— Эти зубы стоили вроде 15. 95, можете мне поверить, — сказал Скутер у него за спиной. — Это не пластик — это металл покрашен в белый цвет. Они бы здорово кусали, если б работали… но она их уронила на пол в позапрошлом году, когда вытирала пыль, и они поломались.

— О-о, — разочарованно протянул Хоган, — жаль, конечно. Я никогда не видел таких, чтоб с ножками.

— Таких теперь полно, — продолжал Скутер. — Их продают в магазинах новинок в Лас-Вегасе и Драйг-Спрингсе. Но таких громадных я нигде не видел. Страшно было уморительно, как они шагали по полу, вроде как крокодил. Жаль, что старуха их уронила.

Скутер с укором посмотрел на ее, но она разглядывала тучи песка за окном. Выражение ее лица Хоган не смог понять — то ли печаль, то ли отвращение, то ли все сразу.

Скутер обернулся к Хогану:

— Если хотите: я вам могу отдать за три пятьдесят. Мы все равно избавляемся от игрушек. Хотим здесь устроить видеопрокат. — Он закрыло дверь подсобки. Платок теперь спал у него с лица на грязный перед рубашки. Лицо у него было изможденным и чересчур уж худым. Под пустынным загаром можно было разглядеть признаки серьезной болезни.

— Ну делай этого, Скутер! — резко повернулась к нему толстуха, чуть ли не наваливаясь на него.

— Дура, — ответил Скутер. — Смотреть на тебя не могу.

— Я тебе сказала отвести Волка.

— Майра, хочешь, чтоб он был здесь, в магазине, — поди приведи его сама. — Он замахнулся, и Хоган был удивлен — прямо поражен до глубины души, — когда она уступила. — Все равно это паршивый миннесотский койот. Слушай, друг, три доллара — и эти Кусачие Зубы твои. Добавь еще один и забирай майриного Во-ока придачу. А за пять я тебе уступлю весь этот вонючий магазин. Все равно он ни хрена не дает с тех пор, как построили новую магистраль.

Длинноволосый подросток стоял в дверях, срывая целлофановую верхушку с пачки сигарет и с интересом наблюдая за этой маленькой комической сценкой. Он переводил сверкающие серо-зеленые глазки со Скутера на его жену и обратно.

— Черт с тобой, — резко произнесла Майра, и Хоган понял, что она вот-вот разрыдается. — Не хочешь быть паинькой — придется мне самой. — Она прошли мимо, чуть не задев его своей грудью величиной с валун. Хоган подумал, что еще бы чуть-чуть — и маленький человечек вряд ли устоял бы на ногах.

— Слушайте, — сказал Хоган, — я, наверное, поеду.

— Ладно, — успокоил его Скутер. — Не обращай внимания на Майру. У меня рак, а она все на себе тянет, и не мое дело, какие там у нее сложности. Бери эти распроклятые зубы. Спорю, твоему пацану они понравятся. И вообще, там, наверно, просто зубчик немного съехал. Спорю, рукастый мужик может сделать так, чтобы они снова топали и хлопали.

Он глянул по сторонами с растерянным видом. Ветер тонко взвыл, когда мальчишка открыл дверь и выскользнул в нее. Он, видимо, решил, что представление закончилось. Мгновенно кучка мелкого песка намелась в проход между консервами и собачьим питанием.

— Я сам когда-то немного мастерил, — признался Скутер.

Хоган долго не отвечал. Он никак не мог сообразить, что же сказать. Он взглянул на Китовые Кусачие Зубы, стоявшие на замызганном исцарапанном прилавке, лихорадочно гадая, как бы нарушить молчание (теперь, когда Скутер стоял прямо перед ним, видно было, что глаза у того странно блестят и сильно расширены от боли и какого-то мощного наркотика… дарвона или, может быть, морфия), и произнес первое, что пришло в голосу:

— Смотрите, не похоже, что они поломаны.

Он взялся за Зубы. Они действительно были металлические (слишком тяжелы для любого другого материала), и когда он слегка разжал челюсти, то удивился, на какой мощной пружине они держаться. С такой пружиной, конечно, они могут не только клацать, но и ходить. Как сказал Скутер? «Они бы здорово кусали, если б работали». Хоган слегка оттянул резиновую ленту, затем пустил. Он внимательно рассматривал Зубы, чтобы не смотреть в темные, полные боли глаза Скутера. Он взялся за ключик и рискнул взглянуть на того. С удивлением он заметил слабую улыбку на лице этого изможденного человека.

— Вы не против? — спросил Хоган.

— Что ты, парень, давай.

Хоган улыбнулся и повернул ключ. Сначала все шло хорошо: послышались слабые щелчки, и он заметил, как взводиться пружина. Потом, на третьем обороте, раздался громкий треск внутри, и ключ безжизненно обвис в скважине.

— Видите?

— Да, — сказал Хоган. Он поставил Зубы обратно на прилавок. Там они неподвижно стояли на оранжевых ножках.

Скутер просунул толстый ноготь между сжатыми левыми коренными зубами. Челюсти разошлись. Одна оранжевая ножка приподнялась и задумчиво сделала полшага вперед. Затем Зубы остановились и завалились набок. Кусачие Зубы уперлись в заводной ключик, изображая кривую, бестелесную ухмылку. Через полминуты громадные челюсти медленно защелкнулись. И все.

Хоган, который никогда в жизни не испытывал предчувствий, вдруг ощутил абсолютно четкое видение — жуткое и неприятное одновременно. Пройдет год, этот человек уже восемь месяцев будет в могиле, и если кто-то выкопает его гроб и снимет крышу, то увидит точно такие же зубы, сверкающие на его высохшем мертвом лице, словно эмалированная дверца.

Он заглянул Скутеру в глаза, сверкающие, словно изумруды в тусклой оправе, и вдруг понял, что дело не в том, хочется ли ему убраться отсюда; убираться надо.

— Ладно, — сказал он (искренне надеясь, что Скутер не протянет руку для пожатия), — мне пора. Всего хорошего, сэр.

Скутер действительно протянул руку, но не для пожатия. Он обернул Кусачие Зубы резиновой лентой (Хоган не понял, зачем — они ведь не работали), поставил их на картонные ножки и подтолкнул через замызганный прилавок.

— Спасибо, — сказал он. — И возьми эти Зубы. Бесплатно.

— О-о… спасибо, но я не могу…

— Можешь, — отрезал Скутер. — Возьми, дашь своему пацану. Он их с удовольствием поставит себе на полку, хоть они и не работают. Я-то знаю мальчишек. Троих вырастил.

— Откуда вы знаете, что у меня сын? — вырвалось у Хогана.

Скутер оскабился. Эта ухмылка была исполнена ужаса и патетики одновременно.

— У тебя на лице написано, — сказал он. — Давай, бери.

Ветер усилился настолько, что стены дома застонали. Песок бился в окна, словно снежная крупа. Хоган взял Зубы за тонкие ножки, снова удивившись их тяжести.

— Вот, — Скутер протянул бумажный мешок, такой же помятый и сморщенный, как его лицо. — Положи их туда. Если положишь Зубы в карман, они там поломаются.

Он положил мешок на прилавок, как бы понимая, как не хочется Хогану прикасаться к собеседнику.

— Спасибо, — сказал Хоган. Он сунул Кусачие Зубы в мешок и скатал его. — И от Джека спасибо — это мой сын.

Скутер улыбнулся, обнажив ряд зубов, таких же железных (но отнюдь не таких больших), как те, что в мешке.

— Рад был помочь, мистер. Будьте осторожны, пока не кончится ветер. Когда спуститесь с гор, будет спокойнее ехать.

— Я знаю. — Хоган прочистил горло. — Еще раз спасибо. Надеюсь, вы скоро… гм… выздоровеете.

— Было бы неплохо, — спокойно произнес Скутер, — но вряд ли карты так выпадут, как по-вашему?

— Г-м. Ладно. — Хоган с отчаянием понял, что не знает, как расстаться. — Берегите себя.

Скутер кивнул:

— Вы тоже.

Хоган отступил к двери, распахнул ее и еле удержался на ногах — таким сильным был ветер, чуть не расплющивший его о стенку. Мелкий песок засыпал ему лицо, и он зажмурил глаза.

Закрыв за собой дверь, Хоган натянул ворот спортивной куртки на нос, спустился со ступенек и направился к своему «доджу»-фургону, который стоял возле заправки. Ветер трепал ему волосы, а песок стегал по щекам. Он собирался открыть дверь, когда кто-то тронул его за руку.

— Мистер! Эй, мистер!

Он обернулся. Это был белобрысый парнишка с бледным крысиным личиком. Одетый в майку и выцветшие джинсы, он ежился на ветру. Поодаль миссис Скутер тащила на цепи облезлого зверя к задней двери магазина. Волк-миннесотский койот походил на изголодавшегося щенка немецкой овчарки, притом из малорослого помета.