Ивен переключился на Роз. Утром она неважно выглядела. Уставшая, встревоженная. Он нажал кнопку ее номера, но ему ответил автоответчик. После звукового сигнала Ивен оставил коротенькое сообщение: «Я тебя люблю».

Зазвонил мобильный телефон. На дисплее высветился домашний номер Джозефа Брауна. Ивен нажал на кнопку «on/off»[3] лишь после четвертого гудка, перед этим потерев пальцами виски, чтобы остановить гулкое биение крови.

— Джозеф, как поживаете? — спросил он своим обычным вежливым и уважительным тоном.

Браун обошелся без любезностей.

— Я тут прочитал о твоей большой победе. Сегодня ты у нас звезда, — просипел он и рассмеялся неприятным смехом. — Но я звоню тебе по другому поводу. Как я понимаю, ты берешься за защиту моего зятя. Присяжные уже отобраны, и, прежде чем уйти в сторону, Джек говорил, что лучшего для Димитрия состава присяжных подобрать невозможно. Вот почему мы не должны терять времени, а ты — лучшая замена Лестеру. — Он помолчал, возможно ожидая ответа, но Ивен держал паузу, поэтому Браун продолжил: — В общем, я заверил Димитрия, что ты мне в просьбе не откажешь.

«Лексус» въехал в тоннель, и связь прервалась. Ивен получил время на раздумье. Напор Брауна, нелогичное поведение отца за завтраком. Против них ему не устоять. Чувство полной беспомощности охватило его, засосало под ложечкой. Джеймс загнал его в этот лабиринт. А выбираться придется самому. Как же в этот момент он ненавидел отца! Почему бы Брауну не решить, что они и сейчас пойдут ему навстречу: ведь раньше они никогда и ни в чем ему не отказывали.

— Ивен?

— Извините, в тоннеле я вас не слышал. Ужасная пробка.

— Так как насчет моего зятя?

— Я... я практически не знаком с его делом, Джозеф. — Ивен хватался за соломинку. — Может, будет лучше, если им займется кто-нибудь из наших адвокатов.

Кроме него, в «Миллер, Миллер и Финч» работали еще два криминальных адвоката. Остальные по-прежнему специализировались на законодательстве о лоббизме. Ивен готов был согласиться с тем, что их фирма возьмет на себя защиту Димитрия — но он сам останется в стороне.

— Его защитой займешься ты, мой мальчик. Он этого хочет. — На этот раз в голосе Брауна послышались командные нотки. — Завтра утром мы с тобой поговорим. О... передай отцу мои наилучшие пожелания. — И он отключил связь.

Зажегся зеленый свет, Ивен продвинулся еще на несколько ярдов. «Ирония судьбы, — думал он. — Два сводных брата, чье родство долгие годы держалось в секрете, теперь предстают перед всем миром одной командой». Если бы над его жизнью так не довлело поклонение перед отцом и необходимость играть роль, уготованную провидением семье Миллеров, он бы с радостью взялся за защиту брата, хотя бы потому, что полагал себя должником Димитрия. Ему никогда не нравилось, что из них двоих избранным является именно он. В жизни ему все давалось легко. С деньгами проблем никогда не было. Школу, колледж, институт он закончил с отличием, о поисках работы думать не пришлось, за несколько лет он сделал карьеру, которой могли только позавидовать. Вся его жизнь была тщательно срежиссирована его отцом, за исключением, разумеется, одного момента: его женитьбы на Роз. И в этой его единственной победе над отцом Димитрий вновь оказался обманутым Ивеном.

Наконец «лексус» Ивена вкатился в гараж под домом 501 по Парк-авеню, в котором располагалась его фирма. Он вылез из кабины, кивнул служителю, молодому латиноамериканцу по имени Хуан. Ивен как-то разговорился с ним, после того как Хуан, потупив глаза, признался, что он в восторге от «лексуса». Молодой человек начал работать в гараже с шестнадцати лет, а теперь учился в городском колледже.

— Доброе утро, Хуан. Машин много?

Служитель улыбнулся.

— Да, сэр, мистер Миллер, как всегда, но можете быть уверены, ваш «лексус» будет стоять на лучшем месте. — Он указал пальцем, где именно. — Чтобы я мог целый день любоваться им.

Ивен кивнул. Никаких привилегий ему и не требовалось, поскольку он был постоянным клиентом и за ним резервировалось одно из стояночных мест, но Хуану было приятно ему услужить, тем более что он мог рассчитывать на щедрые чаевые. Ивен помахал ему рукой и направился к лифту.

Ивен решил доказать Димитрию, что в его же интересах подобрать себе другого защитника, поскольку фирма «Миллер, Миллер и Финч» тесно связана с Брауном. Он надеялся сыграть на гордости Димитрия и естественном соперничестве между зятем и тестем. «Будь осторожен! — напомнил он себе. — Объясняй, но не дави. А главное, не наступай ни на чьи мозоли. В данном случае куда вернее гладить по шерстке». Он собирался воззвать к здравому смыслу Димитрия. И главный аргумент сформулировал следующим образом: негоже играть в одной команде со своим тестем — над Брауном постоянно висел дамоклов меч правосудия.

Если же это не сработает, оставался другой путь — бить на человечность Димитрия, если таковая имела место. Лучше не ходить вокруг да около, а прямо заявить о том, что Джеймс не хочет, чтобы он представлял Димитрия, а потому может вставить ему в колеса очень большие палки. Если этот довод сработает, он придумает, как обойти просьбу Брауна, который, наоборот, настаивал на том, чтобы его зятя защищал именно он, Ивен. Ситуация, в которой он очутился, определенно не нравилась Ивену. Он казался себе мотком пряжи, попавшим в лапы котенка.

Двери лифта открылись, и он вышел в холл одного из самых престижных административных зданий Нью-Йорка. Вошел в стеклянный лифт, который делал только одну остановку — в пентхаусе, его занимала фирма «Миллер, Миллер и Финч», и поехал на «вершину мира». Окна приемной выходили на шпиль Эмпайр-Стейт-Билдинг. Подсветка этого архитектурного монстра часто менялась — по случаю праздника, церемонии, какого-то выдающегося события или даже визита министра из далекой страны. Когда Ивен работал допоздна, ему нравилось любоваться подсветкой Эмпайра и ночным Манхэттеном. Это зрелище всегда придавало ему сил, бодрило.

Ивен прошагал мимо комнаток, которые занимали клерки, юристы, следователи по особым поручениям, другие сотрудники, вошел в свою приемную. Карин сидела за столом у двери в кабинет. В это утро она не улыбнулась боссу, только поправила обруч, схватывающий волосы, чтобы они не падали на лицо. Серьезный взгляд ее глаз вернул Ивена на землю. И он тут же почувствовал, как уверенность покидает его.

— Мистер Константинос вас ждет.

Ивен откашлялся, расправил плечи, открыл дверь и перешагнул порог своего кабинета.

Глава 10

Димитрий удобно устроился в углу обитого черной кожей дивана. На кофейном столике из стекла и хромированного металла стоял высокий стакан воды «Сан-Пеллегрино» с лимоном. Взгляд его не отрывался от фотографии Роз в серебряной рамочке, что украшала стол Ивена. «Значит, победил сильнейший», — думал Димитрий. Ивен устроил себе персональный рай. С Роз. Прекрасной, нежной предательницей Роз. У Ивена идеальная жена, очаровательная дочь, многообещающая карьера, нет проблем в жизни... А ведь так мог бы жить он.

* * *

Димитрий приехал в «Лорел», когда ему исполнилось шестнадцать. А до того мать вовсю использовала мальчика, чтобы шантажировать его отца, Джеймса Миллера. Но в конце концов Мэри надоело жить в нижнем Ист-Сайде. Надоело работать в эскорт-службе и быть матерью-одиночкой. И она поставила Джеймса перед выбором: или он забирает Димитрия к себе, или она рассказывает всем и вся о «тайном сыне». Димитрий подслушал разговор между матерью и каким-то мужчиной, как он понял по прошествии многих лет, адвокатом Джеймса Миллера. Миллер хотел откупиться, но Мэри не желала слушать адвоката. Вопрос она ставила ребром: или — или.

Димитрий слушал и старался не принимать услышанное близко к сердцу. Однако внутренний голос не уставал спрашивать, почему она хочет уехать из города одна, оставив его отцу? И почему ей не хватает тех денег, которые он зарабатывал и приносил ей? Почему все-таки она бросает его? Она добилась своего: однажды утром за ним приехал шофер Джеймса Миллера, и через сорок минут он уже был в «Лореле». Больше он никогда не ездил в лимузине Миллера. С момента появления в поместье и до той ночи, когда Димитрия отправили в тюрьму, он служил Джеймсу постоянным напоминанием о том, что однажды тот потерял бдительность и совершил непоправимую ошибку.