Сегодня я решил обойти густую еловую рощу чуть стороной, по самому краю, но последовать этому плану в полной мере не удалось — спустя пару часов мы уткнулись на узкую и вытянутую проплешину, лежащую прямо у нас на пути и окруженную со всех сторон деревьями и жидкими кустами. А на самой проплешине — ни одного захудалого кустика или деревца. Пробивающихся сквозь снег пожухлых стебельков травы и тех не видать — ровная снежная поверхность без единого следа. Но не это заставило меня остановиться — кое-что на проплешине все-таки было. Совсем недалеко от ее границы стоял величественный олень с огромными ветвистыми рогами, в паре шагов за ним — семь волков с ощеренными пастями. Бегущий впереди волчьей стаи матерый зверь уже вытянул морду, готовясь сомкнуть клыки на задней ноге оленя и порвать сухожилия. Зимняя охота волков во всей красе, а в этом случае еще и во всей жуткости — все звери превратились в ледяные скульптуры, застывшие прямо на бегу. Судя по всему, красавец олень вымахнул из елового леска на открытое пространство, спасаясь от повисшей на пятках волчьей стаи, все вместе они еще успели промчаться несколько шагов и… и что-то их убило, прямо на ходу превратив в хорошо промороженные туши. И учитывая, что погибшие звери даже не успели упасть на землю, значит, их заморозило в один миг и всех сразу, превратив лапы в закостенелые подпорки.

Застыв на краю открытого места, я настороженно осмотрелся, но не увидел ничего опасного. От легкого ветерка безмолвно покачивались верхушки деревьев, роняя на землю хлопья снега, где-то рядом, сразу за нашими спинами, не умолкая трещала оставшаяся зимовать пичуга, чей покой мы нарушили. Все спокойно, нет ни малейших признаков опасности.

— О-о-о! — пораженно протянул подошедший ко мне коротышка гном, озадаченно уставившись на превратившихся в ледышки лесных зверей.

— Что там, господин? Что там? — попытался привстать лежащий на волокуше Лени. — Господин?

— Тихо! — не оборачиваясь, шикнул я. — А ну замолкли все без исключения!

Лени послушно замолчал, настырный Тикса открыл было рот, собираясь что-то спросить, но тут послышался легкий звон спущенной тетивы арбалета, и стрекотание все не умолкающей птички как отрезало. Взглянув через плечо, я узрел, как один из ниргалов спокойно вешает арбалет за спину. Увидевший эту картину гном захлопнул рот и, прикрыв его ладонями, поспешно закивал: «Молчу, молчу». Я лишь укоризненно вздохнул и вновь обратил внимание на лежащую перед нами проплешину.

Осторожно шагнув вперед, я снял заиндевевший шлем и вновь осмотрелся, с тем же результатом — ну не было в этом впавшем в зимнюю спячку месте ничего особенного. Обычная поляна, и не будь на ней застывших в смертном оцепенении зверей, то она и вовсе ничем не привлекла бы внимания. Таких полянок в округе десяток. Оттолкнув заинтересовавшееся открывшимся лицом щупальце, я нагнулся, ухватил пригоршню снега и швырнул его вперед. Снежный комок шлепнулся на землю, и ничего не произошло — нигде не проявилось движение, не мелькнула тень, вообще ничего. Выругавшись, я, не отрывая взгляда от проплешины, распорядился:

— Разворачиваемся. Сделаем крюк и обойдем.

Рисковать я не собирался.

За моей спиной фыркнула лошадь, заскрипели кожаные ремни постромок — выполняя приказ, отряд разворачивался в сторону. Я же, запоздало вспомнив о магическом взоре, сделал несколько глубоких вздохов — скорее по привычке, чем по необходимости, — на мгновение прикрыл веки, чтобы тут же открыть их вновь. Сначала провел взглядом по сторонам и сразу увидел крошечный искрящийся водоворот, забавно пляшущий на снегу. На десяток шагов левее и гораздо выше — на одной из заснеженных лап исполинской ели — крутился смерч посолидней, да и искры сыпались из него гораздо ярче и куда чаще. По инерции взглянув вверх, я понял, что можно было и не крутить головой по сторонам — достаточно взглянуть на покачивающиеся у моего лица ледяные щупальца и на пульсирующие внутри них яркие синие огоньки. Хмыкнув, я оторвался от этого завораживающего зрелища и всмотрелся в лежащую у моих ног проплешину. В застывших зверях мне не удалось увидеть ничего особенного — обычные мертвые туши. А вот в центре полянки дело обстояло иначе. Там из земли вспучивался небольшой округлый бугорок, то ли сугроб намело, то ли земляной холм, примерно мне по пояс. И в центре этого вздутия было заметно ядовито-зеленое свечение, чуть заметно помаргивающее, словно огонек свечи на ветру.

— Готово! — Раздавшийся за спиной голос Тиксы оторвал меня от изучения холма. — Развернуться уже!

— Хорошо, — неохотно отозвался я, преодолевая желание задержаться и всмотреться попристальней. — Начинаем движение.

Все одно, с края проплешины многого не углядишь. А подходить слишком близко было чревато последствиями. Опустив шлем на голову, я начал было разворачиваться, когда краем глаза зацепил движение на стоящем рядом со мной дереве. Хватаясь за рукоять меча, вскинул лицо вверх и успел заметить мелькнувший кончик пушистого хвоста и посыпавшийся с еловых лап снег. Белка. Фыркнув, я пробормотал:

— Испугала, дуреха.

Зверек вновь показался, и на меня уставилась забавная ушастая мордочка с живыми глазами-бусинками. В тот же миг сразу несколько щупалец рванулось к белке, меня повело в сторону ели, и я с лязгом врезался в ствол, обрушивая на себя водопад снега и пожухлой хвои. Ошалело отпрянув назад, я со злобным рыком ухватился за щупальца и с силой дернул их к себе. Перепуганный неожиданной угрозой зверек рванулся в сторону и сорвался с еловой лапы с пронзительным писком. Приземлившись, белка взмахнула хвостом и кинулась бежать прямо по направлению к проплешине.

Инстинктивно шагнув за ней, я протянул руку, пытаясь ухватить зверька за хвост, но он был куда проворней меня. Прыжок, и белка пересекла невидимую границу, отделяющую жизнь от смерти. Внутри снежного холма полыхнуло слепящим светом, и на моих глазах зверек умер, не успев закончить второй прыжок. За секунду серая густая шерстка покрылась белой изморозью, мне даже показалось, что я слышу слабый хруст заживо промораживаемой плоти.

— Корис! Корис! — встревоженно закричал гном, и я услышал хруст снега под торопливыми шагами.

— Все в порядке! — отозвался я. — Проклятье!

— Нет порядок! Рука! Гляди на свой рука и та змея над головой! — путаясь в словах, крикнул Тикса.

Я непонимающе взглянул на руку и ошеломленно понял, что в неосознанном рывке за зверьком я остановился слишком поздно, и сейчас, моя рука по самый локоть оказалась за границей. Шипастая перчатка доспехов и запястье с легким потрескиванием покрывались расширяющимися на глазах пятнами белого инея. Из одиннадцати щупалец — я наконец удосужился их точно пересчитать — четыре отростка также оказались за невидимой чертой и уже успели покрыться изморозью. Выдернув руку и сделав шаг назад, я оглянулся и сердито рявкнул:

— Стоять на месте! Кому сказано? Возвращайся к отряду, живо!

Кивнув, гном попятился назад, не сводя любопытного взгляда с моей заиндевевшей руки, впрочем, как и я сам. Никаких плохих или болезненных ощущений не было, просто закованная в броню рука покрылась корочкой намерзшего льда. Для пробы я сжал пальцы, и с перчатки посыпались мелкие ошметки снега и льда. Подвергнувшиеся заморозке щупальца тоже никак не проявили беспокойства и продолжали медленно извиваться над моей головой.

«Холод холодом и лед льдом?» — неопределенно хмыкнул я, решившись, сделал два шага вперед под аккомпанемент вздохов своих спутников и пересек границу.

Ниргалы шагнули ко мне, но я остановил их взмахом руки. Едва успокоившееся свечение в центре бугра вспыхнуло с новой силой, и теперь я явственно слышал отчетливое потрескивание. По моей броне поползли полосы изморози, расширяющиеся в стороны с молниеносной скоростью. При каждом моем движении наросший на доспехах лед трескался и искрящимся крошевом летел вниз. Перед глазами резко потемнело — смотровые щели шлема быстро зарастали льдом. Пришлось нанести по шлему пару ударов перчаткой, чтобы сбить лед.