— Давайте, не жалея сил, сроем эту преграду, чтобы было нам удобно уходить от юга Юйчжоу до южного берега реки Хань!

Все согласились, и только жена засомневалась:

— Тебе не под силу срыть даже маленький холмик, а что говорить о Тайхан и Ванъу! Да и куда ты денешь столько земли и камней?

— Будем сбрасывать их в залив Бохай, севернее Иньту.

И вот Простак вместе со всеми своими детьми и внуками отправился на работу, и стали они дробить камни, рыть землю и относить ее корзинами в море. Сын соседки, вдовы из рода Цзинчэн, у которого только что выпали молочные зубы, тоже прибежал им помогать.

Простак не возвращался домой до тех пор, пока на смену зиме не пришла летняя жара. Некий человек по прозвищу Умник с Излучины Реки стал смеяться над Простаком и отговаривать его:

— Глупец! Да разве можешь ты, одряхлевший от старости, уменьшить гору хотя бы на волосок? Разве ты управишься с такой массой земли и камней?

Простак с Северной Горы вздохнул и ответил:

— Где уж тебе, твердолобому, понять это! Ума у тебя даже меньше, чем у моего младшего внука. К чему мне горевать о том, что я сам не успею кончить работу? Когда я умру, мое дело продолжат сыновья и внуки, а потом у них тоже народятся дети, а те тоже будут иметь детей, и так без конца. Мои потомки будут жить здесь всегда, а гора не станет больше.

Умнику с Излучины Реки и возразить было нечего.

Дух горы — из тех, что носят на себе змей, — услышал речи Простака, испугался, что тот не отступится, и доложил обо всем Верховному Владыке. Растрогало Владыку усердие Простака, и приказал он двум сыновьям Куаэра перенести на спине горы: одну на восток от области Шао, другую — на юг от области Юн. И с той поры от юга Цзич-жоу до южного берега реки Хань уже не было преград.

Куафу, не соразмерив своих сил, захотел догнать солнце и гнался за ним до самой долины Юй [41]. Тут его замучила жажда, и он отправился пить из Желтой Реки и реки Вэй. Однако жажду свою он не смог утолить и помчался на север пить из Великих Болот, но от жажды умер по дороге. Посох, брошенный им, впитал его кровь и плоть, и из него вырос Дэнский лес, и лес этот разросся на тысячи ли.

Великий Юй сказал:

— В пределах Шести полюсов и внутри Четырех морей все освещается солнцем и луной, меряется звездами и планетами, упорядочивается четырьмя временами года, а управляется звездой Тайсуй [42]. Все в мире рождается духовной силой, но каждая вещь имеет свою особую форму и свой срок бытия. Только мудрый может постичь их Путь.

Цзи из рода Ся сказал:

— Но есть и вещи, которые не нуждаются в духовной силе для того, чтобы родиться, не нуждаются в Инь и Ян, чтобы обрести форму, и не нуждаются в солнце и луне, чтобы проявить себя. Они умирают рано, не нуждаясь в палаче, и живут долго, не нуждаясь в присмотре. Они не нуждаются в злаках, чтобы питать себя, и не нуждаются в шелках, чтобы одеваться, не нуждаются в лодках и экипажах, чтобы передвигаться. Их Путь — быть самими по себе, и его не могут постичь даже мудрецы.

Когда Юй укрощал потоп, он заблудился и пришел по ошибке в страну на северном берегу Северного моря, неведомо сколько тысяч ли от Срединного царства. Звали ту страну Край Севера, а где были ее пределы — неведомо. В той стране не бывает ни ветра, ни дождя, ни инея, ни росы, там не родятся птицы и звери, насекомые и рыбы, травы и деревья. Всюду простирается там голая равнина, окруженная со всех сторон горами, а в середине царства стоит гора, которую зовут Кувшин-гора, ибо по форме она похожа на сосуд для вина с узким горлышком. С этой горы, разделяясь на четыре ручья, стекают воды горного источника, которые орошают всю страну до последнего уголка.

Там климат мягкий и не бывает моровых болезней. Люди по природе добрые и радушные не ссорятся и не соперничают друг с другом, у них нежные сердца и мягкие кости, они не знают гордыни или зависти. Старые и малые у них равны, и нет у них ни правителей, ни подданных. Мужчины и женщины общаются свободно, без сватов и свадебных подарков. Живя у воды, они не имеют надобности пахать землю и сеять, ткать и носить одежды, ибо воздух там всегда теплый. Они живут по сто лет, никогда не болея и не умирая преждевременно. А потому люди размножаются там в изобилии, живя в счастье и веселье, не ведая дряхлости и старости, печалей и горя. По природе своей они любят музыку и, взявшись за руки, поют по очереди день напролет, не прерываясь. Когда же проголодаются и устанут, пьют из Божественного Источника, и силы их тотчас же восстанавливаются. А если выпьют слишком много, то пьянеют и лишь спустя десять дней приходят в себя. Стоит им искупаться в этом Божественном Источнике — и кожа их становится свежей и гладкой, и она источает благоухание целых десять дней.

Странствуя на Севере, чжоуский царь My побывал в этом царстве и на три года забыл о возвращении. Когда же он вернулся в свой дворец, то все время тосковал об этой стране, а потому стал раздражительным и забывчивым, не ел мяса и не пил вина, не призывал к себе наложниц и пришел в себя лишь через несколько месяцев.

Гуань Чжун уговаривал циского царя Хуань-гуна во время путешествия в Ляокоу посетить и то царство. Он уже почти убедил царя, но тут вставил свое слово Си Пэн.

— Как можно слушаться почтенного Чжуна? — сказал Си Пэн. — Ведь вам придется оставить обширное и цветущее царство Ци, прекрасные горы и реки, пышные рощи, благочестивые обряды и празднества, изящные одежды и головные уборы, прелестных наложниц и преданных советников! Скажите слово — и миллионы воинов предстанут перед вами. Махните рукой — и прочие царства падут к вашим ногам. Для чего вам мечтать о какой-то другой стране, уходить от алтарей предков и селиться среди варваров? Да почтенный Чжун совсем ума лишился!

И Хуань-гун раздумал ехать, а слова Си Пэна передал Гуань Чжуну.

— Си Пэну этого, конечно, не понять, — ответил Гуань Чжун. — Боюсь, нам никогда и не найти дорогу в ту страну. Но зачем так радеть о богатствах Ци? Зачем обращать внимание на слова Си Пэна?

Люди южных стран бреют головы и ходят нагими. Люди северных стран носят на голове повязки и одеваются в меха. Люди Срединных царств носят шапки и халаты. Все, что производится во всех Девяти областях землепашцами или торговцами, охотниками или рыболовами, все меха для зимы и холсты для лета, все лодки для воды и повозки для суши добыты без слов, в соответствии с естественными потребностями.

К востоку от царства Юэ лежит страна Чжэму. Когда там рождается первый ребенок, его тут же съедают, говоря, что это сделает плодовитой его мать. А когда умирает дед, они уносят на спине бабку, говоря: «С женой духа нельзя жить в одном доме». К югу от Чу лежит страна Ицюй. Когда там умирает родитель или родственник, они будут считать, что не исполнили своего сыновнего долга, если не соберут много хвороста и не сожгут покойного. И когда дым от костра поднимается к небесам, они говорят, что дух покойного вознесся на Небо. Существуют государственные законы и народные обычаи, и удивляться их странности не следует.

Конфуций, странствуя на востоке, увидел двух мальчиков, которые о чем-то спорили, и спросил их, что было причиной их спора. Первый мальчик сказал:

— Я считаю, что солнце ближе к людям, когда встает из-за горизонта, и дальше всего, когда стоит над головой, а он считает, что солнце дальше, когда оно восходит, и ближе, когда висит над головой. Но ведь когда солнце встает, оно велико, как балдахин над колесницей, а когда оно стоит над головой, оно лишь с тарелку величиной.

Тут в разговор вмешался другой мальчик:

— Но ведь когда солнце только поднимается из-за горизонта, воздух холодный, а когда оно стоит над головой, от него так и пышет жаром. Разве не означает это, что оно ближе к нам днем, а не утром?