– Верю. Но в церковь не хожу. А иконам не место там, где работают силы тьмы.

– Не понимаю. Разве Бог не запрещает гадания?

– Бог ничего не запрещает и не разрешает. Он просто создал этот мир, как и многие другие миры. А так же законы, по которым нужно жить. А уж следовать этим законам или нет – дело каждого.

– Значит, ты – грешница!

– Не грешен на Земле был только Иисус, девочка. А один из Божьих законов – закон о равновесии. Есть – добро, есть – зло. Есть тьма, есть – свет, есть рай, есть – ад и так далее.

– Оступишься – отмолишься? Так просто – сходил в церковь, поп кадилом помахал, грехи отпустил – и порядок!

– Тут ты заблуждаешься. В церкви работают обычные люди, права прощать им никто не давал. Так, что – пришла с грехом, с ним – и уйдешь. Не обольщайся.

– А как же?

– За все придется платить. И никак иначе, – сказала Ядвига.

– Похоже, меня уже настигла кара небесная, – пробурчала себе под нос Вика.

– Дай Бог, чтобы то, что с тобой сейчас происходит, было самым страшным в твоей жизни. Ты готова? Смотри внимательно на шар, попробуй заглянуть как бы вовнутрь, – Ядвига сложила ладони домиком и подняла их над шаром.

Вика всматривалась в прозрачную поверхность и ничего не видела. Затекла шея, от напряжения защипало глаза. Она уже было хотела отодвинуться, когда вдруг ей показалось, что внутри шара как будто что – то дрогнуло.

– Теперь смотри внимательно, – прошептала Ядвига.

– Там что – то прыгает, – почему – то тоже шепотом ответила Вика.

Она увидела себя. То, что это – она, Вика догадалась не сразу, потому, что на девушке было свадебное платье. Рядом с ней, поддерживая ее под локоть, стоял молодой мужчина в светлом костюме.

– Ты его знаешь, девочка?

– Он похож на…, – вспомнить, на кого похож ее жених, она так и не смогла, но точно знала, что они знакомы, … – Но я его знаю!

– Да. Ты выйдешь замуж за друга детства.

– За Гошку?! Сиверцева? Нет, только не это!

– Смотри дальше, – скомандовала Ядвига.

– Это чей мальчик? Почему женщина плачет? И кто она? – Вика оторвала взгляд от шара и испуганно посмотрела на Ядвигу.

Ядвига устало опустилась на стул. Вика с удивлением смотрела на ее лицо: от молодой женщины не осталось и следа, перед ней сидела старушка.

– Я не знаю, кого тебе показали. Могу только сказать, что, видимо, в судьбе этой женщины и этого ребенка тебе предстоит сыграть значительную роль. Ты все так же думаешь, что попала в дурдом? – улыбнулась вдруг лукаво Ядвига.

Вика покраснела. Оказывается, ей еще может быть стыдно. Оказывается, впереди у нее еще что – то есть. Если, конечно, верить этой, как она себя назвала, колдунье.

– Что я должна делать, чтобы, ну, сбылось то, из будущего?

– Всего лишь не сопротивляться нам. Мне, педагогам, врачам. Поверь, на сегодняшний день никто, даже родители, не знают тебя так хорошо, как мы. И поверь, мы знаем, что тебе нужно.

– А если я не захочу?

– Выбор за тобой. Я тебе показала лучший вариант твоего жизненного пути. Другая дорога не так хороша. Ничего непоправимого сейчас с тобой не происходит. Ты всего лишь сбилась в сторону, девочка. Если ты согласна, мы поможем тебе вернуться.

– Я согласна, можно попробовать, – ответила Вика торопливо.

Она невольно вспомнила картинку. Та девушка в свадебном платье была не так худа, как она, Вика. И Вике это нравилось. У той девушки были длинные волосы, уложенные в высокую прическу. Вика невольно дотронулась до своей «рваной» стрижки: и когда она сможет отрастить такие? Но самое главное было не это. Кто стоял рядом с ней? Почему она подумала, что знает его и очень давно? Какой такой друг детства? Сейчас она ясно поняла, что он совсем не похож на Сиверцева. И вздохнула с облегчением. Брать в будущее Гошку она бы не хотела.

Глава 20

С Софьей Риттер она справилась легко. Девушка оказалась даже умнее, чем она думала, к тому же Агнесса почувствовала к ней симпатию с первых минут. Необъяснимую, так как перед ее приходом еще раз перечитала ее материалы. Жестокость, с которой она с подругами избивала свою жертву, могла бы отвратить ее от Софьи с самого начала, но Агнесса за сухими строчками протокола усмотрела другое: Софья в этой ситуации, как говорят нынче, повелась. Зачинщицей там явно была Косова, этакая злая шутиха при королеве. Плохо было одно: Софья не сумела ей противостоять. Или не захотела?

Агнесса подумала о несчастной девочке, сейчас наверняка прикованной к больничной койке. Риттер, интересно, собирается ей оказать помощь? Наверняка она из не из обеспеченной семьи.

Агнесса нажала кнопку на телефонном аппарате.

– Юля, попроси Гордея зайти ко мне.

– Хорошо, Агнесса Лазаревна.

Агнесса решила, что ситуацию с избитой девочкой выпускать из внимания нельзя. Ради самой же Софьи. Толку – то будет от того, что они вытащат ее из грязи, если она, выйдя в мир, столкнется с чужой злобой. Покалеченная подруга вряд ли ее простит так просто.

– Садись, – Агнесса указала вошедшему Гордею на стул, – Что ты знаешь о той девочке, которую избила Риттер?

– Анна Ларцева, одноклассница.

Агнесса невольно вздрогнула: знакомая фамилия…Фамилия единственной ее близкой подруги, погибшей очень давно.

– Продолжай.

– Мать – учитель русского языка в этой же школе. Отца нет.

– Ничего о нем неизвестно?

– Я не интересовался. А нужно?

– Может быть. Потом. Продолжай.

– Живут они втроем в двухкомнатной хрущевке: Анна, мать и бабушка.

– Что с девочкой?

– Отвезли в первую городскую. Сотрясение мозга средней тяжести, перелом двух ребер, раны на лице от острых каблуков, гематомы по всему телу. Довольно жестоко бита, – добавил он, осуждающе покачав головой.

– Что следствие?

– Риттер подкупил Косову, чтобы все взяла на себя. И еще дал денег ее матери.

– Что там за мать?

– Алкоголичка. Сам Риттер мне сказал, что он основную сумму положил в банк на счет дочери, а ей дал копейки. Но она и им рада. На пропой хватит.

– Сколько Косовой светит?

– По малолетке не так уж и много. Самое интересное, что порезы на лице девочки – ее рук дело. Вернее, ног. На ней были сапоги на острой шпильке. А на Софье – мягкие сапожки на тонкой подошве.

– Ну, и что?

– Волков из райотдела, который при этом был, сказал, что Риттер не очень старалась в драке.

– Это ее не оправдывает.

– Оно конечно…Но, может не такая уж она и пропащая?

– Ты, Гордей, добр без меры. В больницу – то, наверное, уже съездил?

– Я только фрукты там, денег медсестре немного, – смутился тот.

– Все правильно. А сейчас поеду я. Девочку оставлять без помощи нельзя. Хотя я не исключаю, что Риттер о ней уже позаботился.

– Да, он был в больнице, мы с ним там столкнулись. Я сам вас отвезу, Агнесса Лазаревна.

– Вези. Раз уж дорогу знаешь.

Глядя на суетящегося великана, Агнесса лишний раз похвалила себя за прозорливость. Доброта этого цыгана и его любовь к детям была подлинной, без лишнего надрыва и показухи. Она сама видела, как подолгу виснут на его могучей шее, омывая ее слезами, выпускницы. И не раз видела и повлажневшие в ответ глаза Гордея.

За столом дежурной медсестры никого не было. Агнесса нашла нужный номер на двери и, постучав, вошла. Она сразу увидела на кровати у окна девочку, все лицо которой было заклеено полосками пластыря. Руки, лежащие поверх одеяла, были кроваво – синего оттенка. На стуле возле кровати сгорбившись сидела женщина. Невольно вздрогнув, Агнесса подошла к ним.

– Здравствуйте. Меня зовут Агнесса Лазаревна.

– Как вы сказали? – женщина вдруг привстала с табурета и с испугом посмотрела на Агнессу.

– Агнесса Лазаревна Бауман, – еще раз представилась изумленная ее реакцией Агнесса.

– Не может быть! Нет! Таких совпадений не бывает! – женщина вдруг засуетилась, – Агнесса Лазаревна, пойдемте со мной, мне нужно позвонить, срочно, вы должны слышать!