Вдруг как-то не вовремя заглянул Гета… Рысь даже не оглянулся – стоило ли в такой ситуации обращать внимание на слугу? А тот постоял немного, посмотрел с любопытством и, фыркнув – дескать, ничего особенного, не то еще видали! – ушел.

– Ты очень хороша в постели, Лициния! – заметил Рысь.

Девчонка засмеялась:

– Я знаю!

– А что за песню ты пела?

– Старинную… ты ее не знаешь.

– И все же? Какая-то знакомая мелодия, кажется, я ее уже где-то слышал.

– Еще бы! – Лициния потянулась, как кошка. – Это плач о Боудикке, королеве иценов.

Юний кивнул:

– Слыхал про такую. Говорят, она предпочла смерть плену.

– И где-то запрятала все сокровища иценов, – тихо промолвила гостья. – Некоторые до сих пор ищут, найти не могут.

– Ицены… – усмехнулся Рысь. – Я тоже знаю эту историю. Кажется, двести лет прошло? Ну да, около того. Со времен наместника Светония Паулина. И что, все еще ищут сокровища?

– Ищут. – Лициния как-то притихла, и вся ее веселость вдруг испарилась. – Не знаю, почему говорю с тобой об этом. Одну из наших девчонок выкрали из лупанария и запытали до смерти. Всего лишь за то, что она из иценов. Видно, что-то хотели узнать.

– Да, странная смерть… Останешься до утра?

– Нет, – улыбнулась гостья. – С тобой хорошо, но пойми меня правильно – нужно заработать денег. Иначе зачем было и приезжать, верно?

Рысь ухмыльнулся:

– Давай зарабатывай. Пойдешь обратно в таверну?

– Не знаю, может быть, к тому забавному толстячку… Как его?

– Сервилий. Только лучше б ты на него не рассчитывала – вряд ли он еще на ногах.

– Что ж, найду другого… Прощай.

Проститутка направилась к выходу.

– Постой! – Юний быстро натянул тунику и набросил на плечи плащ. – Прогуляюсь с тобой до таверны. Народ сейчас буйный, мало ли что?

Они вышли вместе. В черном небе ярко горели звезды, лаяли по окраинам псы, кое-где слышались громкие голоса подгулявших прохожих да перекличка ночной стражи. Рысь проводил веселую гостью почти до таверны Стефания, уже почти опустевшей. Сквозь распахнутые настежь двери вырывалась на улицу желтая полоса света, доносилось чье-то бормотание и громкий могучий храп. Чья-то тень вдруг пересекла освещенное пространство – и Юний узнал того женственного юношу, что днем спрашивал его о пути к реке. Рыжая Лициния тоже увидела и оценила добычу – бросилась, словно пантера:

– Эй, красавчик! Не хочешь ли приятно скоротать ночь?

Юноша шарахнулся от нее, словно увидел перед собой оборотня.

– Да ты не бойся, дорого не возьму! – Лициния схватила парня за руку. – Идем, идем же в таверну, у Стефания есть немало укромных уголков.

– Отстань от меня, женщина! – тонким голосом возмущенно воскликнул юноша и, вырвав руку, побежал прочь и скрылся в темноте улиц.

Рысь хотел было окликнуть его, но не успел – в дверях таверны показалась знакомая коренастая фигура Домиция Верулы. Юний поспешно отступил в темноту и затаился – Верула почему-то вовсе не выглядел пьяным. Наоборот, стоял на ногах вполне твердо, да и голос его звучал трезво.

– Аве, рыжая, – с улыбкой кивнул он проститутке. – Тебя, случайно, не Лицинией звать?

– Да, я Лициния, – девушка засмеялась, – хочешь со мной переспать?

– Охотно! – Домиций галантно посторонился, пропуская ночную гостью в таверну. – Твои подруги рассказывали, что ты знаешь много старинных песен, и я бы хотел…

Чего там хотел бы Верула, Рысь уже не расслышал – дверь таверны, скрипнув, закрылась. Однако и услышанного хватило, чтобы удивиться и призадуматься: с каких это пор Домиций увлекся старинными песнями? А может, его не все старинные песни интересуют, а только песни иценов? Хоть тот же «Плач королевы Боудикки». Или еще что-нибудь, где говорится об исчезнувших сокровищах…

Покачав головой, Юний еще постоял немного, а потом повернулся да пошел домой – спать. С утра нужно было на службу.

Утро неожиданно выдалось дождливым, хмурым. Мелкие дождевые капли, казалось, недвижно повисли в воздухе, плац был мокрым, и даже ближние холмы спрятал густой туман.

– Ну и погодка, – передернул плечами Фабий. – Видно, мстят за вчерашнее веселье британские боги.

– Да уж, – хмуро согласился Сервилий – мокрый, взъерошенный и злой. – В такой день только сидеть в какой-нибудь таверне у горящего очага да попивать разбавленное теплой водицей вино.

Молодежь – Приск, Марциан и прочие лишь молча вздохнули.

Было прохладно, и многие воины, в том числе и Юний, надели штаны, чего бы никогда не сделали, находясь в Риме. Закутанные в плащи, с уныло повисшими перьями на шлемах, легионеры напоминали нахохлившихся воробьев. Лишь центурион, Тит Генуций Фус, выглядел хоть куда, как и положено было ветерану.

– Глядите сегодня в оба, ребята! – не обращая никакого внимания на дождь, тщательно инструктировал он. – Туман, со Стены видать плохо. Кое-кто из «диких» может попытаться прорваться – пограбить наших друзей бригантов.

– Все сегодня на тех же местах? – спросил кто-то.

– На тех же, – центурион кивнул и закашлялся. Да, видно, давно пора было на пенсию старому Генуцию Фусу.

Построившись в колонну, его центурия в числе прочих, печатая шаг, направилась к воротам Виндоланды и, миновав их, двинулась дальше, к валу, которого, кстати, тоже не очень-то было видно. Так, угадывались на вершинах холмов какие-то смутные очертания.

Сменив в крепости караул, Рысь расставил часовых, сам же принялся прохаживаться на площадке сторожевой башни, пристально поглядывая по сторонам. Центурион оказался прав – плотный туман киселем растекся между холмов, так что сверху торчали лишь фиолетовые вершины гор, да за южными воротами блестела мокрая полоска исчезающей в тумане дороги. Как бы не уснуть. Сон на посту – страшное воинское преступление, карающееся строго, вплоть до смерти. Слава богам, в центурии Генуция Фуса еще никого таким образом не наказывали, воины несли службу честно.

А ведь вполне могли случиться новые проверки – наместник со свитой еще не уехал обратно в Эборак, столицу Нижней Британии и шестого легиона. Следовало быть начеку. К тому же центурион предупредил, что сегодня уезжают к себе домой, в далекие северные горы, союзные вотандины – те самые «разрисованные», иначе притены, с вожаком которых так лихо дрался Юний. Интересно, как он, этот Куид Мад Магройд? Ну и имечко, язык сломаешь! Наверное, отлежался уже.

Рысь немного походил по башне, а затем по очереди навестил всех часовых – ободрить да рассмешить веселой шуткой. Хотя, конечно, часовому не полагалось разговаривать, но тут Юний решил нарушить правила, выбрав меньшее зло – пусть уж лучше болтают, чем спят.

У северных ворот, на башнях, стояли двое – Марциан и Приск, еще двое – внизу, да четверо ожидали своей очереди нести караул. Менялись через каждые четыре часа, хотя, конечно, римский час был понятием относительным и сильно зависел от времени года. К примеру сейчас, в конце апреля, час был куда более длинным, нежели поздней осенью и зимой.

Поговорив с Марцианом о видах на урожай, Юний подошел к Приску. С тем беседа вышла пообстоятельней, можно даже сказать – философская. Приск, еще совсем молодой (недавно исполнилось восемнадцать) парень, задумал жениться на одной из местных девушек, что вообще-то не возбранялось, но и не поощрялось – наместник Клавдий Апеллин почему-то не очень одобрял подобные браки. Однако наместник далеко, в Эбораке, а здесь, в Виндоланде и других приграничных крепостях-лимесах, шла своя жизнь, не всегда вписывающаяся в требования уставов и наставлений. Смешанные браки в Нижней Британии не были столь распространенным явлением, как, скажем, в Галлии, и римляне обычно жили своим укладом, а местные племена – своим, по возможности не мешая друг другу. Те же бриганты, а также их соседи – коританды, корновии, паризы и прочие – селились на вершинах и склонах холмов, не смешиваясь с римлянами. Даже в викусах, возникавших вокруг римских крепостей, местные старались держаться отдельно. Сами их боги – Нумос, Мапонос, Маха – не сливались с римскими, как у тех же галлов, где божества обычно составляли пару, как, к примеру Меркурий – Везуций. Здесь, в Британии, даже римских вилл было мало. В основном они располагались вдоль дорог, да и те ближе к Лондинию или Веруламию – вот эти-то южные города жили вполне по-римски.