— О! Том! Как ты насмешил нас! — воскликнула Эллен.

— Что это взбрело тебе на ум? — спросила миссис Форран.

Том, слегка покраснев и улыбаясь, оглядел нас.

— Право, не знаю… — ответил он.

— Я, вероятно, выглядел, как настоящий идиот?

Фраза эта почему-то промелькнула в голове моей, и я произнес ее.

Мы все стали повторять эту фразу, стараясь подражать голосу Тома. Миссис Форран потянула носом и взглянула на камин.

— Как будто пахнет гарью? — спросила она.

Мы все сразу почувствовали сильный запах гари, как будто бы тряпка горела.

— Верно, искра вылетела из камина, — заметил я и встал посмотреть.

Я обыскал всю комнату, вышел за дверь, но не нашел причины запаха гари. Нам всем это показалось странным, но вдруг запах совершенно исчез.

Мы пробыли в коттедже уже целую неделю, когда однажды после вечернего чая Том предложил мне выйти с ним погулять. Я неохотно разлучался с Эллен, но что-то в его глазах заставило меня согласиться.

Всю эту неделю мы провели прекрасно. Я все время проводил с Эллен. Форран чувствовал себя несравненно лучше. Мы много занимались рыбной ловлей и охотой. Единственное, что портило наше настроение, это охватывавшее всех нас иногда, обыкновенно за ужинам, ощущение, будто мы находимся на сцене. Мы строили различные гипотезы для разгадки этой странности, обвиняли Тома, что он подсказал это настроение. Другой тайной, которую мы также отказались уже разгадать, был запах гари, ощущавшийся почти всегда в одно и то же время по вечерам. Форран пробовал объяснить это влиянием направления ветра, и мы охотно приняли это объяснение, потому что другого придумать не могли.

Когда мы с Томом вышли, покуривая трубки, я почувствовал вдруг, что он хочет говорить со мной о коттедже. Я не намерен был принимать этого всерьез и, подражал его голосу, воскликнул:

— Если я полюблю, Господь, помоги мне и ей!

Он рассмеялся, но далеко не весело.

— Да, — произнес он, — это было очень странно. Арчи, друг мой, тут много странного… Скажите, у вас нет тайных пороков?

— Например? — удивился я.

— Например, не ходите ли вы по ночам и не читаете ли вслух ваши бессмертные произведения?

— Я? Господь с вами! Что вы выдумали?!

— Джек прошлую ночь прекрасно спал. Я тоже. Вы говорите, что и вы не вставали. А между тем, это был мужской голос.

— О чем говорите вы? — спросил я.

Он с минуту поколебался.

— Послушайте! — произнес он наконец. — Эллен напугана. Вы знаете, что ее комната находится над столовой. В прошлую ночь она вдруг поздно проснулась и услышала внизу мужской голос. Он звучал вполне ясно, так ясно, что она могла почти различить отдельные слова. Как будто кто-то выразительно читал вслух. А голос был незнакомый.

— Ей, верно, приснилось это, — сказал я.

— Дорогой мой, неделю тому назад и я решительно заявил бы это. Но теперь я не уверен…

— Вы говорите, кто-то читал вслух?

— Да, и с большим чувством, как, например, актер учит роль.

— Не говорите глупостей! — произнес я, уловив странную нотку в его голосе.

С минуту он помолчал. Потом вдруг спросил:

— Вы, конечно, не верите в привидения?

— Конечно, нет.

— И я не верил до последнего времени. Нечего бранить меня, Арчи, но тут что-то неладное в этом коттедже. Например, это ощущение, как будто мы находимся на сцене перед публикой. Ведь мы все это чувствуем иногда? А затем, запах гари… И эта странная фраза, которую я бессознательно произнес и за которую вы издеваетесь все надо мной…

Я готов был согласиться с ним, но нашел необходимым спорить.

— Уж не заразились ли все мы нервностью Форрана?

— Нервы? Глупости! Кроме того, Джек никогда не чувствовал себя лучше, чем в последние дни. Это потому, что он не верит в сверхъестественное и ничего не знает. Эллен только мне сказала о том, что слышала: она считает нужным скрыть это от Джека. Не знает он и о кресте, который мы стерли с кухонных дверей. Да он и не должен ничего знать. Это может быть гибельно для него.

— Крест этот доказывает только суеверие нашей прислуги, — пробовал я еще спорить с ним. — Вы ведь знаете, как суеверен народ.

— Когда мы приехали сюда, — ответил Том, — мы не верили в подобные вещи. Мы все считали себя вполне здравомыслящими. Но не находите ли вы, что с тех пор наши мнения несколько поколебались? Мы не можем закрывать глаза на многие доказательства. Суеверие или нет, — но тут есть нечто странное, непонятное. Если Джек узнает, это может грозить большой опасностью для его здоровья. И Эллен очень напугана.

Этих двух аргументов для меня было вполне достаточно, чтобы убедиться в необходимости уехать отсюда. Но как подготовить к этому Форрана? Он был в восторге от всего окружающего и едва ли согласится уехать отсюда до срока, а сказать ему правду мы боялись.

Так мы и не пришли ни к какому решению.

Канун Рождества этого года я никогда не забуду. Расскажу все по порядку, без всяких преувеличений.

Мы жили уже две недели в коттедже, и со времени моей прогулки с Томом ничего особенного не случилось. Мы по-прежнему по временам чувствовали себя на сцене, слышали запах гари. Но голосов Эллен больше не слыхала.

Решено было, что в этот вечер после чая мы все отправимся в Сент-Ив сделать кое-какие покупки к Рождеству, но в последний момент я отказался пойти, решив позаняться.

Когда я остался один в доме, я сразу принялся за работу. Сначала я чувствовал себя несколько возбужденным, нервным, но пара выкуренных трубок успокоила меня, и скоро перо заскрипело по бумаге.

За работой время летит необыкновенно быстро. Когда я сделал передышку и взглянул на часы, я с удивлением заметил, что проработал беспрерывно два часа. Скоро должны были все возвратиться, так как мы решили провести сочельник вместе, поэтому я решил снова приняться за работу.

И вдруг мной овладело столь знакомое мне ощущение: я почувствовал за спиной сотни глаз, следящих за всеми моими движениями и ожидающих услышать, что и скажу. Холодный пот выступил у меня на лбу.

«Нервы!» — подумал я, не смея, однако, поднять глаз. Я сидел, опустив взоры на бумагу с неоконченной фразой; перо дрожало в моей руке. Мной овладел ужас. Наконец, с неимоверным усилием, я решил поднять взоры и устремил их на дверь, ведущую в соседнюю комнату — кабинет. Там было темно, но некоторые предметы я явственно различил, и они казались такими странными! Я увидел часть лестницы, уголок чего-то похожего на деревянную крышу сарая и кусок болтавшейся веревки. Сердце у меня замерло.

«Господи! — подумал я. — Театральные кулисы!»

Я слегка повернул голову влево. И вместо стены, «четвертой стены», увидел погруженную в мрак пустоту, а в ней ряды лиц с устремленными на меня глазами.

С громким криком вскочил я со стула и устремил взгляд в пропавшую стену. Кругом была глубокая тишина. Я чувствовал, что темные лица в зале обратились в слух и зрение. И в этот момент я почувствовал ялах гари.

За спиной моей вдруг раздался крик: кто-то хриплым голосом кричал что-то непонятное. Послышались тяжелые быстрые шаги. Я услышал какое-то шипение.

И вдруг я произнес голосом, который сам не узнавал:

— И если я полюблю… Господи, помоги мне и ей!

Я произнес эти слова, не вдумываясь в их значение, не отдавая себе отчета в том, что делаю.

Затем лица, составлявшие публику, потускнели и исчезли, загороженные от меня густой завесой дыма. Я весь окружен был облаками дыма. Он забирался мне в глаза, в горло, в нос. Я задыхался. Упал на пол и потерял сознание в момент, когда явственно ощутил лижущие меня языки замени…

Когда я раскрыл глаза, возле меня стояла Эллен. Она опередила других. После она рассказала мне, какой страх пережила, найдя меня в бессознательном состоянии на полу…