Именно в этот дом к своему приятелю Мазурину он заходил 14 июля, после чего бесследно исчез, и поиски его оказались напрасными. Только в феврале 1867-го, т. е. через 8 месяцев, случайно был открыт пустой магазин Мазурина и в нем найден разложившийся труп Калмыкова. Во время следствия обнаружилось, что Мазурин пригласил к себе Калмыкова, чтобы сговориться с ним о выкупе заложенных им у одного ростовщика бриллиантов. Калмыков нашел предложение интересным и отправился к приятелю на другой же день. Мазурин сам отворил ему дверь и повел для переговоров вниз, в свой пустой и запертый магазин. Выйдя за перегородку, чтобы достать реестр заложенных вещей, Мазурин вместо него вынул из конторки бритву, крепко перевязанную бечевою, чтобы она не шаталась и чтобы удобнее было ею действовать, вошел в комнату, где сидел Калмыков, и так сильно нанес бритвою рану на горле своей жертве, что Калмыков, не вскрикнув, повалился на пол и захрипел. Покончив дело, Мазурин вынул из кармана убитого деньги, завернутые в бумагу, снял кольцо и поднялся к себе наверх. Сбросив запачканное кровью платье, он вымыл руки в комнате рядом со спальней матери. После обеда, к которому он не притронулся, Мазурин отправился к вечерне, потом, около 9 часов вечера, купил «ждановской жидкости» и черную «американскую клеенку», спустился в магазин, налил жидкость в два поддонника и две миски, а труп покрыл старым пальто, лежавшим тут уже давно, и принесенною клеенкою. По показанию Мазурина, бритва была перевязана им гораздо ранее, так как служила для разрезывания тонкого картона, а новый кухонный нож со следами крови, найденный в магазине, был куплен для домашнего употребления.
В романе некоторые обстоятельства и детали этого уголовного дела были использованы Достоевским. Не говоря уже о том, что, по замыслу писателя, об этом деле знает Настасья Филипповна, прочитавшая отчет о суде в газетах, дом Рогожина, большой, мрачный и скучный, вызывает в ее воображении другой дом, в нижнем этаже которого восемь месяцев лежал покрытый «американской клеенкой» труп. Образ убийцы из газеты сливается в ее восприятии с образом Рогожина. Не заключается ли в этом «причудливое указание автора на скрытые пути его собственного воображения, на сродство в его собственном представлении двух этих типов?» — спрашивает В. С. До- роватовская-Любимова. Само собой, речь идет не о копировании уголовной хроники, что вообще было не свойственно Ф. Достоевскому, а о том, что дело Мазурина могло послужить толчком к созданию образа Рогожина. Не говоря уже об использовании писателем целого ряда деталей подлинного уголовного дела. Какие же это детали? Это и пачка денег, завернутая в «Биржевые ведомости»; и новый нож, купленный для домашнего употребления и потом послуживший орудием убийства; и время, когда совершается преступление — погожие июньские дни; и место убийства — мрачный, зловещий дом, окутанный какой-то тайной, где «все как будто скрывается и таится»; и срок наказания, определенный убийце, — пятнадцать лет каторги; наконец, это и черная «американская клеенка», и склянки с «ждановской жидкостью» (употреблялась для дезинфекции и уничтожения зловония) — обычные аксессуары тогдашнего быта.
Но историко-бытовой фон, на котором разворачивается трагическая история, рассказанная Достоевским, не ограничивается упоминанием только об одном убийстве и ограблениях: о судебном деле Данилова, убившего и ограбившего ростовщика Попова; об убийстве шести человек семейства Жемари- ных студентом Горским; о преступлении крестьянина Балабанова, зарезавшего из-за часов мещанина Суслова.
Особенно часто в разговорах героев речь заходит о Горском и Данилове. Несомненно, как считают исследователи, Достоевский очень внимательно читал отчеты о следствии и суде над ними.
В начале марта 1868 года газета «Голос» поместила известие из Тамбова о том, что первого марта вечером, в доме купца Жемарина, убито шесть человек: жена Жемарина, его мать, одиннадцатилетний сын, родственница, дворник и кухарка. Подозрение пало на гимназиста Витольда Горского, восемнадцатилетнего домашнего учителя семьи Жемариных. Позже и «Московские ведомости» начали освещать подробности этого преступления. В ходе следствия выявилась следующая картина. Горский признался, что совершил убийство с целью грабежа, так как испытывал «тяжесть бедности». Замыслив убийство, он подробно разработал его план: заблаговременно достал пистолет, оказавшийся, впрочем, не совсем исправным, для чего потребовалось отнести его для починки к слесарю. Затем по составленному им самим рисунку он заказал кузнецу изготовить нечто вроде кистеня — снаряд, якобы необходимый ему для гимнастики. Дальше он действовал с тем же обдуманным хладнокровием. Предвидя, что неожиданные выстрелы могут напугать членов семьи, он стал обучать мальчика, своего ученика, стрельбе из пистолета с целью приучить домочадцев к звукам выстрелов.
С тем же хладнокровием он совершил и задуманное злодеяние: по очереди убил находившихся в доме членов семьи, а потом хозяйку с младшим ребенком и родственницу, которых вначале не было дома. Однако ограбить своих хозяев он не успел.
Самое, пожалуй, удивительное состояло в том, что Горский не был каким-то прирожденным злодеем, умственно недоразвитым монстром. Ничего подобного. Напротив, и учителя в гимназии, и товарищи отзывались о нем как о дворянине, любившем чтение и литературные занятия. Правда, при этом отмечали присущий ему резкий характер, волю не юношеского возраста и неверие в Бога, в чем он и сам сознавался.
Не менее громким в то время считалось и дело студента Данилова. Возникло оно раньше дела Горского, и о нем начали писать газеты в январе 1866 года. Но и два года спустя печать продолжала уделять ему внимание в связи с открывшимися обстоятельствами.
В чем же состояло преступление дворянина Алексея Данилова?
Неопровержимо было установлено, что именно он, девятнадцатилетний студент московского университета, убил и ограбил отставного капитана Попова, принимавшего в заклад драгоценные вещи, а также его служанку. Арестованный, однако, категорически отрицал свою причастность к преступлению — убийству и краже двадцати девяти тысяч рублей — и давал весьма противоречивые показания.
Суд над ним состоялся в феврале 1867 года и вызвал исключительный интерес. Билеты на процесс продавались по десяти рублей, а чтобы попасть на свободные места в зале, очередь занимали с пяти часов утра. В немалой степени такому ажиотажу способствовало то, что газеты много писали о личности подсудимого, о его высоком умственном развитии, о хорошем образовании и твердом, спокойном характере. С особым, казалось, удовольствием расписывали газеты его незаурядную внешность, большие черные выразительные глаза и длинные густые волосы.
По суду Данилов был признан виновным и приговорен к десяти годам каторжных работ. Десять месяцев спустя, в ноябре, газеты сообщили, что по городу ходят слухи, будто Данилов осужден невинно и что отыскался настоящий убийца. Спустя некоторое время стало известно, что совершил преступление арестант Глизков, который сам во всем признался. Однако через месяц он заявил, что взял на себя вину за убийство по договоренности с Даниловым, рассказавшим ему историю своего преступления. Таким образом выявилось, что Данилов, задумавший жениться и нуждавшийся в связи с этим в деньгах, действовал по совету отца, который научил его «не пренебрегать никакими средствами и для своего счастья непременно достать деньги, хотя бы путем преступления». Было установлено также, что Данилов, его отец и товарищ — все трое принимали участие в убийстве.
Последнее дело, особенно громкое, казалось Достоевскому наиболее показательным, отражающим черты времени.
Видимо, это и были те самые «мудреные факты», которые встречались в любом номере газеты и составляли «как бы живой, движущийся фон современной жизни, на котором разыгрываются события романа». Однако, в общем его развитии эти факты были переосмыслены автором и приобрели истинное художественное значение.
