Когда Денни пригласил его на домашний прием, он с нетерпением согласился. Казалось, достаточно встретиться с Сесилией и поцеловать ее руку, как станет ясно, что делать дальше. Им всегда было просто вдвоем. И, как ему казалось, немногочисленные вопросы не представляли никакой сложности.

Сесилии он до сих пор не безразличен?

Он все еще хочет ее?

Ответ «да» на оба вопроса. Видит Бог, да.

Однако, до сих пор между ними все непросто, и у Сесилии имеются собственные вопросы.

Когда ты целовал меня той ночью, значило ли это для тебя хоть что-нибудь?

Как он мог ей ответить честно? Тогда, памятной ночью, поцелуй мало что для него значил. Но после, в страшные минуты его жизни – мрачные, мучительные, кошмарные мгновения – он значил все! Надежду. Избавление. Причину поднять ногу в сапоге, облепленном грязью, и поставить ее перед другой ногой, когда другие падали. Сесилия вспоминалась в такое время и в таких местах, когда он совсем этого не ожидал. В местах, о которых не должна знать нежная благородная леди. Он пронес воспоминания о чистом свежем поцелуе через пот, кровь и грязь. Запятнал и замарал ее невинную привязанность насилием и физическим желанием. Сегодняшнее его поведение только доказало это без всякого сомнения. Язвил, оскорблял молодую леди, пока не довел до слез. Обнял, но не для успокоения и поддержки, а только потому, что его извращенная агрессивность потребовала ее тела.

Даже умудрился укусить ее!

Сесилия сказала, что люди меняются.

Да, дорогая Сесси. Еще как меняются. Ты себе даже не представляешь насколько.

Из груди вырвался глухой смех. Порция потащила всех в лес на охоту за легендарным оленем-оборотнем! Она и не догадывалась, что настоящее животное осталось в доме. Люк бродил по своей спальне каждую ночь, доведенный до безумия тем, что только две дубовые двери и не больше пятидесяти шагов отделяют его от женщины, ради которой он пересек не одну страну. Днем он напивался до состояния ступора, забивался в противоположный угол и давал себе клятву хранить молчание. Бесполезные усилия. Он знал, что рано или поздно разыграется сцена, подобная сегодняшней, и закончится она для Сесилии болью и слезами. Обаяние, вежливость, джентльменское поведение давным-давно отброшены в сторону. Опустился до животного состояния, возбужденный и доведенный до отчаяния. Если бы Сесси не дала ему пощечину, один дьявол знает, что он бы натворил. Намного безопаснее для нее блуждать по проклятому лесу вместе с Денни.

С Денни ей вообще безопаснее.

Тяжело вздохнув, Люк задернул бархатные шторы. Затем распустил галстук, позвонил камердинеру и налил в бокал еще виски.

Пора честно признаться – он знал, что делать с Сесилией. Ответ прост, достаточно вспомнить об оставшейся в нем порядочности. Известен с того мгновения восемь дней назад, когда он прижался потрескавшимися губами к бледным, тонким пальчикам.

Нужно отпустить Сесилию.

Люк преследовал ее.

Сесилия пыталась выбросить его из головы, но не могла. Воспоминания следовали за ней по поросшей корнями тропинке. Мысли метались, словно длинные трепещущие тени. Теперь они целовались два раза: один раз невинно и чисто, второй – отчаянно и требовательно. Опьяняли оба поцелуя. Оба волновали, хотя вряд ли найдутся слова, чтобы описать ощущения. Сесилия хотела его еще девочкой, даже не представляя, что это означает. Теперь женщина в ней понимала, что такое влечение, и требовала большего, чем мимолетное знакомство с желанием. Душа и тело горели для него. Придется найти способ затушить пожар прежде, чем он полностью ее уничтожит.

– Расскажи нам об олене-оборотне поподробнее, – попросила Порция Денни.

Сесилии понадобилось некоторое время, чтобы понять, что имеет в виду ее подруга, и вспомнить, что они не на Люка охотятся в подлеске.

– Эта легенда очень старая? – продолжала Порция, переступая через упавшую ветку.

– Совсем нет, – ответил Денни. – Ей несколько десятилетий. Если верить местным сплетням, леса прокляты много поколений назад, но оборотень стал их последней жертвой.

– Ох, не надо. – Брук прихлопнул насекомое на шее и внимательно посмотрел на ладонь, прежде чем вытереть ее об одежду. – Существуют ли доказательства предполагаемого проклятия? Если под «проклятием» вы подразумеваете муки от укусов мошкары, тогда я согласен.

– Здесь умирают люди, – напомнила Сесилия.

– Люди умирают повсюду.

– Правильно, но в этом лесу жертв необычно много, – поддержал разговор Денни, останавливаясь и поднимая факел повыше. – Преимущественно молодых и безрассудно храбрых.

– Ничего удивительного, – упорствовал Брук. – Большинство людей, которые умирают случайно, молодые и безрассудные.

– Верь, во что хочешь, – пожал плечами Денни. – Но трудно объяснить, почему почти в каждой семье в округе есть жертва трагедии, случившейся в этих лесах. Даже аристократические фамилии не избежали проклятия. Например, старый граф Кендал…

– Все местные предания очаровательны, – прервала Порция, беря Денни под другую руку, – но не могли бы мы вернуться к истории о человеке-олене? Раз мы собираемся его найти, то должны знать, к чему готовиться.

– Да, конечно.

Денни начал рассказывать, и Сесилия намеренно отстала на несколько шагов. Эту сказку она слышала много раз. Как обедневший мужчина, отчаявшийся накормить больную жену и детей, ночью пошел в лес ставить ловушки на животных. Браконьерство считалось преступлением и влекло за собой серьезное наказание, но дедушка Денни закрывал на него глаза. Однако мужчина, про которого говорилось в предании, совершил смертельную ошибку и пересек границу Корбинсдейла. Старый граф Кендал не разделял терпимости мистера Дентона, и провинившихся в браконьерстве приговаривали к тяжелым работам и даже к ссылке.

– …Мужчина наклонился над связкой фазанов, – до Сесилии донесся драматический голос Денни, – и услышал лай собак. Лесник Корбинсдейла выследил его. Бедняга побежал, даже уклонился от нескольких пуль, виляя между деревьями, но не мог же он обогнать собак. В надежде отвлечь животных, бросил им добычу, но натренированные гончие даже не остановились, чтобы понюхать птиц.

Денни замолчал, выпрямился и осмотрелся, потом показал направо:

– Там олений след. Пойдемте по нему.

Хотя по извивающейся ленте следа идти можно было только по одному, Порция продолжала цепляться за руку Денни.

– И что он сделал? Охотник, которого преследовали собаки?

– Ах, да. Перед тем, как его догнали, мужчина упал на колени и взмолился духам леса, чтобы они спасли ему жизнь.

– И…

– Неизвестная сила бросила его на землю, а когда вернулось сознание, он превратился в оленя. Белого, как утверждает легенда.

– Абсурд, – проворчал Брук.

– После этого он легко убежал от собак на землю Дентонов. И даже смог вернуться в человеческое обличие, как только исчезла опасность. Но, видите ли, духи сыграли с ним злую шутку – он больше никогда не смог покинуть лес. Каждый раз, когда он пытался высунуть ногу – или копыто – за границу леса, мистическая сила возвращала его обратно. Духи леса спасли мужчине жизнь, но не отпустили.

– Что случилось с его семьей? – поинтересовалась Порция.

– Жена умерла, – ответил Денни. – Осиротевших детей отправили в работный дом. А животное, – он прочистил горло, – прошу прощения, человек-олень, обречен бродить по лесу до сих пор.

– Вздор! Ерунда! Самая большая ложь из всех неправд! – Брук забежал вперед и обернулся лицом к остальным. Охотники остановились. – Легенды, – продолжил он, – всегда имеют логическое объяснение. Очевидно, что это назидательная история придумана беззубыми бабками. Общеизвестно, что старый граф с ума сходил по охоте и запустил в свои леса экзотических животных и птиц: павлинов, вепрей и нездешних оленей. Его земли притягивали браконьеров, а в отношении нарушителей граф действовал очень жестко. Поэтому окрестные жители и придумали эту ерунду про человека-оленя. Они хотели напугать молодых людей и уберечь их от блужданий в лесах.