Тем временем поезд вышедший к вечеру 15 мая из Ташкента, вначале пошел на юг. Доехав до Термеза, простоял там около 12 часов, выгрузив какую то часть призывников и развернувшись пошел обратно. Приехав вновь в Ташкент, опять загрузился и пошел на юго-запад в Мары. Оттуда в Оренбург, Тольятти, Саратов, Волгоград. Лишь увидя в окно "Родину-мать" майор наконец проговорился. Видимо тоже устал от бесконечной дороги. Но, сказав заветное слово "Воронеж" он тут же строго-настрого приказал: "Но я вам, ничего не говорил!". Не знаю, каким уж секретом обладал батальон фельдъегерской связи, но он попал служить именно туда. В общем труды его по смене места службы оказались успешными и впоследствии, он часто рассказывал, о своих поездках по стране в почтовом вагоне. Только одно это, позволило никогда не сожалеть об отданных двух годах. Он объездил можно сказать всю страну. Но нескольку раз бывал в Харькове, Астрахани, Челябинске, Ижевске. Даже однажды смог попасть в конвой до Комсомольска-на-Амуре. Причем практически во всех поездках, всегда находилось время, пройтись по городу, в который прибывал поезд. Пусть, это были всего 3-4 часа, да и выходить приходилось не одному, а в группе, но все равно это не то, что два года просидеть где-то в глуши, заступая "через день на ремень", как говорили солдаты.

Придя из армии, он все же смог поступить в институт, хотя за два года службы многое и подзабыл. Закончив его, устроился в один из НИИ. Работа связанная с командировками его более чем устраивала, но именно она и стала причиной его падения.

Человек очнулся в одной из районных больниц N-ской области. Черепно-мозговая травма, переломы конечностей, и еще целый перечень травм. Ко всему прочему добавилась амнезия. Он не помнил, ни кто он, ни как получил все эти увечья. В те годы еще не было компьютерных баз, поэтому его просто проверили местным отделением милиции, возможно и разослали фото по другим участкам. Но часто ли вы останавливались возле досок объявлений с разыскиваемыми преступниками? И даже если такое случалось, то наверняка не для того, что бы помочь следствию, а скорее самому избежать встречи с владельцами тех фотографий. Так что даже если его избитое лицо и было на такой доске, вряд ли кто-то смог узнать его. Так что итог вполне закономерен. Выписка из больницы, выдача справки на имя Иванова Ивана Ивановича возможно небольшая сумма денег на первое время и... гуляй Ваня.

Много позже он вспомнил все. И купе поезда в котором он возвращался из очередной командировки, и красивую женщину, его попутчицу. Немного странный вкус чая, продуваемый всеми ветрами, тамбур последнего вагона. Жаркие поцелуи и холодный колючий щебень утрамбованный между шпал, где его нашли поутру путевые обходчики. Но, было уже поздно. Его уже никто не хотел слушать. К тому времени он уже окончательно опустился и превратился в некое подобие человека...

...Пройдя с полкилометра, человек выбрался на окружную дорогу и начал свой обычный маршрут. Идя по обочине, он внимательно оглядывался вокруг, с проходящих машин часто выбрасывали использованную тару, которую он собирал. Иногда, когда особенно везло, он зарабатывал на этом до тридцати рублей. Чаще гораздо меньше, но он все равно каждый день начинал отсюда. И потом здесь было достаточно далеко от жилья и людей, а у человека где-то в глубине души еще оставалось чувство стыда. Дальше, начиная от перекрестка, он старался уйти глубже в поле, что бы попасть к черному ходу огромного супермаркета. Там находились урны с отходами торговли. Зимой или в оттепель, как сейчас, делать это было гораздо труднее, в полях не было дорог и приходилось буквально ползти по лужам и грязи. В конце каждой недели туда выбрасывали очень много просроченных и списанных продуктов. К сожалению, об этом знали очень многие, и ему редко, что доставалось. Но он все равно ежедневно наведывался сюда, и иногда ему везло.

Сегодня была как раз пятница. Не успел он дойти до ящиков, как из магазина погрузчик вывез целый контейнер мясопродуктов. Конечно, колбасы и сосиски были покрыты плесенью, где-то попахивали, видимо был нарушен температурный режим хранения, но он уже давно отвык привередничать. Быстро, насколько это было возможно, в его возрасте он подбежал и начал запихивать все, что попадалось под руку в мешок. При этом, постоянно оглядываясь, охрана вот-вот должна была появиться. Заполнив мешок, он завязал его и бегом отволок его подальше от места добычи, решив, что если попадется на глаза охране, то хоть мешок будет цел. И вновь вернулся к контейнерам.

В этот раз он набивал колбасы под рубаху, в карманы за пояс штанов, и так увлекся, что пропустил первый удар. От неожиданности он присел, и уже дернулся бежать, как резкий окрик остановил его:

— Стоять! Что, бомжара, на халяву решил подкормиться? Смотреть сюда!

Дрожа всем телом, человек обернулся и обмер.

Позади него, поигрывая дубинкой, стоял охранник, мерзко улыбаясь, словно в предвкушении развлечения. Но не это испугало его. Ему и раньше доставалось от охраны, поэтому он считал это неприятным, порой болезненным, но в общем то "профессиональным" риском, не более того.

В десятке метров, позади охраны, остановилась огромная, черная иномарка, возле нее стояли два огромных бугая в золотых цепях и наколках, держа на поводке рвущуюся к нему рычащую псину, на мощных коротких лапах:

— Выкладывай добычу, ублюдок! — приказал ему охранник. Человек начал лихорадочно вытаскивать колбасы, не сводя глаз с собаки.

— Иди, Артур, займись чем ни будь, мы тут сами разберемся. — пробасил один из громил охраннику.

— Слушаюсь! — подобострастно проговорил охранник и тут же убежал.

Громила повернулся к испуганному человеку.

-Беги. — просто сказал он и наклонился к собаке, готовясь отстегнуть суровый ошейник.

Человек попытался, что-то объяснить, попросить прощения, но его никто не слушал:

— Беги! У тебя минута!

Он успел пробежать не больше пары десятков шагов, когда сильный удар сбил его с ног. Дальнейшее действо превратилось для него в кошмар. Жалкое рубище, одетое на него, лишь прикрывало, но никак не защищало человека, даже от холода, а тем более от укусов собаки.

Боль. Невыносимая боль, разрывала его и без того старое и далеко не здоровое тело. Что может чувствовать человек, у которого выгрызают, вырывают целые куски? Кровь яркими брызгами вырывалась из измученного тела, и скоро под ним образовалась целая лужа.

Вначале он пытался, как-то обороняться, кричать, потом просто сжался в комок и выл от боли и невозможности, как-то защитить себя.

Человек потерял сознание...

...Пошевелившись во сне, человек задел стебли трав покрытые росой и моментально проснулся от холодных капель оросивших его обнаженное тело. От неожиданности он резво вскочил на ноги и с удивлением огляделся. Вокруг него насколько хватало зрения, простиралась степь, покрытая высокой зеленой травой. Лишь на западе метрах в трехстах высилось огромное непонятное сооружение похожее на крепость или замок. Человек оглядел себя. " Кто я?!" — подумал он. — " Как я здесь оказался?!" Некоторое время, он с удивлением оглядывал свое тело, руки, морщил лоб пытаясь вспомнить, но увы, ничего не приходило в голову. Ни имени, ни откуда он взялся — все было забыто, или заблокировано. Несмотря на то, что человек не помнил себя, он уверенно знал о том, что его окружает. То есть, видя траву, он знал, что это трава, видя строение невдалеке, он вполне осознано назвал его — замком, и понимал, что определение данное им, вполне соответствует истине. Осмотрев себя, он уверенно мог сказать, что тело, которое он видел, свое тело может принадлежать мальчику, или юноше лет 14. Но кто этот юноша, то есть кто он сам, он совершенно не помнил. И это его здорово смущало.

Решив, что стоять дальше не имеет смысла, он сделал несколько шагов, в направлении замка, но случайно бросив взгляд на свое тело, тут же присел настороженно оглядываясь вокруг себя. Он был абсолютно гол, и это показалось ему неприличным. Оглядевшись вокруг и не заметив никого, кто бы смог его увидеть, он несколько успокоился. Однако через мгновение, сморщив лоб, задумался, что же делать, ведь не пойдешь же к людям в таком виде. Не найдя ничего более подходящего, он начал из травы, окружающей его, плести, что то похожее на венок, но более пушистый, чем обычно. Спустя примерно двадцать минут напряженной работы, прерываемой лишь оглядкой, он подпоясался пушистым травяным поясом прикрывшим его чуть ниже ягодиц. Иронично оглядев себя и, улыбнувшись своему странному виду, он пожав плечами, сделал первый шаг.