Он. Откровенно?

Я. Да!

Он. Мы отступаем. Мощь вашего голоса растет. Схемы приемников — их именуют оптимальными — становятся для нас сложными лабиринтами с очень узкими щелями. Мы все бока ободрали в них. Для нас они антиоптимальные. Наконец, что делать, когда встречаешь своего собрата, несущего на горбу вашу информацию? Не будешь ведь колоть его шпагой, как тореро быка?

Я. Значит, дадите?

Он. Наша беда в том, что время работает не на нас: мы только шумим, шумим, шумим. И все одним и тем же старым способом. Совсем не совершенствуем свою вредительскую технику. А в человеке сидит некий зуд изобретательства. Он все время улучшает и технику передачи, и технику приема. У нас дела даже хуже, чем у черепахи, за которой гонится Ахиллес. Наша черепаха просто стоит на месте. Вы когда-нибудь кончите изобретать новое?

Я. Никогда. Уж так нас выпестовала матушка Природа. Как пища утоляет голод желудка, так открытие неизведанного утоляет голод разума. А голод надо утолять! Усвоил эту истину?

Он. Да.

Я. Какой же ты сделал вывод?

Он. Плохи наши дела. Нет у нас шумовой перспективы.

Я. Значит, будет радиоконтакт?

Он. Да-да-да-да! Вы же сами это отлично знаете. Ну, мне надо бежать.

Я. Куда?

Он. Пока вы нас совсем не придушили, надо спешить шуметь, шуметь, шуметь!

И он исчез. А мы вернемся к нашему кроссу. Мы с вами, многострадальный читатель, побывали в большом космосе, в стране колебаний и волн, взвешивали шансы радиоконтакта, путешествовали к истокам жизни на нашей планете, пытались заглянуть в сущность, разумного существа нашей планеты… Каков итог? Попробуем его кратко сформулировать.

Наблюдаемая вселенная есть некое гигантское, почти пустое пространство, в котором очень редко и очень хаотически разбросаны скопления материи. Это как бы города вселенной. Их называют галактиками. Главные обитатели этих городов — звезды; те самые голубые огоньки, которые дружески нам мигают ночью. На самом деле это огнедышащие газовые шары. Вы «легко» можете представить себе, сколько их всего. Напишите единицу и к ней припишите двадцать один нуль. В краткой записи это 10²¹. У многих звезд есть… дети. Это их вечные спутники — планеты.

Звезды, как и жители земных городов, тоже проходят неизбежный цикл: рождение — развитие — смерть. Только иные масштабы. Человек живет, округляя, сто лет. Звезды живут миллиарды лет. Типичная смерть для звезды — превращение в небольшое, очень плотное холодное тело — «черный карлик».

Дети-планеты обладают, естественно, ничтожными массами по сравнению со звездой-прародителем. Поэтому они и остывают во сто крат быстрей.

Создается ситуация, благоприятная для зарождения жизни. Планета, как хорошо испеченный колобок, покрывается толстой корочкой. Она подогревается изнутри своим огненным ядром, а снаружи ласковыми родительскими лучами.

Но живые клетки — очень капризная штука. Для их существования нужны строгие условия: вода и воздух, не очень жарко, но и не очень холодно…

Учет всех этих условий проводился многими учеными. Получены разные данные, и средней является такая: из миллиона звезд только на планетах одной из них возникают условия для зарождения жизни. Но ведь природа ставит гигантское число опытов. Только в нашей Галактике число звезд составляет 100 миллиардов. Взяв от этого числа одну миллионную, получаем внушительное число 100 тысяч. Таково число звезд, у которых могла зародиться жизнь. Сто тысяч очагов жизни только в нашем сгустке материи!

Но как возникает из мертвой материи живая? Пока есть только гипотезы. По одной из них это делает Его Величество Случай. В «теплом, густом, соленом бульоне» непрерывно творятся миллиарды миллиардов случайных комбинаций молекул. И вот однажды возникает такая, которая способна воспроизводить себя. Она передает это свойство последующей, та — следующей…

Возникает удивительный бессмертный конвейер. Тут действуют свои законы. Главные из них — это борьба за существование, или естественный отбор, и мутации, или изменчивость видов. В результате их действия биологический конвейер усложняется, приспосабливается к меняющимся условиям существования, совершенствует свою организацию.

Звезды, как и люди, имеют разный возраст. Есть юные, есть зрелые и есть затухающие. Возраст нашей Галактики около 20 миллиардов лет.

Наше Солнце прожило около трети своей жизни — 5 миллиардов лет; земля чуть меньше — 4,5.

Биологический конвейер возник на ней около 3 миллиардов лет назад. За это время он дал тысячи разных видов. И только один из них привел к возникновению разумного существа — Homo sapiens’а.

Что же могло произойти на остальных ста тысячах очагов жизни нашей Галактики?

Во-первых, начало зарождения жизни на разных планетах может иметь разброс от малых отрезков времени до миллиардов лет.

Во-вторых, темп эволюции на планетах разных звезд различен. Он зависит от большого числа факторов, многие из которых еще не разгаданы нами.

Как мы видели, даже на одной планете, называемой Землей, эволюция идет неравномерно и имеет разную скорость для различных видов.

Миллион лет потребовалось на эволюцию предобезьяны — дриопитека — в человека. С другой стороны, амониты — морские ракушки — мало изменились за последний миллиард лет. Муравей остался почти таким же, каким был около 200 миллионов лет тому назад.

Оба эти фактора — разброс моментов зарождения жизни и различие темпов эволюции — указывают на великое различие возможных уровней развития жизни во вселенной. Тут могут быть все состояния, начиная от простейших живых одноклеточных и кончая сверхцивилизациями. Последние могли шагнуть так далеко, что стали повелителями и своей звезды, и ряда соседних.

На нашей планете только благодаря труду появился разум. Тут действовала распространенная в природе обратная связь. В процессе труда совершенствуется тот, кто трудится. Это повышает эффективность его труда, а следовательно, и силу обратного воздействия.

По-видимому, в любых условиях эволюции разум может появиться только как результат длительного труда многих поколений. В процессе труда формируются органы труда. У нас это руки, мозолистые руки трудового человека. (С появлением армии работников умственного труда функции рук стали явно мельчать. Осталось лишь движение карандаша или пера по бумаге, удары по клавишам пишущих или счетных машин, движение визира по счетной линейке…)

Почему у дельфина плавники не трансформировались в органы труда? Наверно, не было в том острой необходимости в борьбе за существование. В морях и океанах пищи вдоволь. Для ее обнаружения эволюция снабдила их ультразвуковым локатором. Этого оказалось достаточно, чтобы не появился «дельфин разумный».

Почему осьминог не переселился на сушу и не стал творить чудеса своими восемью щупальцами, с десятками присосок на каждом? Тоже, наверное, не было необходимости и подходящих условий.

Уже из этих земных примеров следует, к каким различным видам разумных существ могла привести эволюция в других мирах. Невзирая на это, этапы технического прогресса должны быть схожи. Ведь повсюду во вселенной действуют одни и те же физические законы. На некотором этапе своего прогресса та или иная цивилизация овладевает радиоволнами, космическими полетами, кибернетическими устройствами.

Как мы видели, есть три пути установления контакта между цивилизациями. Это прямой контакт, робот-контакт и радиоконтакт.

Гигантские космические расстояния и ограниченность скорости движения материальных тел делают первые два вида контактов невероятно трудно реализуемыми — по крайней мере при нашем земном сегодняшнем понимании физических законов и нашей технике сегодня и в обозримом будущем. Остается третий путь: общение путем обмена информацией. Природа подарила нам бесстрашные корабли для перевозки этой информации: радио- и световые волны. У них, правда, есть злейшие враги — это сумма излучений всех небесных тел и межзвездной среды. Этот электрический хаос готов поглотить любой полезный сигнал. Но разум нашел пути борьбы с ним, он отыскал провалы-ямы в космических шумах, где враг номер один не так уж силен. Он создал передатчики огромной мощности и научился излучать огромные волны узким направленным пучком с помощью гигантских антенн. Далее, выбрал «умные» способы наложения полезной информации на волну и ослабил атаку помех на сигнал. Наконец, соорудил колоссальные приемные антенны и оптимальные приемники, которые выуживают слабый сигнал из бушующего потока помех.