, к сожалению, не получается. Смотри на мишени как на фанерные фигурки в тире. Легче будет.

– Честно говоря, не очень получается...

– Бывает, – согласился Рокотов. – Но пропустить их без боя мы не можем. Иначе они повиснут у нас на хвосте.

– Да понимаю я...

– Ты не переживай. Мы еще гуманисты. Раз – и наши друзья уже на небесах, у трона небесного владыки тусуются. Без мучений... Понять ничего не успеют. А вот когда брата твоего освобождать будем, без ближнего боя не обойтись. Так что морально готовься.

– Я вроде готов...

– Ну и славно, – Влад поправил пучок травы, прикрывавший позицию для стрельбы. – Сегодня наш день. Поквитаемся с ублюдками...

– А с теми что будет? – Туманишвили мотнул головой за спину.

– С пленными? Должен тебя огорчить. Взорвем к чертовой матери.

– Стоит ли?

– Стоит. Нам свидетели не нужны. Даже если они попадут в руки к федералам. У меня нет никакой гарантии, что тогда информация не просочится к чеченам. Подонков среди наших тоже хватает, – биолог вздохнул. – Война – штука неприятная. И в белых перчатках ее, увы, не делают. Приходится и в грязи изваляться... Хотя можно обозначить сей процесс как стратегическую необходимость.

Егор поморщился.

– Ты же сам все семейство Сипиашвили резать собрался, – хмыкнул Влад. – До двенадцатого колена, если не ошибаюсь...

– Это я в запале сказал.

– Во во! А тут холодная голова нужна, батоно Егорус. Резать – самое простое. Отомстить же по уму, изящно – это посложнее. И ты рано или поздно встанешь перед этим выбором... Кстати говоря, нынешнюю войну боевики проигрывают именно потому, что примитивно мыслят. Разучились делать многоходовые комбинации, как раньше. Понадеялись на грубую силу. А надо было воевать на финансовом фронте. Тут у России защиты нет... Наши чинуши все бы распродали, им только волю дай. Сам знаешь...

– Знаю, – буркнул Туманишвили и почесал щеку.

Секретарь Совета Безопасности России Сергей Петрович Иванцов знал нынешнего директора ФСБ очень давно. Еще по работе в Санкт Петербурге, когда они оба служили младшими офицерами грозного трехбуквенного ведомства, чью аббревиатуру некоторые несознательные граждане расшифровывали как «Комиссия по Глубинному Бурению». Филологов надомников на первый раз строго предупреждали, а на второй применяли санкции. Увольняли с работы, вкатывали по партийной линии строгий выговор с занесением в личное дело, ставили на карточке в ОВИРе штампик «без права выезда». Особенно оборзевших, на которых не действовали словесные увещевания, могли отослать на поселение в закрытый город или даже посадить, придравшись к плевку на улице и квалифицировав деяние как. «мелкое хулиганство». Но таких были считанные единицы – воспитанный в беспрекословном подчинении народ обычно успокаивался после первого же намека товарищей в штатском.

И Секретаря Совбеза, и директора ФСБ время от времени мучила ностальгия по светлым денькам служения высоким идеалам построения коммунизма. Да и народ тогда был уважительный.

Не то что сейчас, в период разнузданной демократии, когда любой писака, только только устроившийся на работу в заштатную газетенку, считает своим долгом проявить независимость и вылить на страницы полведра грязи, обвинив ФСБ во всех смертных грехах.

И ничего с «писарчуком» не поделать.

– Ну, – Секретарь Совбеза пригладил свои короткие светлые волосы. – Ты разобрался по вопросу «учений»?

– Почти, – уныло кивнул главный фээсбэшник. – Вроде вопли прекратились...

– А суд?

– Ничего у них не выйдет. В конце концов заявим, что не хотели пугать жильцов и объявили об учениях для того, чтобы спокойно вывезти взрывчатку...

– Думаешь, пройдет?

– Да куда они, Сережа, денутся! Не такое проходило...

Иванцов с сомнением покачал головой.

Проведенные отделом ФСБ одного небольшого подмосковного городка учения, в процессе которых якобы были обнаружены мешки с гексогеном в подвале жилого дома, переполнили чашу терпения сотен людей, проторчавших всю ночь на холодной улице. На организаторов провокации подали в суд, требуя миллионных компенсаций за нанесенный моральный и физический ущерб.

И по сути жильцы были правы.

Ретивый местный начальник отдела не имел никаких полномочий для организации подобного мероприятия с привлечением в качестве испытуемых гражданских лиц. За что получил предупреждение о частичном служебном несоответствии и долго каялся в кабинете у своего шефа.

Обращение жильцов в суд в корне изменило ситуацию. Все тут же вспомнили о корпоративной солидарности и принялись яростно защищать честь мундира. Даже подняли старые бумаги, нашли законсервированного «барабана», проживавшего в пресловутом доме, и поручили ему собрать подписи в поддержку действий ФСБ.

«Барабан» с честью выполнил задание, обошел все квартиры, убедил жильцов подписаться под заявлением в РЭУ по поводу установки нового домофона и состряпал нужное обращение в газету.

Однако ушлые журналисты не поверили в единый благородный порыв жильцов и заявились с ксерокопией письма прямо к дому, где принялись расспрашивать подписантов на предмет их соучастия в составлении бумаги.

«Барабан» в тот же вечер получил в тыкву от подвыпившего сантехника и на этом сотрудничество с ФСБ прекратил.

Теперь уже навсегда.

– Коля, это очень грубая работа, – Иванцов недовольно поежился. – Судебное разбирательство вызовет массу откликов в прессе. Я бы тебе посоветовал решить вопрос полюбовно.

– Не выходит. Им деньги нужны. А заплатить мы им не можем. У меня таких статей расходов не предусмотрено.

– А если как следует наказать этого придурка начальника?

– Уже... Но люди не успокаиваются.

– Плохо...

– Да уж, ничего хорошего нет.

– Ладно, – Секретарь Совбеза сменил тему разговора. Суд – так суд. В любом случае за экзерсисы местечкового контртеррориста будет расплачиваться государство. То есть – деньги одних налогоплательщиков перераспределятся в пользу других. На материальном положении конкретных виновников происшествия это никак не скажется. – Ты обсудил с Мыльцевым вопрос о привлечении его бойцов к отработке эстонского следа?

– Обсудил. Боря пока формирует отделы, так что придется немного обождать...

– Сколько именно?

– Недели две.

– Годится. Он уже устроился с жильем?

– Ага.

– А семью из Питера перевез?

– Не в курсе. Наверное, да. Он же назначение еще в мае получил...

– Надо будет его навестить, – Иванцов потянулся. – Давненько не виделись...

Начальник Антитеррористического Центра генерал полковник Борис Павлович Мыльцев был креатурой, предложенной самим Президентом и потому мгновенно утвержденной на высокий пост. Глава Государства медленно, но верно выдавливал из значимых кресел старый, обросший многочисленными полукриминальными связями аппарат и расставлял повсюду своих людей. В результате он хотел иметь полностью очищенную от подозрительных элементов государственную машину – обновленную, профессиональную и всецело преданную ему лично.

Генерал Мыльцев идеально подходил на должность начальника Центра, ибо действительно был профессионалом. Начинал с самых низов, не гнушался черновой работы и успешно продвигался по служебной лестнице.