Я эту книгу, как бутылку в волны,

Кидаю в вихрь войн.

Пусть странствует она — свечой под праздник —

Вот так: из длани в длань.

О ветер, ветер, верный мой свидетель,

До милых донеси,

Что еженощно я во сне свершаю

Путь — с Севера на Юг.

Февраль 1920

Москва

Блоку

Как слабый луч сквозь черный морок адов —

Так голос твой под рокот рвущихся снарядов.

^[9]

И вот, в громах, как некий серафим,

Оповещает голосом глухим

— Откуда-то из древних утр туманных —

Как нас любил, слепых и безымянных,

За синий плащ, за вероломства — грех…

И как — вернее всех — ту, глубже всех

В ночь канувшую — на дела лихие!

И как не разлюбил тебя, Россия!

И вдоль виска — потерянным перстом —

Все водит, водит… И еще о том,

Какие дни нас ждут, как Бог обманет,

Как станешь солнце звать — и как

не

встанет…

Так, узником с собой наедине,

(Или ребенок говорит во сне?)

Предстало нам — всей площади широкой! —

Святое сердце Александра Блока.

Апрель 1920

Ex — ci-devant^[10]

(отзвук Стаховича)

Хоть сто мозолей — трех веков не скроешь!

Рук не исправишь — топором рубя!

О, откровеннейшее из сокровищ:

Порода! — узнаю Тебя.

Как ни коптись над ржавой сковородкой —

Всё вкруг тебя твоих Версалей — тишь.

Нет, самою косой косовороткой

Ты шеи не укоротишь.

Над снежным валом иль над трубной сажей

Дугой согбен, всё ж — гордая спина!

Не окриком, — всё той же барской блажью

Тебе работа задана.

Выменивай по нищему Арбату

Дрянную сельдь на пачку папирос —

Всё равенство нарушит — нос горбатый:

Ты — горбонос, а он — курнос.

Но если вдруг, утомлено получкой,

Тебе дитя цветок протянет — в дань,

Ты так же поцелуешь эту ручку,

Как некогда — царицы длань.

Июль 1920

Петру

Вся жизнь твоя — в едином крике:

—

На

дедов —

за

сынов!

Нет, Государь Распровеликий,

Распорядитель снов,

Не на своих сынов работал, —

Бесам на торжество! —

Царь-Плотник, не стирая пота

С обличья своего.

Не ты б — всё по сугробам санки

Тащил бы мужичок.

Не гнил бы там на полустанке

Последний твой внучок.

^[11]

Не ладил бы, лба не подъемля,

Ребячьих кораблёв —

Вся Русь твоя святая в землю

Не шла бы без гробов.

Ты

под котел кипящий этот —

Сам подложил углей!

Родоначальник —

ты

— Советов,

Ревнитель Ассамблей!

Родоначальник —

ты

— развалин,

Тобой — скиты горят!

Твоею же рукой провален

Твой баснословный град…

Соль высолил, измылил мыльце —

Ты

, Государь-кустарь!

Державного однофамильца

Кровь на тебе, бунтарь!

Но нет! Конец твоим затеям!

У брата есть — сестра…

—

На

Интернацьонал —

за

терем!

За

Софью —

на

Петра!

Август 1920

«Есть в стане моем — офицерская прямость…»

Есть в стане моем — офицерская прямость,

Есть в ребрах моих — офицерская честь.

На всякую муку иду не упрямясь:

Терпенье солдатское есть!

Как будто когда-то прикладом и сталью