* * *

И снова я присела на самый краешек оббитого кожей дивана - больше в этой узкой комнате сесть было некуда, на единственный вращающийся табурет перед компьютером привычно опустился Ник. Его широкая спина почти полностью закрыла от меня монитор. Я подвинулась чуть влево, и, угадав позади себя мое движение, Ник сам сдвинулся в сторону и развернул дисплей ко мне. - Так хорошо? По темно-синему экрану бежали желтоватые строчки. Не глядя, Ник периодически нажимал какую-то клавишу. - Загружается, - сказал он. - Чертовски медленно, я всегда удивляюсь. У меня в детстве был допотопнейший компьютер, одиннадцатая модель, отказывал на каждом шагу - но зато загружался в два счета. Он и сейчас стоит у меня дома, если мама никому не отдала. Знаете, я ведь с юга. Уже года четыре как не был дома с этой работой... - Разве у вас нет отпуска? - спросила я скорее из вежливости. Бегущие по экрану строчки гипнотизировали меня, напряженно всматриваясь в них, я пыталась поверить, что где-то здесь прячется подсказка, хотя бы маленький намек на разгадку фантасмагории... - Есть, конечно, - руки Ника забегали по клавиатуре, словно жили своей отдельной жизнью, а он продолжал: - Но я еще не разу им не пользовался. Глупо, конечно, но как-то не хочется пускать кого-то другого к нему, - он кивнул на компьютер. - Но это пустяки, летом точно возьму. Сразу все четыре отпуска, здорово, правда? Да, кстати: приезжайте ко мне в гости! У нас там море, скалы... Вместе с дочкой приезжайте, хорошо? Я машинально кивнула - хотя Ник, конечно, не мог видеть этого жеста согласия. Тем временем на дисплее выстроились ровные столбики цифр, курсор пару раз пробежался по ним и остановился в самом верху одного из них. - Вы здесь были четырнадцатого, правда, - вопросительной интонации в голосе Ника не было. Это я даже приблизительно не помнила числа, я вообще мало что помнила... - Для начала посмотрим запись вашей пробы, - сказал Ник. - Может быть, это что-то нам даст, какую-то зацепку. А там будет видно. Он коротко коснулся клавиши, и на экране возникла блондинка в ковбойской шляпке, на мгновение зазвенел ее высокий голосок - но в следующую секунду Ник лишил ее дара речи, а потом заставил двигаться гротескно-быстро, проматывая запись. И тут появилась я. Ник включил звук, когда, пройдя через студию, я опускалась на табурет слишком громко скрипнуло сиденье, даже сухие цветы на столике зашуршали наверное, от движения воздуха. Я выставила вперед совершенно деревянные ноги, нарочитым движением поправила волосы. И вся я была какая-то слишком декоративная, ненастоящая, словно раскрашенная кукла или манекен в витрине. Стало даже неудобно, что Ник видит меня такую - хотя это, конечно же, не имело никакого значения... Я заговорила - и чуть не передернуло от этого фальшивого, развязного и в то же время испуганного голоса. И эти надуманные, книжные фразы... боже мой, как я могла подумать, что имею какие-то данные для телевидения! А Дэн - он всегда такой обаятельный, вкрадчивый, ироничный на экране... ну когда я перестану по любому поводу вспоминать Дэна... Я в компьютере отпила из бокала - так громко, с бульканьем. С резким стуком поставила его на столик. - Что это было, - вдруг спросил Ник, - в бокале? Что вы пили? - Не помню... газированная вода, кажется... Ник остановил изображение и обернулся ко мне. - Газировки быть не могло, она бьет в нос. - Значит, просто вода... Ник, я не помню... Он так старался мне помочь, а я... глазеть на себя в упоении антинарциссизмом я могла, а кроме этого... На глаза вдруг навернулись нервные, неуправляемые слезы бессильной злости на собственную беспомощность, и Ник, конечно, не мог их не видеть... Он пересел, почти не разгибая ног, на диван рядом со мной, и я опустила потяжелевшую голову ему на плечо. Краем глаза я видела, как по экрану дисплея вновь побежали желтоватые строчки, сплошные, без букв, и расплывающиеся с каждым мгновением...

* * *

- Роми! Стремительным рывком я села - кожаный диван, Ник за компьютером и яркое солнце из бокового окна. Уже утро, я отключилась, заснула здесь, я забыла о Роми!.. Лорейн, наверное, ищет меня по всему городу, хоть бы она не напугала мою девочку, хоть бы... Позвонить, срочно позвонить! - Ник! Он повернул голову и улыбнулся - морщинки вокруг сощуренных глаз и белые зубы в темной бороде. - Доброе утро. Ну и как вам тут спалось? - Ник, мне нужно немедленно позвонить. Где здесь телефон? Смеющиеся синие глаза сузились до щелочек, Ник беспечно махнул рукой. - Не волнуйтесь, я еще вчера вечером позвонил. Ваша дочка передавала вам привет и обещала быть послушной девочкой. А сейчас у нас шесть утра, вы ее разбудите. Я спустила ноги с дивана, машинально нащупывая туфли и одновременно не отрывая взгляда от лица Ника. Я ничего не понимала. - Но как же?.. Он пожал своими широкими угловатыми плечами. - В городе двести восемнадцать Адамсов, но Лорейн Адамс только шесть. С четвертой попытки я попал на вашу подругу - проще простого. На прозрачном защитном экране компьютера я поймала под каким-то углом свое отражение и попыталась пригладить рукой растрепанные волосы. Так странно, а я и не помню, когда успела назвать Нику фамилию Лорейн наверное, она проскользнула случайно, между зубами, а он запомнил, и даже не в этом дело, удивительно то, что он догадался позвонить, он не забыл о моей дочери, в то время, как я... - Ник, я даже не знаю... Спасибо огромное! - Да что там, - он встал и уже стоя пробежался одной рукой по клавиатуре на экране возникла красивая узорчатая заставка, а потом он стал спокойно-серым. - Скоро начнет собираться народ, так что давайте спасать вашу репутацию. Тут есть боковой выход, он вообще-то на элементах, но мой компьютер связан со всей системой, он эту защиту запросто снимает. Идемте, я ввел пятнадцать минут. Мы прошли через помещение, смежное с той самой студией - огромное зеркало резануло глаза отраженным солнечным светом, а в студии за прозрачной стеной было темно, наверное, она освещалась только искусственно. Я повернула голову, словно всматриваясь в темное пространство - на самом деле я просто отворачивалась от зеркала, ни за что на свете я не взгляну больше в это зеркало... В узком коридоре тоже было темно, я споткнулась и схватилась за руку Ника. Внезапно снова всплыло, возникло из непроглядной тьмы жуткое, наползающее, неотвратимое - фантасмагория... Ведь она родилась где-то здесь, еще немного - и я перестану верить, что она закончилась. Твердые пальцы Ника, эта единственная опора в бесконечной темноте... Удалось ли ему узнать хоть что-нибудь? Он ничего не сказал, но ведь я сама все время говорила о телефонном звонке. А спросить его сейчас - нельзя, как нельзя говорить в полночь о привидениях и в доме приговоренного - о смерти... Фантасмагория затаилась где-то здесь, она только и ждет... Перестать, немедленно взять себя в руки! Когда мы вышли на свет позади огромного здания телекомпании, на руке Ника темнели круглые отметины моих пальцев. И глаза у него были в мелкую красную сеточку, с припухшими утомленными веками, сощуренными от солнца. Снова стало нестерпимо-стыдно: человек работал всю ночь, он делает все, чтобы помочь мне, мне - боящейся обыкновенной темноты... Наверное, мне всегда будет стыдно и неловко перед этими спокойными, все время улыбающимися глазами. Жаль. - Запись кончается раньше, чем у вас разбился бокал, - заговорил Ник так, словно мы уже полчаса развивали эту тему, и я не вздрогнула, не напряглась - просто слушала, заглядывая на ходу в его лицо. - Или он вообще не разбивался. Понимаете, по вашему рассказу выходило, что вы потеряли сознание перед камерой или что-то вроде того. Но если бы произошло что-нибудь подобное, мой компьютер бы это зафиксировал, он фиксирует все, что хоть как-то выходит за рамки. Получается, что вы отснялись и просто ушли, без всяких происшествий. Просто ушла - в фантасмагорию. Просто сошла с ума. Удивительно, насколько отстраненно я могу это воспринимать сейчас. Просто шагая по узкой пыльной улочке, каких много на задворках широких центральных кварталов, рядом с нескладным компьютерщиком. Того, о чем он говорит, не может быть... а почему? Потому что все случившееся произошло реально, я уже доказала это себе... А теперь вот: не разбивался бокал. - Бокал - что-то вроде спецэффекта, - продолжал Ник. - Что в нем было, не знает даже мой компьютер, но я так думаю - обыкновенная вода. И вот, как только я это допустил и начал прокручивать другие варианты, почти сразу же попал в точку. Вы слушаете? - Да? - я вздрогнула, сбрасывая эту ненормальную отстраненность, такую же безумную, как страх в темном коридоре. Фантасмагория... нет, есть что-то реальное, зафиксированное в памяти компьютера, я должна вдуматься в то, что скажет Ник, переспросить, если чего-то не пойму, это мой единственный шанс разобраться... - Все довольно просто. Я разложил освещение по спектру, и оказалось так, как я и думал: в двух крайних прожекторах был "восьмой луч". Вы, конечно, никогда о нем не слышали, это вещь совершенно запрещенная, даже в военной промышленности. Но на телевидении его используют довольно часто. - Восьмой луч? - Или восьмая составляющая спектра, это, конечно, условное название, по физике оно гораздо сложнее, не в этом дело. Понимаете, на экране можно сотворить все, что угодно, сделать неотразимым красавцем и умником любого ничем не примечательного парня. Но если снимается программа с аудиторией, режиссура и компьютерная графика посредственному ведущему не помогут. Живых зрителей надо обрабатывать, и "восьмой луч" - самая удобная штука. - Это воздействует на психику? - Да, что-то вроде расщепления сознания. Каждый присутствующий какой-то частью своей личности ощущает себя единым целым с шоуменом. А результат полное взаимопонимание, самое что ни на есть раскованное общение ведущего с публикой. Чтобы это выглядело на экране, надо еще работать и работать, но живая аудитория совершенно счастлива. Страшная вещь этот "восьмой луч". Если бы его использовали, скажем, в предвыборной компании... но политики этого друг другу не позволяют. Иначе никакой политики не было бы вообще. А телевидение - это же так безобидно, на телевидении можно все... - Но ведь я была в студии одна... - Тем более. Это излучение, если не реализовано сразу, может сохранять воздействие на довольно длительный срок. В студии вас только облучили, а потом... А потом ярко светило солнце, и на качелях качалась кукла, а я... нет, это была не я! Что-то вроде расщепления сознания, сказал Ник. Моего сознания но зачем?! - Ник, может быть... это было случайно? Я смотрела на него в упор, и он кивнул головой - нетвердо, несмело, он отвел утомленные покрасневшие глаза, слишком честные, чтобы не быть открытой книгой. Как было бы хорошо - если бы случайно, если бы просто забыли убрать прожекторы после очередного жульнического шоу, а я по неприятному, но не настолько уж роковому совпадению попала под воздействие этого безусловно запрещенного "восьмого луча". Если бы можно было на этом поставить точку, ведь все кончилось хорошо, моя девочка жива и здорова, и летом мы с ней поедем в гости к хорошему бородатому парню-компьютерщику, веселому и честному... Слишком. - Нет, - медленно сказал Ник. - В предыдущей записи, где девушка-блондинка, те два прожектора светили нормально. Фильтры на объектив накрутили перед вашей пробой. Я напряглась - самая верхняя, тонкая, готовая лопнуть струна. Расщепить мое сознание. Непостижимым образом слить его с сознанием убийцы Роми одного из двух, о которых писали в газете. Не случайно, целенаправленно... Кому-то зачем-то это было нужно, мне не важно, зачем, важно - кому. Сейчас я возьму себя в руки, я буду спокойна-спокойна, и я узнаю. - Ник, - мой голос звучит извне, звучит твердо и почти равнодушно. Теперь нам надо выяснить, кто был тогда на студии, кто мог это сделать. Кто имел доступ к этому "восьмому лучу", уже пользовался им, наконец... Ваш компьютер должен это знать. И тут Ник остановился, и это получилось так резко, неожиданно, страшно. Он повернулся вполоборота, лицом ко мне, наши глаза встретились. - Мой компьютер знает все, - сказал Ник, - но я не буду его об этом спрашивать. - Почему?! Медленно, раздражающе медленно Ник вынул из кармана джинсов пачку сигарет, зажигалку, закурил - а я и не знала, что он курит, да что там - я его совсем не знала... Мы стояли так близко, друг против друга, и ветерок нес клубы дыма прямо мне в лицо - и это выводило меня из себя, меня вдруг стало выводить из себя каждое его движение. Я повторила - тихо, сквозь зубы: - Вы мне можете объяснить, почему? - Могу, - Ник затянулся и отбросил сигарету. - Кто бы это ни был: это слишком могущественные люди, чтобы вы вступали с ними в борьбу. Вы погубите и себя, и свою дочь. Я же вижу, вы не сумеете вовремя остановиться. - И делаете это за меня?! Нет, я не могла спокойно смотреть на это заросшее, помятое, красноглазое лицо. Вовремя остановиться... вовремя струсить! Ну что ж, я узнала от него достаточно, больше, чем если бы докапывалась сама. И куда это мы шли по этой пыльной задворочной улочке, ведь мне совсем в другую сторону... - Спасибо вам за помощь. До свидания. ...Стремительными, широкими, уверенными шагами я вышла к телекомпании, обогнула ее и направилась к автобусной остановке. Прежде всего - поехать к Лорейн и забрать Роми. А потом... потом я что-нибудь придумаю. Я завернула за угол, подняла голову - и вдруг поняла, что напрасно думала последние дни, будто избавилась от фантасмагории, будто в моей жизни что-то изменилось, будто это вообще жизнь... Нет, фантасмагория продолжалась, потому что там, на нашем месте, под ажурной вывеской с часами, стоял Дэн, и он сказал: - Здравствуй.