Доложив подполковнику Артюхову о проведенном бое, я хлопнул шлем на стол начальства и сказал:

– Вот вы меня все время укоряете, Петр Сергеевич, что нагло я с начальством себя веду, неуважительно… А я вас, видите, – по имени-отчеству…

– Хорош подкрадываться, Виктор! Говори, что хотел?

– Почему от нас утаивают данные радиоперехвата? – резко брякнул я. – Я сегодня голос сорвал, «Скала да Скала…», а «Скала» молчит как рыба об лед, и все тут! А в воздухе – пара «мессов», ушли в облака – а откуда выскочат? Сзади, на дистанции открытия огня? В чем я неправ, а? Скажите, товарищ подполковник!

– Тихо, тихо! Остынь, Виктор! Прав ты, что тут сопли размазывать… Все я слышал, всему свидетель. И уже позвонил наверх. Хрюкин, наверное, там уже головы пообрывал кому надо. Этих наведенцев на выносных командных пунктах тоже ведь надо учить, а то посадили за рацию кого ни попадя… Хорошо – если летчик, списанный с боевой работы по ранению… А как из пехоты командир? Во-о-о! И я говорю тоже самое! Но – не при женщинах.

Я обернулся, симпатичная телефонистка, покраснев, спряталась за аппаратом.

– В общем так, комэск! – Хлопнул по столу комполка. – Зеленого змия ты дыманул… подожди, мне где-то записали… сейчас, сейчас… а, вот! Слушай! Капитан Вальтер Целиковски…

– Ух, ты! Это что – муж нашей киноактрисы?

– Не смешно… Ты слушаешь?

– Прошу извинить, товарищ подполковник! Молчу, как летучая рыба молчу…

– Так вот… – Подполковник с сомнением посмотрел на меня, но я прижал палец к губам и скромно, но с достоинством улыбнулся. – Так вот! О чем это я? Ах, да! Совсем я с тобой, Виктор, забыл, о чем я сказать хотел… Так вот!

– Вот так? – доброжелательно заглянул я в глаза подполковника.

– Цыть, в душу… и еще в…!

Сзади, за телефонным аппаратом, прыснула телефонистка.

– Вы что-то сказать хотели, товарищ подполковник…

– Я тебе щас скажу, Виктор, щас скажу… – Отдуваясь, подполковник помолчал несколько секунд и начал снова: – Так вот!

Взгляд на меня. Я стою и с ангельским выражением на лице молча внимаю отцу-командиру.

– Перестань лыбиться и слушай! Гауптман, или по-нашему – капитан Вальтер Целиковски… Из 54-й истребительной эскадры, 2-я, что ли, группа… Ну – это неинтересно… Воюет с 40-го года, имеет 27 сбитых, тут тоже, гад, проявился… Ну, ты знаешь. Его пара наших товарищей и сожгла. Ты его дыманул, но он до Питомника долетел. Переговоры и посадка зафиксированы службой радиоперехвата. Тебя он тоже знает, судя по всему… Ему ведомый говорил, что разглядел на твоем истребителе рисунок… Кстати, – что это за рисунок?

– Да дед это мой, красный партизан и участник Гражданской войны… – отмахнулся я. – Ну, дальше-то что, дальше?

– А что дальше? Дальше он сел.

– Товарищ подполковник, сейчас особого напряга в воздухе нет, разрешите мне на свободную охоту… За капитаном Циолковским, тьфу – Целиковским, а? Должок за ним перед эскадрильей есть… Разрешите?

– Я как знал, чем разговор кончится… Разрешаю! Долг есть, а долги надо платить! Но я слышал, зеленый змей тебя тоже пробил?

– А-а, ерунда! Вырвал кусок фанеры себе на память… Я ему с радостью на пирамидку фанеры наберу… на памятник… Квашнин сказал, что завтра «Дедушка» будет как огурчик! Так завтра я слетаю?

– Добро! А сегодня возьми своих командиров звеньев, возьми мою машину и съездите на выносной командный пункт, познакомьтесь там с людьми, переговорите по-человечески… Растолкуйте вы им, что от них ждете – может, толк и будет.

Так мы и сделали. И, как показали последующие события, толк действительно был.

Спустя два дня…

Два дня мы дали Целиковски, чтобы он пришел в себя и перестал вздрагивать при мысли о «Дедушке» у него на хвосте.

Два дня мы с Толей Рукавишниковым и Степанычем, такое было отчество у старшего лейтенанта Хромова… Я как услышал – «Степаша», чуть «Хрюша» не заорал… Так вот, два дня мы ломали мозги, как выманить зеленого гада из норы.

Пригласили и комэска-один Кирилла Константиновича Россохватского. А как же – работаем в тесной связи.

В конечном итоге выработали некий план. Прошлый раз зеленый червяк ударил по нашим, когда они возвращались с боевого вылета. Причем – у одного нашего самолета был шлейф дыма. Вот по нему и стрелял червяк. А потом они зашли на другую нашу пару, у которой не было ни высоты, ни скорости. Итог – пара-тройка секунд, и три сбитых самолета. И еще – три могилы и девять залпов в воздух…

Теперь был наш черед. Третий день я с Блондином прождал впустую. Да, Васю я в это дело не пустил. Сказал ему честно – рано тебе сюда лезть, опыта сначала наберись. Это дуэль будет. Стрелять будем в лоб, с тридцати метров. Тебе еще рано – дрогнешь, будешь тут же убит.

А вот на четвертый день все и нарисовалось. По звонку с выносного КП[19] мы взлетели втроем – я с Блондином и Егор Петраков из 1-й АЭ. Он отлично видел воздух, всю воздушную обстановку. Облака, дымка, сумрачно – ему все по барабану. Лучше локатора видел – честное слово! Помните – это он первым увидел девятку «мессов» с молодыми пилотами. Только постеснялся свой позывной сказать…

Так вот, Егор у нас был за сигнальщика, и еще – он был «наживкой». Дело простое – ему встроили в хвост дымовую шашку, которую он мог поджечь «легким движением руки». Надеюсь – самолет у него от этого не сгорит…

Да-а. Ну, так вот – заметив «мессеров», Егор дает «прикурить» и, снижаясь и виляя хвостом, как кошка в период течки, с легким таким дымком, плавно смещается на нашу территорию. Мы же с Блондином: прячемся в это время на высоте 50–70 метров в сторонке, так, чтобы нас и видно не было. Никаких радиопереговоров! Сигнал нам – панические крики Петракова: «Помогите, спасите!», «Меня атакуют!» и сатанинский хохот Целиковского. Правда, его мы слышать не сможем – наши рации настроены на другую частоту. Но ничего – на земле расскажут.

Так оно примерно и получилось. Как только капитан Целиковски взлетел, мы понеслись ему подставляться. Минут пятнадцать валандались, пока фрицы не заметили Петракова. Он еще минуты четыре за Егором следил, ничего не предпринимая. Опытный и осторожный, гад…

Потом все же «зеленый питон» клюнул. Пара «Me-109 G2» в снежном камуфляже слитным движением снеслась с насеста и устремилась за Егором. Он заблажил на всю сталинградскую степь, пугая своими воплями летчиков, бывших в это время в воздухе. Казалось, я вижу морду питона, тяжелым взглядом гипнотизирующего в прицеле силуэт нашего самолета, слышу еще не сорвавшийся с его губ крик: «Abschuss!»[20]

Нет, погоди, червяк! Сейчас наш выход!

– Толя! Убей ведомого! Зеленый – мой!

Червяк все понял сразу. Опыт не пропьешь… Но сделать он уже ничего не мог. Чтобы атаковать Егора, капитану Вальтеру Целиковски пришлось немного подсбросить скорость и снизиться. Как мы говорили: «слить высоту». Иначе в хвост изо всех сил виражившего Егора было не зайти. А сбить поврежденный, потерявший скорость советский истребитель уж больно хотелось. Он же не думал, что ему в хвост выйдет любопытный до ужаса и пулей примчавшийся на крики товарища Дед. А в данном случае «немного» потерять в скорости означало найти свою смерть…

Я услышал короткую очередь Толи. Все – если не добивает, то первой очередью убил пилота или зажег самолет.

А Вальтер, забыв про ведомого, пулей рванулся в небо. К нависшей густой облачности. Но до нее еще надо было долететь, а я уже его настиг и встал крылом к крылу. Мне было интересно посмотреть ему в глаза. Молодое, красивое лицо. Только злое какое-то, губы тонкие, кривятся… Матом, что ли, ругается? Ну, посмотрел на меня, Вальтер, познакомился? Прощай…

«Me-109 G2» и так лучше на вертикали, а сейчас еще Вальтер врубил форсаж. Он начал меня обгонять в наборе высоты. И тут Вальтер все понял и закричал… Но не «Abschuss», надеюсь… Наверное, он закричал: «Nein, nein!!!»