— Потише! Я не смогу всё исправить — это темная магия. Связывающее заклинание.

— Ну, так убери это, — потребовала я. — Смотри, ты сказала, что заклинание связано

с жертвой, верно? Что случится, если я... — Я глубоко вздохнула и посмотрела на кол, лежащий на моих коленях. — Если я воткну его в свою грудь?

— Что произойдет, если ты воткнешь его в собственное сердце? Ты умрешь, —

спокойно ответила она. — Магия кола сработала — назад дороги нет.

— Ну, как-то же можно её изменить? — вскрикнула я. — Чёрт возьми, должен же

быть способ!

— Что здесь происходит?

Вдруг, седая как лунь, старушка, облаченная в бледно-голубой халат, вышла через

парадную дверь на веранду. С светло-коричневой кожей, чуть темнее, чем у

Гвендолин, а так точная её копия, выглядела ведьма лет на семьдесят, но с невероятно

острым взглядом.

— Гвендолин Мари Ларуж, — отчеканила она, ковыляя к нам. — Я спросила, что

происходит?

— Ничего, бабуль. — Гвендолин виновато отвела взгляд, выглядя моложе своих

двадцати пяти лет.

— Я же вижу, что ты врешь, Гвендолин. — Острый взгляд старой леди вдруг

остановился на коле, лежащем на моих коленях. — О, нет, — ахнула она, покачав

головой. — Кто в ответе за это? Гвендолин, что ты сделала?

— То, что должна была. — Гвендолин скрестила руки на груди и вызывающе

вздернула подбородок. — Он очень старый вампир, и мне нужно было то, что он

предложил. Если мы когда-нибудь хотим отомстить...

Бабушка тяжело вздохнула:

— Дитя, сколько раз я говорила тебе отпустить это? Мир вертится, и богиня каждому

воздаст по заслугам. Он получит своё.

— Извините, — перебила я. — Меня не волнует, почему она это сделала, но, похоже, ваша внучка помогла тому, кто мне дорог, убить себя. — Я кивнула на кол. — И

сейчас она утверждает, что нет никакого способа отменить заклинание, но вы тоже

ведьма...

— Да, — старая леди величественно кивнула. — Я глава нашего ковена. — Она

посмотрела на Гвендолин. — Я учила тебя белой магии.

Гвендолин бросила на меня злой взгляд:

— Извини, бабушка, но белая магия нам не поможет.

Бабушка покачала головой:

— Ты пустила тьму в своё сердце, дитя, шагнула на земли тьмы. Ты помнишь правило

семи? То зло, что ты причинила, вернется к тебе семь раз в будущем.

— Оно вернется к ней прямо сейчас, если кто-нибудь мне не скажет, как спасти

Корбина, — прорычала я. — Мне нужны ответы, леди, нужны были ещё вчера.

— Дай посмотреть. — Старая леди протянула руку, и я дала ей кол, поморщившись,

когда увидела, что она взяла его голой рукой. Она осторожно держала кол, как змею, причем не факт, что мертвую.

— Пожиратель души, — сказала она наконец и внимательно посмотрела на внучку. —

Ты превратила его в пожирателя душ. Гвендолин, как ты могла?

Гвендолин пожала плечами, ничуть не раскаиваясь:

— Он получил то, что хотел.

— Пожиратель душ, да? Как это работает? — спросила я с тревогой.

— Он убил своего врага, и теперь его душа медленно пожирает его же силы, —

ответила старушка. — Когда она высосет всё до последней капли, он умрет.

Слушать, то как старушка предсказывает судьбу Корбина, оказалось выше моих сил. Я

надеялась, что она как более старая и опытная ведьма, чем Гвендолин, скажет мне, что

всё будет хорошо. Но теперь...

— Я не желаю его смерти. Он не может умереть. — Я чувствовала, как горячие,

беспомощные слёзы навернулись на глаза, и гневно их стерла. — Он не может, потому

что... потому что я люблю его.

Едва произнеся эти слова, осознала, что сказала правду. Всё, что я говорила себе

раньше, всё, из-за чего мы с Корбином не могли быть вместе, — всё это херня. Сейчас, поняв, что он умирает, — умирает на самом деле — я поняла, что люблю его. Что хочу

быть с ним, даже если это будет стоить мне моей работы и семьи.

Но сейчас, наверное, уже слишком поздно.

— Пожалуйста, — умоляла я старушку. — Пожалуйста, вы должны помочь мне.

Помогите мне помочь ему. Обратите заклятие, сделайте хоть что-то.

— Боюсь, тут уже ничего не исправишь, дитя, — тихо ответила она с печалью в

глазах.

— Но должен же быть способ, — прошептала я. — Он... он сделал это ради меня. — Я

посмотрела на Гвендолин. — Ты говорила, что он пошел на это только из желания

обезопасить любимую?

Скрепя сердце, она кивнула:

— Да.

— Ради меня, — я указала на себя. — Он сделал это ради меня, чтобы обезопасить от

мудака Родерика. Корбин думал, что у него нет другого выхода, кроме как... кроме как

убить себя. Всё из-за меня. И я сказала ему... сказала ему, что не люблю его. Что не

могу быть с ним...

Сейчас я вдруг очутилась на грани нервного срыва. Вспомнила печаль на лице

Корбина. Как он спросил, буду ли я скучать по нему, когда он уйдет. Он дал мне

столько подсказок, как я могла не заметить ни одной из них? Он пожертвовал ради

меня своим бессмертием, а я его отшила. Отвергла. Сказала, что никогда не смогу его

полюбить.

— Вероятно, он знал, что жить ему осталось не больше недели, — рыдала я навзрыд.

— Он умирает ради меня, а я относилась к нему как к куску дерьма.

Старушка полезла в карман халата, достала салфетку «Клинекс» и протянула мне.

— Вот, вот, дитя. Так ты говоришь, что он принес эту жертву ради любви? Не ради

мести, ненависти или любой другой темной цели?

Я покачала головой:

— Он сделал это ради меня. Я уверена в этом. Боже, я такая идиотка. Думала, что он

собрался уехать или переехать, но мне и в голову не пришло, что он умирает. Всё это

лежало прямо перед моими глазами, а я ничего не видела.

— Не суди себя слишком строго, — прошептала Гвендолин. — Иногда труднее всего

увидеть самые очевидные вещи.

— Не разговаривай со мной. — Я окатила её злобным взглядом. — Я, возможно, и

идиотка, но именно ты помогала ему. Помогла ему убить себя, и, чёрт возьми,

надеюсь, что всё вернется к тебе больше, чем семь раз.

Её кожа цвета кофе с молоком побледнела.

— Ты проклинаешь меня?

— Если бы я могла, — сорвалась я. — К сожалению, я не ведьма. А просто глупый

человек, и вампир, которого я люблю, вот-вот умрет, потому я ничего не могу

исправить. — И с надеждой посмотрела на старую леди. — А я могу?

Она покачала головой:

— Единственный способ разорвать связь с пожирателем душ — принести ещё

большую жертву.

— Но... — Я распахнула глаза. — Он отдал свою жизнь ради меня. Как я могу

превзойти это?

— Ты не сможешь, — решительно ответила Гвендолин. Её бабушка посмотрела на

неё, и та пожала плечами. — Извини, бабушка, но я не понимаю, как она сможет это

сделать.

Старая леди вздохнула:

— И я не знаю, но ты могла бы проявить немного сострадания, Гвендолин. Из-за тебя

случилась эта трагедия. Из-за твоей магии, тебе должно быть стыдно перед этой

бедной девочкой.

— Извини, — прошептала младшая ведьма. — Он был уверен, что это единственный

способ спасти тебя. Иначе я бы не помогла.

Я покачала головой, посмотрела на старушку:

— Так... что? Я ничего не могу сделать? Неужели нет никакого способа исцелить или

спасти его?

— Боюсь, что нет, дитя. Великую жертву жизни нельзя превзойти.

— Отлично. Спасибо за ничего. — Я соскочила со скрипучих качелей и спустилась

вниз по деревянным ступенькам, наполовину ослепленная слёзами.

Корбин умрет, вероятно, завтра вечером, и я ничего не могу поделать.

Глава 22

Не успела я усесться в машину, как запиликала рация.

— Офицер Годвин, у нас один-восемь-семь-ви в вашем секторе, вы меня слышите?

Я подумала о том, чтобы не отвечать, код один-восемь-семь-ви значит, что где-то

вампир совершил убийство. Здорово, только этого мне не хватало — видеть кровавые