Карчмарь взял брошенного дрона Снеж, провёл ему полную профилактику, настроил, почистил и поставил в укромное место в своей мастерской: "Когда бы ни вернулась, аппарат её всегда ждёт в полной боевой готовности!"
Алекс чувствовал, что Мэт тоже может выкинуть подобный финт. И к тому были все предпосылки.
В последний месяц перед Новым Годом в "Карчме" в любой момент времени суток постоянно присутствовало от трёх до десяти сотрудников НИИ ДР. И этот факт доводил её хозяина до белого каления. Несмотря на то, что упомянутые сотрудники занимались вовсе не им, а Алексом, Мэтом и их электронными друзьями, Карчмарь бесился.
Карчмарь бесился, Алекс по этому поводу нервничал и психовал, а Мэт сохранял ледяное спокойствие. От которого всем почему-то становилось не по себе. И если Алекс, несмотря на психи, терпеливо выполнял все необходимые для исследователей действия и процедуры, то Мэт их категорически игнорировал. И здесь на Острове, и у себя дома в Комсомольске-на-Амуре. Даже дома ещё жестче - вообще не подпускал к себе ни психологов, ни физиологов. Ни на какие обследования не являлся, и являться не собирался. В дом никого не пускал и ясно дал понять, что и не пустит. Отношения его с ДР непрерывно накалялись и грозили добром не закончиться. На горизонте замаячил отказ от сотрудничества. Начальство исследовательского института и начальство военного ведомства пытались воздействовать на чувства подопечного объекта исследований, взывали к патриотизму, ответственности перед обществом, друзьями и товарищами, даже пытались соблазнить приличными денежными бонусами, но... Все их старания пропадали впустую.
На эту тему Педро однажды выразился в разговоре с Василием Васильевичем: "Значит, мы были недостаточно убедительны. Теперь нам остаётся только одно - молить бога, чтобы он остался человеком". На что Василий Васильевич очень неопределённо и глубокомысленно хмыкнул.
Сам же Педро редко появлялся на скале с ретранслятором, так как был занят зачисткой Западных Уделов от метастазов "головоглазого" братства - десятки сторонников западной идеи ещё мутили воду у стен Четвёртого Бастиона. А когда всё-таки появлялся, то основное время тратил на Тора. Дело в том, что Кубик, Шарик и Тор имели постоянные собственные тела и обычно не использовались для подключения по мемо-сети других членов исследовательской группы ЧД. Для этих целей привлекались многочисленные сущности Синего. Из-за того, что, во-первых, именно Синий держал всю сеть, а во-вторых, сущности его, так и не пожелали проявить излишнюю индивидуальность и по-прежнему оставались только гранями единой личности. И не более того.
"Не более того" означало ещё, что ни сам Синий, ни его грани не шли на излишнее сближение ни с кем, кроме того, что было необходимо для работы. И вели себя в точности как сетевые модемы, не интересующиеся, кого и с кем они соединяют. Простым словом - подружиться с ними не удалось никому.
Эту странность один из психологов исследовательской группы попытался объяснить так: "Частичка его сущности, поселившаяся в Мэте при кратковременном контакте, не успела полностью развернуться и "созреть" к тому моменту, когда её основная, "отцовская" часть претерпела полный распад (то есть гибель) в лабораториях этой гадкой Корпорации Д. А поскольку все грани личности Синего имеют постоянный психо-мемонический контакт между собой, то, следовательно, часть, оставшаяся в мозгу Мэта, получила страшный психологический удар от распада основы, навсегда отложивший свой зловещий отпечаток на хрупкой личностной матрице развивающегося ребёнка... э... индивидуума. Боюсь, что теперь он не доверяет никому. Тяжелый случай, короче".
Педро относился к Тору с величайшей нежностью и называл его, то Тореро, то Бублик, в зависимости от ситуации. И хотя связь с любым из элементов сети существовала постоянно, Педро предпочитал являться в "Карчму" лично и общаться с Тором "с глазу на глаз". В силу непонятных даже заумным психологам причин, Шарик и Тор не могли общаться словами, то есть, у них отсутствовала речь. Общались они только на уровне чувств. Что сочувствовали вместе Педро и Тор, для всех оставалось загадкой. Часто их видели то сидящими вместе на обрыве над бушующим зимним морем, то на макушке скалы с ретранслятором у распятого чучела древнего дрона над зловещей надписью: "Заходи не бойся, выходи не плачь", то мирно прогуливающимися по утоптанной площадке перед приютом.
Вполне идиллическая картина жизни, сложившаяся в исследовательской группе ЧД с уходом Снеж пошатнулась и окончательно рухнула, когда группу покинул Мэт.
Он уходил спокойно и неторопливо. Первым делом поговорил с Алексом и попытался объяснить ему, что оставаться тут далее не желает, и намерен заняться своими делами, а всю дроновскую сеть оставляет ему в усмотрение. Вместе с Синим и его "синими гранями". На все жаркие уговоры Алекса отвечал коротко и однозначно: "Не хо-чу, и всё. Имею я право "не хотеть"? Вот я и не хочу". Тот пытался урезонить его самой Сетью Дронов. Дескать, как он может бросить своего Синего, и не станут ли оба от этого страдать и переживать. Однако эти увещевания Мэт со спокойной улыбкой отвёл: "Ты пойми, друг Алекс, не будет здесь никаких страданий. Синий - не мой. Так же, как и остальные, не твои. Я его пригрел, поддержал в трудный момент, и он мне нехило помог со своей стороны в нужное время. Но и всё. Какие тут могут быть у нас с ним взаимные переживания? А вот забрать его из сети от своих родных братьев, было бы подло. Так что долгов в этом месте у меня нет. В смысле, вообще нет. Вот, когда-нибудь обзаведусь своими..."
Алекс обиделся и наговорил ему разных глупостей, даже обвинил в предательстве. Но всё безрезультатно. Мэт с мудрым видом молчал, слушал и снисходительно улыбался. А когда Алекс выговорился, неожиданно предложил: "Пошли лучше вместе со мной! Мне нужен такой сильный дроновод как ты. Наплюй на все службы Безопасности с их жалкими шпионскими интрижками, и пойдём! Я так думаю, у меня далее будет непростая жизнь. И опасная - намечается тут одно очень важное дело. Недавно я обнаружил невероятно интересную вещь... Даже не вещь вовсе, а... не могу пока сказать что. Подумай. Всё очень серьёзно и важно. В смысле, пора отказаться от глупых игрушек и повзрослеть. Мы уже давно не дети. Целый мир перед нами ждёт нашей помощи. Разве можно ему в этом отказать? Пошли, а?"
Но Алекс за своей обидой не услышал его и даже не попытался понять. И Мэт с сожалением оставил уговоры и ушел. Поговорив перед этим с Карчмарём. Которого поблагодарил за заботу о здоровье механических составляющих группы ЧД. И оставил в полное его распоряжение все свои модули, - и "тигра", и всех "химер", и даже старого своего "мула", сказавши: "Мне ничего этого не нужно, обойдусь, а вам пригодится, надеюсь". Одобрил ли Карчмарь его уход, неизвестно, поскольку просто кивнул и, как ни в чём, ни бывало, продолжил заниматься своими делами. Для тех, кто хоть немного знал хозяина приюта, такая сдержанная реакция показалась несколько странной. Вот только никто не решился высказать ему эти свои соображения.
С прилетевшими как на пожар руководителями Служб Безопасности Василием Васильевичем и Николаем Николаевичем Мэт разговаривать не стал. Просто помахал им ручкой, сказал: "Адью!", и покинул Остров, оставив тех в скорбном ступоре. В судьбе и делах группы "Чёрный Дрон" наметился явный и жестокий кризис.
А что же разумные дроны? Как они отнеслись к очередным кардинальным переменам в своей судьбе? Со стороны казалось, что никак. Им было просто хорошо - они были, наконец, все вместе и их жизненному пространству - мемо-сети Дронов - смертельная опасность уже не угрожала. Да, конечно, они что-то чувствовали и как-то переживали происходящие события, но... Являясь отражением человеческого сознания, вели себя как обычные люди, для которых собственный внутренний комфорт важнее внешних раздражителей. Пока те не превышают определённый порог. Ну, чисто, как дети. Им ещё только предстояло вырасти и повзрослеть.
