Я уже начала жалеть, что не воспротивилась участвовать в этой авантюре. Концентрация внимания сводилась к нулю, голос мистера Райта словно был сейчас где-то далеко, и голова напрочь отказывалась воспринимать всё происходящее вокруг.

Почему не созданы пилюли от душевных ран? Наверное, существуй такое лекарство, мир бы стал слишком простым и тусклым, потому что без тьмы обесценивается свет. Баланс будет нарушен, и тогда счастье и любовь, превратясь в обыденную серость, перестанут являться вдохновением и двигателями самых прекрасных процессов мира.

Но иногда так хочется проглотить таблетку, которая погрузила бы в спокойное, бесчувственное забвение.

—… выше раны для предотвращения кровопотери. Сейчас продемонстрирую.

Медик берёт меня за руку, и я с пульсирующей болью по всей голове возвращаюсь из своих мыслей в кабинет. Он обматывает бинт выше локтя и завязывает так туго, что я морщусь.

— Если артериальное кровотечение будет здесь, — преподаватель указывает место ниже перевязки, — тогда накладывать давящую повязку необходимо только так! Ни поверх раны, ни ниже! Если же рана находится ниже локтевой ямки, то можно согнуть руку и перевязать плечо с предплечьем вместе.

Врач развязывает бинт и проделывает всё сказанное, а я готова поклясться, что мир темнеет и пол вместе со мной вот-вот провалится в бездну.

— Офелия, вы резко стали очень бледной, с вами всё в порядке? — Слышу обеспокоенный мужской голос и поднимаю глаза.

— Прошу прощения, мистер Райт, но я чувствую себя не очень хорошо… У меня кружится голова, могу я вас попросить отпустить меня с занятия, пожалуйста? — Тихо взмолила я, стараясь глубоко дышать и хватаясь за последнюю ниточку сознания.

— Конечно-конечно, Ваше здоровье превыше всего, — мужчина берёт меня под руку и ведёт к выходу. — Может быть, это отравление, проводить Вас в медицинский кабинет?

— Благодарю, но в этом нет необходимости, — выдавливаю улыбку, — меня должна ожидать моя служанка, она будет рядом. И вряд ли это отравление, так как последние дни моё питание снизилось до минимума.

— Ну хорошо, тогда не смею более задерживать, только дам совет: съешьте что-нибудь сладкое, это должно помочь. Судя по всему, у вас снизился сахар в крови. Ну и, конечно, не мучайте организм голоданием. И берегите себя, — медик кивнул, провожая меня, а затем обернулся обратно к воспитанницам. — А мы с вами продолжим…

Я вышла из кабинета, прижалась спиной к двери, подняла голову и сделала глубокий вдох с последующим медленным выдохом. Чувствую пробегающий по телу холодный пот, словно я нагишом оказалась на улице. Кажется, обстановка этого дома начинает давить на меня со всех сторон. Краем уха я улавливаю знакомые голоса и иду на звук, стараясь собрать в кучку последние крупицы концентрации. Предчувствие скачком электричества привело меня в ясность, отдаваясь волнительной дрожью. И оно меня не подвело.

Это Кристофер и Лилу.

— Прошу тебя, будь с ней рядом постоянно, не допускай возможности оставлять её одну в дневное время, — заботливо с щепоткой волнения тихо проговаривал хореограф. Клянусь, моё сердце только что сделало сальто назад с двойным переворотом, — и следи за каждой персоной, что вдруг подозрительно будет ошиваться возле неё.

— Конечно, мистер Нойл, это ведь уже обсуждали… — начала девушка, но её перебили.

— Да, но никто не сказал, насколько это важно и какие необратимые последствия могут произойти, — его голос твёрже стали, и я чуть ли не вздрогнула от этих слов. — Мне приходится вести себя отстранённо ради её же блага и безопасности. И пока я не могу быть рядом, прошу, позаботься о ней.

Мне так хотелось выбежать и накричать на него, какой же он дурак. Потребовать объяснений всего произошедшего и даже ударить за такое намеренно бесчувственное отношение. Но я остаюсь на месте и ощущаю, как всё, что я пыталась похоронить глубоко внутри, сейчас поднимается тайфуном, превращаясь в бессильные слёзы.

Ради моего же блага ты был необходим. Рядом. Со мной.

Быстро смахиваю слёзы, когда слышу шаги в свою сторону и молюсь, чтобы это был не Кристофер. Я не выдержу его пустого, холодного взгляда теперь, после услышанного. Это убьёт меня окончательно.

На этот раз мои молитвы были услышаны.

— Офелия, почему Вы здесь? — Лилу искренне удивилась. — Занятие должно закончиться только через двадцать пять минут.

— Да, но мне стало плохо… — а после услышанного ещё хуже, — и мистер Райт освободил меня досрочно.

— Что-то серьёзное!? У Вас что-нибудь болит!? Пойдёмте скорее в медицинский кабинет!

Её искреннее беспокойство греет мне душу. Пожалуй, единственное лекарство на данный момент, которое мне по-настоящему помогает.

— Нет, Лилу, всё не так плохо, правда, — я улыбаюсь и кладу руку ей на плечо. — Можешь, пожалуйста, приготовить для меня ванну? — После услышанного мне нужно хотя бы попытаться успокоиться и расслабиться.

— Конечно, что-нибудь ещё?

— Врач посоветовал съесть что-нибудь сладкое. Сходишь со мной к сеньору Кастильо?

***

Мистер Райт оказался прав: сладкая выпечка была как нельзя кстати. Это помогло моему сознанию удержаться на плаву и прекратить попытки на время покинуть мою голову. Жаль только это не уняло моего внутреннего урагана.

Я медленно сняла с себя одежду и погрузилась в обжигающую воду — пары секунд хватило, чтобы привыкнуть к её температуре. Приняв сидячее положение и обхватив колени, я положила на последние подбородок и прикрыла глаза в надежде, что моя душа избавится от терзаний так же, как и тело — от напряжения. Тишину нарушают лишь одинаково падающие из-под крана капли.

Сейчас я чувствую себя более потеряно, чем когда только оказалась здесь. От меня скрывают что-то невероятно важное, а мои догадки только усугубляют ситуацию и подкармливают страх неизвестности. Я чувствую себя выброшенным на улицу зверьком со сломанными лапами, который не в состоянии справиться без чужой помощи.

Я стала слишком зависима от других людей. От Кристофера.

Закрываю глаза и медленно полностью погружаюсь под воду, чтобы она скрыла влажные от бессилия дорожки на щеках. Воздух мелкими пузырьками покидает моё тело. Это так странно и одновременно забавно, что прямо сейчас я могу покончить со всеми своими страданиями. Если я больше не поднимусь на поверхность, то мучения перестанут существовать для меня и всё прекратится.

Тишина. Пустота. Тьма.

Так просто.

Я открываю глаза под водой и вижу чей-то смутный силуэт. Сердце испугом подскочило к горлу, и я резко поднялась из воды, жадно глотая кислород, который чуть ли не обжог лёгкие. Быстро смахнув лишнюю влагу с глаз тыльной стороной ладони, я озабоченно закрутила головой по сторонам. Никого нет. Дверь закрыта. Здесь только я. Наверное, показалось. Словно сама смерть собиралась вот-вот забрать мою душу.

Прижимаю ладонь к груди и пытаюсь привести дыхание в норму, успокаивая собственное сердце будто маленького ребёнка. И мне резко становится дурно. Мне выпал шанс стать кем-то больше в этой жизни, чем грязной никому не нужной дворовой девчонкой, а я так просто думаю о смерти и готова сдаться при первой же проблеме. Пытаюсь сбежать как настоящая трусиха.

— Мышонок, если на твоём пути окажется столько преград, что тебе захочется бросить всё и сдаться, ни в коем случае не опускай руки. Ты можешь очень долго бродить во тьме, которая специально всячески будет пытаться сломить тебя, но в конце пути нас всегда ждёт свет. Ты можешь остаться в темноте, но какой тогда толк от всех стараний, что были приложены? Свет проверяет тебя на прочность и смотрит, заслуживаешь ли ты его. Как говорится, per aspera ad astra*, моя дорогая.

В конце меня всегда ждёт свет. Это всего лишь ещё одно препятствие, которое продвинет на несколько шагов вперёд. Я не могу сдаться сейчас. И никогда. Ты верила в меня, тётя Линда, и я не могу поддаться слабости и подвести тебя.