Видела ли она снова детей, одетых как в исторических фильмах? Разговаривала ли она с детьми, способными проходить сквозь стены? Слышит ли она их веселые голоса?

Нет, конечно. Нет, ничего такого странного она не слышит и не видит.

Конечно, скажи Мэдисон мамочке правду, та вовсе не ругала бы ее, она это знает, отлично знает. Но несмотря на свой юный возраст, девочка успела осознать, что правды бывают разные и некоторые из них лучше держать при себе.

Кроме того, не так уж и часто она видит тех, иных детей. Во всяком случае, в их просторном, почти новом доме у океана она их никогда не видела, и очень редко – в домах своих родственников и друзей. А вот в старинных зданиях, ну вот в таких, как тут, в Пансионе, она их видит и слышит частенько.

Мэдисон нравился Пансион, хотя некоторые места вызывали у нее печаль. Нравились ей сады, где, как она выяснила на днях, можно часами гулять с подаренным ей маленьким щенком, йоркширским терьером Анджело, и не бояться, что садовник будет ругать ее за то, что они топчут цветы.

И те, другие, дети тоже любили играть там.

Несмотря на ранний час, ей разрешили встать из-за стола еще до окончания завтрака и отправиться гулять. Родители остались на веранде, а Мэдисон, окликнув своего Анджело, побежала в сторону садов. Не все из них она успела осмотреть вчера.

– Не выходи за забор, Мэдисон, – предупредила мама.

– Не буду, – бросила на бегу девочка.

Всем постояльцам Пансиона давали карту величиной с почтовую открытку. Была такая и у Мэдисон, и на нее девочка посмотрела сразу же, как только скрылась от родительского взгляда. Пока она изучала карту, ее четвероногий друг, повизгивая, крутился рядом. Розарий она видела позавчера, сразу после того как они приехали сюда, оранжерею с теплицей – тоже. Вчера она гуляла по саду камней. Мэдисон не видела сада дзен, а судя по таинственному названию, на него точно нужно бы посмотреть.

Девочка обернулась, посмотрела в сторону Пансиона, обвела взглядом башню обозрения, на которую успела забраться вчера. Зрение у Мэдисон было очень хорошее, и она заметила мужчину и женщину. Они смотрели вниз, на нее.

– Иди скорей сюда, Мэдисон.

Она повернулась в сторону сада. Маленькая улыбающаяся девочка звала ее к себе. Мэдисон, ощутив внезапный прилив счастья, обернулась и весело помахала мужчине и женщине, после чего вслед за своей новой подругой стремглав помчалась в сад дзен.

– Ваша дочь? – спросила Дайана, кивая в сторону девочки, помахавшей им рукой и скрывшейся затем в кустах.

– Нет, впервые вижу ее. – Квентин слегка нахмурился и продолжал: – Первый ребенок, которого я здесь вижу. Хотя я заехал только вчера... Не самое безопасное место для детей.

– Да? А почему?

Он повернулся к Дайане и попытался улыбнуться, что получилось у него легко.

– Ну, я имею в виду пруды... Сильные ручьи... Лошади... Змеи с гор могут приползти.

Теперь уже нахмурилась Дайана. Ее темно-зеленые глаза задумчиво смотрели на Квентина.

– Мне кажется, вы подразумеваете совсем другое.

Квентин не имел привычки раскрываться перед незнакомыми, поэтому удивился своему порыву сразу все ей выложить. Он почувствовал к ней неожиданную симпатию. Было что-то притягивающее в зеленых глазах Дайаны Бриско, в изгибе губ. Она казалось ранимой и беззащитной.

Девушка заметная, но далеко не красавица, с медными волосами и очень белой кожей, свойственной всем рыжеволосым, и проникновенными зелеными глазами. Вместе с тем черты лица у нее были вполне обычными, разве что в них чувствовалось напряжение, как у человека, подавленного своими мыслями. Возможно, фотограф из журнала мод и нашел бы ее стройной, но Квентину она показалась худышкой, которой дополнительных фунтов десять – пятнадцать совсем не помешали бы.

Одним словом, это был не его тип женщин, и тем не менее, как только он услышал голос Дайаны и увидел ее, им овладело странное чувство. Именно поэтому Квентин предложил ей обменяться рукопожатиями. Правда, в этом жесте не было ничего странного – обычное приветствие даже между незнакомыми людьми, случайно встретившимися на отдыхе. К Дайане же у Квентина был профессиональный интерес.

Ему требовалось прикоснуться к ней, убедиться, что она – реальность, что она – здесь. И вот она наконец-то рядом.

Занятно, если не сказать большего.

Сейчас, стоя на расстоянии полуметра от Дайаны, Квентин явственно ощущал мягкий запах мыла и цветочного шампуня. Он видел золотистые искорки в зеленых глазах, даже слышал дыхание. Ему казалось, что он слышит и биение сердца.

Он приказал себе отключить свое «паучье чутье», но сделать это было невозможно – в моменты напряжения и концентрации его дополнительное чувство включалось само и до боли усиливало остальные. И ничего с этим нельзя было поделать. Одного Квентин не понимал – зачем он с такой силой концентрируется на Дайане, с какой целью?

– Думаю, это не мое дело.

Молчание длилось слишком долго.

– А я не знаю, мое это дело или нет, – проговорил он задумчиво. – Обычно я приезжаю сюда раз-два в году, и вот... просто заинтересовался его историей. Интересное место. Здесь вроде бы произошло несколько несчастных случаев, по большей части с детьми.

Дайана повернулась к окну, окинула взглядом дорожку, по которой убежала девочка, затем снова посмотрела на Квентина.

– Понятно, – сказала она. – Ничего об этом не знала. Я здесь впервые и с историей этого места еще не успела познакомиться.

– А я провожу здесь отпуск. – Квентин и сам не знал, зачем уводит разговор в сторону от мрачной истории Пансиона. Возможно, одного намека на его опасность для детей было на первый раз более чем достаточно. – Вы тоже отдыхаете?

Она отхлебнула немного кофе и чуть помедлила с ответом. Всего какую-то долю секунды, но Квентин сразу уловил ее нерешительность.

– Я хожу в студию. Рисую. Уроки нам дает довольно известный художник.

– Так вы художница?

– Нет... Это не совсем уроки рисования. Скорее терапия. – Дайана снова помолчала, затем прибавила почти безразличным тоном: – Я приехала сюда по рекомендации своего врача.

Квентин, привыкший читать между строк и видеть больше, чем хотят показать, решил, что врач – это скорее всего психиатр или психотерапевт. Правда, в отличие от многих, с кем сталкивалась Дайана, он не имел никаких предубеждений и не чувствовал никакого дискомфорта в обсуждении проблем, связанных с нарушением психики. Более чем кто-либо другой Квентин понимал, насколько чуток может быть мозг человека.

Особенно мозг экстрасенса.

И в особенности того, кто пока не догадывается о своих способностях.

Дайана заинтересовала Квентина, но он решил действовать очень осторожно, главным образом потому, что просто не знал, как вести себя в этой ситуации. Он, правда, смутно сознавал, что пару раз раньше уже ощущал нечто подобное – уверенность, что находится в нужном месте в нужное время, – и приобретенный опыт подсказывал ему, что самым правильным будет следовать интуиции.

Поэтому, вместо того чтобы вежливо поддакнуть или незаметно уйти от разговора, Квентин решил действовать прямо.

– Начальство заставляет нас раз в году брать отпуск, хотим мы того или нет, – откровенно сказал он. – Кроме того, мы регулярно проходим тесты или просто садимся все вместе и делимся всем, что нас беспокоит.

Дайана ответила не сразу.

– Сейчас многие компании заботятся о психическом и эмоциональном состоянии своих сотрудников, – медленно произнесла она.

– Но некоторые – особенно, – кивнул Квентин. – У нас вся работа держится на эмоциях. Чуть что – сразу стресс. Я из ФБР.

– Никогда бы не догадалась. В смысле...

Он тихо рассмеялся.

– Понимаю. Я мало похож на телегероя. Что делать? Судьба. Я работаю в необычном подразделении. Мы не обязаны носить костюмы и галстуки, но тоже ведем расследования, разыскиваем преступников, доказываем их вину. Врачи и различные терапии помогают нам работать эффективнее.