«Конечно. Прикинь, наткнулась на Зонненлихта потом((((»

«Я так чую, халявы с ним не получится, – отписал Игорь. – Хотя Юлька с ним вроде подружилась… Ну да ты знаешь Юльку, без мыла в жопу влезет».

Юлька… Конечно. Весь арсенал женских уловок плюс нормальная голова на плечах. Убийственное сочетание, позволяющее очаровывать до потери памяти всех преподавателей мужского пола и дружить с преподавателями пола женского. Впрочем, насколько Настя успела заметить, Зонненлихта меньше всего интересуют любовные утехи с доступными студентками.

«И что, ей что-то там светит?» – спросила Настя, пытаясь вложить в сообщение весь ей доступный скепсис.

«Это же Юлька, – написал Игорь. – Ей всегда что-нибудь да светит».

Статус Славы: «Сегодня в зале на Новом Арбате – реггетон, бачата, медленный хастл!»

Статус Майки: «'Well, I'd rather not get involved. I never talk to my neighbour, I'd rather not get involved'.. It matters little to me now what people think about me.» Как обычно, умно и ни о чём.

Антон В. Зонненлихт. Офф-лайн.

В понедельник вошёл дождь. Небо нависло низко-низко, тёмно-серые тучи рвали животы об антенны, и было настолько мрачно, что казалось, будто вот-вот – и холодный ливень хлынет с потолка. Студенты ходили осунувшиеся, подавленные, словно после долгой болезни; Настя подумала, что отдала бы всё, что имеет, за один лучик солнца. Пусть бы оно выглянуло в прореху среди туч, скользнуло по лицам ласковыми лучами, хотя бы просто напомнило о себе, а то уже и не верится, что где-то за грязной, клокастой, истекающей водой серостью существует и солнце, и великолепная синева.

Солнце не появилось. Настя ещё немного постояла у окна, а затем начала спускаться по лестнице, задумчиво похлопывая ладонью по перилам. Её обогнал Сашка с пятого курса со стопкой книг в руках, зацепил сумкой, и даже…

Собственно, то, что она падает, Настя поняла уже постфактум – пролетев кувырком по лестнице и хлопнувшись на площадку. Левую ногу пронзила такая боль, что Настя заорала в голос. Всё, привет. Перелом или вывих, и, как заказано, на английский она не попадёт…

Вокруг неё собирался народ. Сашка, разроняв все книги, пытался её усадить, кто-то из девчонок натягивал куртку, чтобы бежать в соседний корпус за медсестрой, Настя смотрела на изуродованную ногу со смещённым суставом и выла от боли.

– Е-моё, Насть, ну как же ты так…

– Осторожней надо бегать…

– Иди ты, умная! Тут грязь, скользко…

– Насть, держись, ща медсестра придёт, держись!

Потом появилась тень. Коснулась её вытянутой искалеченной ноги, постояла, отступила. Сквозь слёзы Настя увидела Зонненлихта – как всегда изящного, холодного, с презрительно изогнутыми губами. Он смотрел на неё, словно на гусеницу, попавшую под каблук: грязь, которая всё портит… Ребята замолчали, кто-то даже отошёл в сторону. Где-то позади шмыгнул носом Сашка, совершенно по-детски.

Зонненлихт присел рядом на корточки, и, посмотрев на Сашу, коротко и хлёстко приказал ему:

– Держи.

Саша послушно обнял Настю, а Зонненлихт внезапно и резко дёрнул за пострадавшую ногу. Настя закричала, на мгновение пришла тьма, а когда она снова открыла глаза, то увидела, что сустав встал на законное место, а Зонненлихт с таким видом, будто ему пришлось полезть голыми руками в нужник, перевязывал ей колено чьими-то колготками. Неподалёку стояла Юлька и улыбалась понимающе и гордо; Настя поняла, чьи это колготки, но от усталости и боли не смогла даже кивнуть в знак благодарности.

– Всё, – проронил Зонненлихт и выпрямился. – Парни есть ещё?

Из толпы выступил Игорь, бледный до синевы. Казалось, ему сейчас тоже понадобится медицинская помощь. Зонненлихт смерил его тяжёлым взглядом и приказал:

– Поднимайте её и несите в травму. Митько, я вас освобождаю от занятия, можете не торопиться.

– Спасибо, Антон Валерьевич, – прошептал Игорь. Зонненлихт обернулся на Настю; она посмотрела ему в глаза и едва слышно промолвила:

– Спасибо…

Зонненлихт усмехнулся, подхватил свой небрежно оставленный у перил портфель, и стал спускаться по лестнице. Что будет дальше с Настей, его не интересовало. Игорь проводил преподавателя взглядом и подошёл к Саше и Насте.

– Ну что? – проговорил он. – Понесли?

У выхода им встретилась медсестра. Замотанная, заполошенная, она несла в руке аптечку, в которой, как достоверно было известно, находились вата, зелёнка и анальгин.

– Что? – закричала она. – У этой перелом?

– Вывих, – поправил Игорь, и Настя ощутила, как его повело на сторону. Однако он удержался. – Справимся.

В травматологии Насте наложили гипс, выдали больничный на две недели и отпустили с миром. Игорю всё-таки понадобился нашатырь; Настя и Саша сидели в приёмном покое на лавочках, обтянутых прохудившимся во многих местах дерматином, и ждали, пока третий товарищ окончательно придёт в себя.

– А я крови боюсь, – вдруг признался Саша. – Когда на анализы иду, то хоть святых выноси. Хорошо, что я не женщина, у вас каждый месяц кровь…

Настя не сдержала улыбки.

– Смешной ты.

Саша покраснел и отвёл глаза. Настя подумала, что по большому счёту ничего о нём не знает. Пятикурсник, вроде бы живёт в общаге, а так… Настя пристально посмотрела на него: высокий, светлые волосы с лёгкой волной, упрямое выражение лица и одежда из сток-магазина. Студент. Такой же, как и тысячи других.

Дальше она не додумала: в коридор вышел Игорь, уже с лёгким румянцем на щеках.

– Ну что, понесли? – сказал он. – Тут недалеко, всего три остановки.

– Ребят, я смогу идти, – попробовала встрять Настя, но парни только отмахнулись и сцепили руки в замок.

– Садись давай.

На улице было отвратительно. Дождь перестал, похолодало, и снежная каша под ногами стала подмерзать. Ботинки у ребят периодически скользили; тогда Настя вздрагивала и думала, что если её сейчас уронят, и она сломает или вывихнет что-нибудь ещё, то это будет достойным венцом её карьеры неудачницы.

– И ведь это же центральная панель… то есть улица, – бормотал Игорь.

На остановке было полно народу: закончились пары в педе и юридическом. Глядя, как студенты штурмом берут троллейбус и маршрутки, Саша прикинул и произнёс:

– Всё-таки пешком, Игорёк. Не влезем.

– Может, влезем? – попробовала предложить Настя, но мужская часть их компании хором заявила:

– Пешком!

Но пешком идти им не пришлось. Возле остановки затормозил тёмно-серый внедорожник, больше похожий на танк, чем на гражданскую машину. Дверь со стороны пассажира открылась, и оттуда выглянул отец Даниил.

– Здравствуйте! – дружно протянула троица, а отец Даниил улыбнулся и сказал:

– Здравствуйте, ребята. Усаживайте Настю, мы её подвезём.

То, что за рулём машины находится Зонненлихт, Настя поняла только тогда, когда Саша устроил её на заднем сиденье и примостился рядом. Игорь помахал им рукой и тотчас же умудрился ввинтиться в переполненный автобус, а Настя подумала, что сейчас больше всего хотела бы оказаться за километр отсюда. Зонненлихт покосился на неё через плечо, и процедил:

– Куда?

– До поворота на Пушкинскую, до остановки, – промолвила Настя. Отец Даниил ободряюще ей улыбнулся.

– Там же до жилых домов чуть ли не километр.

Зонненлихт вздохнул.

– Какой адрес, Ковалевская?

Настя назвала адрес, искренне и от всей души желая сейчас провалиться сквозь землю куда-нибудь в Австралию, или что там находится на другой стороне земли. Машина отъехала от остановки, и Настя вдруг обнаружила, что Саша держит её за руку.

Ей стало жарко.

– Настя, серьёзное что-то? – спросил отец Даниил.

– Вывих, – ответила Настя. – Две недели больничного.

Тень лежала, распластавшись по машине, придавливала обивку, текла по дороге. Но Саша держал её руку в своей, поэтому было не страшно, поэтому можно было не зажмуриваться и отступать, а противостоять.