Далеко не все дамы в этом ресторане были писательскими женами или писательницами, но эта, с бриллиантами, действительно была, правда, не женой, а молодой вдовой недавно скончавшегося восьмидесятилетнего поэта-песенника, о чем Бубенцов тут же Колдуну и сообщил.
– Очень интересная женщина, – задумчиво и серьезно произнес Колдун, – ты с ней не знаком, случайно?
Бубенцов кивнул. Он был знаком с бриллиантовой вдовушкой, правда, шапочно, и раньше никакого внимания на ее уши и пальцы не обращал.
– Вот и сходил бы как-нибудь к ней в гости, утешил бы молодую вдову, посмотрел бы, много ли заработал своими комсомольскими песенками муж ее, покойник. А потом и поговорим с тобой о трудном писательском хлебе.
Бубенцов намек понял и сначала испугался. Но потом пораскинул мозгами и решил, что ничего особенно страшного нет. В самом деле, что такого – навестить безутешную вдовушку разок-другой, а потом поделиться впечатлениями с другом детства? Ведь не своим же тяжким трудом заработала тридцатилетняя потаскушка и дачу в Переделкине, и четырехкомнатную квартиру, набитую антикварной мебелью и увешанную редкими живописными подлинниками прошлого века! Она вышла замуж за комсомольского песенника, когда тому было уже за семьдесят. Какой уж там труд с ее стороны? Детей поэт не нажил, и теперь она его единственная наследница. За что ей одной столько счастья? Разве это справедливо?
Искусством превращать шапочное знакомство с дамами в нежную дружбу Бубенцов владел в совершенстве. Через две недели квартира покойного песенника была обчищена – тихо, аккуратно, профессионально. Сама вдовушка осталась цела-невредима, и Бубенцов счел это своей личной заслугой.
Остатки страха испарились, когда Колдун выложил перед ним толстенную пачку долларов. Такой суммы Юрий не держал в руках даже в свои лучшие времена, а подержав единожды, выпустить уже не мог.
Он стал возобновлять свои прежние знакомства, навещал забытых старых товарищей, маститых писателей и поэтов. Юрий всегда был компанейским парнем, а тут разошелся вовсю, вспомнил даже о своем первом тесте, распил с отставным секретарем бутылочку, посетовал с ним хором на новые, нехорошие времена и нравы, пожалел о добрых старых временах. Отставной секретарь, для которого сегодняшние общественные обиды давно затмили прежние, личные, в том числе и на бывшего зятя, остался очень доволен возобновленным знакомством. Ему и в голову не пришло как-то связать это с постигшим его вскоре несчастьем – ограблением квартиры и дачи.
Никому из пострадавших также не пришло в голову хоть словом упомянуть в разговорах со следователями, что накануне ограблений заходил в гости старый знакомый, славный парень, член Союза писателей Юрий Бубенцов.
Однако вскоре выяснилось, что не так уж много в Москве богатых писателей, раз, два и обчелся. Источник иссяк. Бубенцов с ужасом обнаружил, что Колдуну он больше неинтересен. Между тем он уже достаточно поворошился в колдуновской среде, чтобы знать: здесь с людьми просто так не расстаются. Даже кратковременное сотрудничество делало человека обладателем определенной информации, а Колдун никогда не допускал, чтобы информация гуляла сама по себе, безнадзорно. Либо с обладателем информации продолжали сотрудничать, либо он становился отработанным материалом и бесследно исчезал.
Бубенцову исчезать, естественно, не хотелось, а новых форм сотрудничества Колдун не предлагал. Надо было что-то придумывать самому.
И туг Бубенцову пришла в голову шальная мысль. Еще в армии он научился снайперской стрельбе. Потом многие годы продолжал тренировать свою меткость в стрелковой секции и добился весьма серьезных результатов.
Поведав Колдуну о своих снайперских способностях, Юрий не думал о том, как именно Колдун решит ими воспользоваться. Просто он отчаянно боялся стать отработанным материалом и хотел хоть за что-нибудь зацепиться.
Колдун не поленился, устроил небольшой экзамен в спортивном тире, а убедившись, что писатель и правда классный стрелок, задумался. Он не любил, когда добро пропадает, а стрелок в хозяйстве хоть раз да пригодится.
Именно к этому моменту и подоспел Анатолий Вейс со своим заказом.
Колдуна сразу насторожило, что Вейс, имея собственные возможности, обращается все-таки к нему. Заказ-то был элементарный: убрать бабу, у которой ни оружия, ни охраны. Не надо даже ее вычислять: фотография, адреса, телефоны – все на руках. Вроде бах – и готово.
Но Вейс мудрил, требовал инсценировать несчастный случай, прекрасно понимая, что по несчастным случаям работают только очень дорогие специалисты.
Колдун чувствовал, что есть в этом заказе какой-то хитрый подвох. Например, баба эта, молодая и красивая, может оказаться близкой подругой или дальней родственницей какого-нибудь серьезного авторитета. Такие случаи уже бывали, правда, пока не с Колдуном, с другими, но ему очень не хотелось оказаться на месте этих других. Авторитет – не ментовка, сразу выяснит, чей был киллер.
Однако терять заказ не хотелось: взять за него можно было много. И хитрый Колдун решил дать Вейсу вместо настоящего киллера приблудного стрелка-писателя.
Конечно, несчастного случая не получится. Но и Вейс не такой уж серьезный заказчик. Съест и обычное заказное, не подавится. А что касается писателя, так он ведь чует, что давно под дулом ходит. Недаром все твердит, как щука в русской сказке: «Не убивай меня, Емелюшка, я тебе пригожусь!» Вот пусть и пригодится!
– Несчастный случай стоит дорого, – задумчиво произнес Колдун, выслушав Вейса.
– Я знаю, – кивнул тот, – даю половину вперед.
– А все вперед можешь?
Это было против правил, но Вейс легко согласился и выложил перед Колдуном пятнадцать тысяч долларов.
«Эко как приспичило! – подумал Колдун, глядя ему вслед. – Точно, нечисто что-то с твоим заказом».
Бубенцов примчался галопом, по первому звонку.
– Вот что, Юрик, – начал Колдун ласково, – у тебя всегда с бабами так ловко получается, прямо льнут к тебе – аж завидно. Так вот, надо тут одну красивую женщину успокоить. Хороший человек попросил.
Бубенцов покрылся испариной. Он понял, что Колдун поручает ему заказное убийство и убивать придется женщину.
«Нет! – хотел крикнуть он. – Я не могу!» – но не крикнул, промолчал.
– Заказ простенький, а деньги приличные, – продолжал Колдун, – баба эта живет одна, ходит без охраны, ни оружия, ни стальной двери у нее нет. Пальнул тихонько, по-умному, и все дела. Правда, времени мало, всего два с половиной дня, но зато и адрес есть, и прочие анкетные данные.
Колдун протянул ему маленькую цветную фотографию. С фотографии смотрела на Бубенцова и улыбалась Лена Полянская.
– Эту женщину я убить не могу, – хрипло выдавил Бубенцов, – она моя бывшая жена. Меня сразу заподозрят.
Колдун засмеялся.
– Ну, ты даешь, землячок! В какую бабу ни ткни наугад, обязательно твоя бывшая. Сколько у тебя их было?
– С этой мы развелись восемь лет назад. Прожили два года, – тусклым голосом объяснил Бубенцов.
Колдун повертел в мыслях, как камешек на ладони, этот забавный сюрприз, разглядел его со всех сторон и остался доволен.
Разумеется, ментовка сразу включит писателя в число подозреваемых. Но оно и к лучшему. Выйдет для них забавный ребус.
То, что она восемь лет назад была женой писателя, вовсе не мешает ей сегодня быть близкой подругой авторитета. А бывший муж между тем вполне способен пришить ее из ревности. Такая версия и у ментов созреет, и своим ее можно предложить, если что. А потом надо будет аккуратненько этого Отелло убрать. Все равно бы убирать пришлось, а так хоть с музыкой похоронить можно. Пятнадцать тысяч «зеленых» на дороге не валяются.
– Ну, что замолк? – Он уставился на Бубенцова холодным, тяжелым взглядом. – Я ведь дважды не предлагаю. Учти, заказ хороший, желающие найдутся. Только потом смотри не жалуйся.
От этого взгляда и от последней, вроде бы безобидной фразы сердце у Бубенцова ушло в пятки. Он почти физически почувствовал, как пуля впивается в затылок, и еле слышно произнес:
