По дороге она позвонила в бухгалтерию Эллен Фонг. Секретарь сказала, что сегодня она опять работает дома. Кейси попросила номер и позвонила Эллен домой.

– Эллен, это Кейси Синглтон.

– Я узнала тебя, – осторожным холодным тоном отозвалась Эллен.

– Ты занималась переводом?

– Да. – Тот же ровный невозмутимый тон.

– Ты закончила его?

– Да. Закончила.

– Можешь отправить его мне по факсу? – спросила Кейси.

– Пожалуй, этого не стоит делать, – после короткой паузы произнесла Эллен.

– Как скажешь…

– Знаешь, почему?

– Догадываюсь.

– Я привезу его тебе в кабинет, – предложила Эллен. – В два часа устроит?

– Устроит, – сказала Кейси.

Отдельные кусочки быстро складывались в общую картинку.

Теперь Кейси не сомневалась, что сможет объяснить происшествие на борту Пятьсот сорок пятого. Она уже почти могла связать события в единую цепочку. Если повезет, она обнаружит недостающее звено на видеозаписи.

Оставался последний вопрос.

Что со всем этим делать?

Фред Баркер обливался потом. Кондиционер в его кабинете был выключен, а въедливые расспросы Марти Рирдона заставляли Баркера нервничать. Капли пота стекали по его вискам, поблескивали в бороде, проступали сквозь ткань рубашки.

Рирдону исполнилось сорок пять лет, на его привлекательном тонкогубом лице выделялись пронизывающие глаза. У него были манеры прокурора, который сочувствует обвиняемому. Он держался с уверенностью бывалого человека, говорил неторопливо, зачастую короткими фразами, произнося их так, чтобы они звучали здраво и рассудительно. Его излюбленным приемом было сомневаться в каждом слове собеседника. Темные брови удивленно взлетают кверху: да что вы говорите?

– Мистер Баркер, – заговорил Марти, подаваясь вперед. – Вы перечислили недостатки самолета N-22 производства «Нортон Эйркрафт». Но представители компании утверждают, будто бы ФАВП издала директивы о годности к полетам, направленные на устранение этих дефектов.

– Нет. – Сбитый с толку вопросами Марти, Баркер избегал длинных предложений. Он старался говорить как можно короче.

– Директивы оказались бесполезными?

– Мы только что стали свидетелями еще одного инцидента, вызванного недостатками в конструкции предкрылков.

– Однако представители «Нортона» отрицают это.

– Я уверен: в конце концов выяснится, что дело именно в предкрылках.

– Значит, руководство «Нортона» лжет?

– Они вновь повторяют свой старый трюк: пускаются в сложные объяснения, запутывая суть дела.

– Сложные объяснения, – повторил Марти. – Но вы согласны с тем, что самолет – это очень сложная машина?

– В данном случае – нет. Причиной инцидента послужило их нежелание исправить давний конструкторский просчет.

– Вы уверены в этом?

– Да.

– Откуда у вас такая уверенность? Вы инженер?

– Нет.

– У вас есть степень по авиастроению?

– Нет.

– Какой у вас был профилирующий предмет во время учебы в колледже?

– Но это было так давно…

– Кажется, музыка, мистер Баркер? Разве вы специализировались не по музыке?

– Э-ээ… ну, в общем, да.

Дженнифер следила за нападками Рирдона со смешанным чувством. Беспомощная растерянность интервьюируемых всегда забавляла ее, а телезрители обожают смотреть, как полный самомнения «знаток» словно уменьшается в размерах, будто проколотый воздушный шарик. Однако резкость Марти грозила погубить репортаж. Если он развенчает Баркера…

«Разумеется, эти кадры можно будет вырезать, – подумала Дженнифер. – Либо вовсе исключить из репортажа беседу Марти с Баркером».

– Бакалавр искусств, музыковед, – задумчивым тоном произнес Марти. – Как вы думаете, мистер Баркер, дает ли ваша специальность право судить о самолетах?

– Сама по себе нет, однако…

– Вы владеете другими профессиями?

– Нет.

– У вас есть хотя бы какое-нибудь научное или техническое образование?

Баркер оттянул ворот рубашки.

– Я работал в ФАВП.

– Вероятно, ФАВП предоставила вам возможность пройти техническую переподготовку. Изучали ли вы, скажем, гидродинамику?

– Нет.

– Аэродинамику?

– У меня большой опыт…

– Не сомневаюсь в этом. Но проходили ли вы официальную подготовку по аэродинамике, вычислительной математике, металлургии и иным дисциплинам, необходимым для создания авиатехники?

– Официальную – нет.

– Значит, неофициальную?

– Да, разумеется. Опыт, который накапливался годами…

– Замечательно. Я вижу книги за вашей спиной и на вашем столе. – Рирдон подался вперед и взял в руки открытый том. – Вот, к примеру, «Современные методы прочностных и усталостных испытаний силовых элементов конструкции летательных аппаратов». Книга содержит массу технических терминов. Вы понимаете их?

– Если не все, то большинство.

– Вот, к примеру. – Рирдон ткнул пальцем в открытую страницу и повернул книгу к себе. – На восемьсот седьмой странице есть фраза: «Ливерс и Рэдон вводят параметр двуосности В, связанный с величиной напряжения Т соотношением (5)». Видите?

– Да. – Баркер судорожно сглотнул.

– Что такое «параметр двуосности»?

– Видите ли, это не объяснишь двумя словами…

– Кто такие Ливерс и Рэдон? – перебил Марти.

– Это исследователи, занятые в данной области.

– Вы знакомы с ними?

– Лично – нет.

– Вы знакомы с их работами?

– Я слышал их имена.

– Но вы знаете об этих людях хоть что-нибудь?

– Никакой личной информацией о них я не располагаю.

– Кто они – выдающиеся ученые или рядовые специалисты?

– Я уже говорил вам: не знаю. – Баркер вновь принялся теребить воротник.

Дженнифер поняла, что съемку пора прекращать. Марти загонял Баркера в угол, словно пес, почуявший запах страха. Дженнифер хотела сделать упор на то, что Баркер продолжает свою кампанию уже много лет, составил себе репутацию и готов продолжать борьбу. В любом случае он накануне изложил ей свою версию о предкрылках и пространно ответил на ее вопросы. Она похлопала Марти по плечу:

– Мы опаздываем.

Марти отреагировал мгновенно; беседа уже прискучила ему. Он вскочил на ноги:

– Прошу прощения, мистер Баркер, но мы вынуждены закругляться. Спасибо, что уделили нам время. Вы нам очень помогли.

Баркер казался ошеломленным. Он что-то пробормотал. К нему подошла женщина-гример с салфетками в руке:

– Позвольте, я сниму косметику…

Рирдон повернулся к Дженнифер и негромко осведомился:

– Что ты задумала, черт побери?

– Марти, – отозвалась она тем же приглушенным голосом, – пленка «Си-Эн-Эн» – настоящий динамит. Мой репортаж произведет впечатление разорвавшейся бомбы. Люди побоятся летать на самолетах. Мы устроим крупный скандал, всколыхнем общественное мнение.

– Ничего подобного, – возразил Рирдон. – От этого шута толку ни на грош. Типичный наемный свидетель. Все, на что он способен – это улаживать иски до суда. Он понятия не имеет о том, что говорит.

– Марти! Нравится тебе Баркер или нет, но за этим самолетом уже давно тянется дурная слава. А пленка «Си-Эн-Эн» – просто чудо.

– Да, и ее видела вся страна, – сказал Рирдон. – Но в чем соль твоего сюжета? Может быть, просветишь меня?

– Я все объясню, Марти.

– Да уж, постарайся. – Фраза осталась неоконченной, но Дженнифер отлично догадывалась, что хотел сказать Марти: «Иначе я позвоню Дику и нажму на все рычаги».

Для полноты картины требовалось изложить противоположную точку зрения, и Марти взял интервью у служащего ФАВП. Съемка проходила на улице, на фоне аэропорта. ФАВП представлял худощавый мужчина в очках, с такой заурядной внешностью, что Дженнифер не могла припомнить его имя. Его глаза быстро моргали на солнце, он казался таким робким и безобидным, что Дженнифер уже начинала сомневаться в его способности отстаивать свое мнение.