– Это Денни звонил?

– Да…

Келлан выдержал паузу.

– С его приездом что-нибудь прояснилось?

Он потянулся за вторым ботинком.

– Нет, – вздохнула я.

Келлан улыбнулся своей волшебной полуулыбкой:

– Уверен, что осталось не так уж долго. – Он встал, взял из двух гитар ту, что была поновее, и уложил ее в футляр. – Время пролетит незаметно, честное слово.

Он улыбнулся столь ободряюще, что я ответила тем же.

– Готова?

Келлан запер футляр и перекинул ремень через плечо.

Я кивнула, и мы спустились. Келлан захватил ключи, а я – удостоверение личности и немного налички из чаевых. Мы вышли.

Вечер в «Бритвах» на удивление удался. Этот бар был значительно меньше, чем «У Пита». В длинном, узком прямоугольном здании имелась небольшая площадка для выступлений, вдоль стены тянулась барная стойка, а все остальное пространство было занято столами и стульями. Келлан усадил меня поближе – можно сказать, в первый ряд, для интимного шоу.

Конечно, группа играла изумительно хорошо, но более сдержанно. Это было едва ли не частное выступление для меня и двадцати моих близких друзей. Келлан пел, сидя на стуле и перебирая струны: в отсутствие стайки восторженных девчонок его кокетство убавилось вдвое. Нельзя сказать, чтобы здешние девушки не восхищались группой, но то были просто клиентки, случайно завернувшие нынче в бар, а не толпа пылких поклонниц, прочно окопавшихся в «Пите», где музыканты базировались постоянно.

Я была полностью захвачена представлением Келлана, внимательно вслушиваясь в слова и звучание его голоса и даже негромко подпела нескольким песням, что заставило его просиять, когда он это заметил. Денни подкинул блестящую идею, и вечер действительно пролетел незаметно. Я не успела оглянуться, а ребята уже паковались и Келлан прощался с немногими местными знакомыми. Нескольких женщин он одарил поцелуями в щечку, затем мы дошли до машины и отправились домой.

На обратном пути Келлан улыбался и тихо напевал последнюю сыгранную песню, большими пальцами отбивая ритм на рулевом колесе. Она оказалась той самой, что так растрогала меня первым вечером в Сиэтле, – той песней, благодаря которой я разглядела потаенного Келлана. Я откинулась на сиденье, чтобы видеть его. Келлан, уловивший мое восторженное внимание, разулыбался еще пуще, не прекращая петь.

– Эта мне нравится, – пояснила я, и он кивнул, не прерывая исполнения. – Похоже, она важна для тебя. Означает что-то особенное?

Я не хотела об этом спрашивать, но теперь уже было поздно.

Он перестал петь и озадаченно взглянул на меня.

– Гм, – пробормотал он, прекратив отстукивать ритм и вновь сосредоточив свое внимание на дороге.

– Что? – робко спросила я в надежде, что ничем его не задела.

Но Келлан только слегка улыбнулся, ничуть не смущенный:

– Никто меня об этом не спрашивал. Ну, кроме группы.

Он пожал плечами, глядя мне в глаза. Я покраснела и отвернулась, гадая, не счел ли он меня идиоткой.

– Да… – произнес он негромко.

Я моргнула и снова повернулась к нему, решив, что опять выболтала свои мысли, а он лишь согласился с моей дуростью. Но, добродушно смотря на меня, Келлан лишь добавил:

– Она многое для меня значит…

Он замолчал и сконцентрировался на дороге. Я же закусила губу и твердо решила больше не спрашивать его об этом, хотя мне, конечно, отчаянно хотелось. По его слишком вдумчивому созерцанию дороги и быстрому взгляду на меня краем глаза я поняла, что он не стремился развивать эту тему. Мне пришлось постараться, но я проявила такт и новых вопросов не задала.

За телефонным завтраком я рассказала Денни о вечере, и он был доволен моей вылазкой вне его общества. Меня эта мысль не сильно вдохновляла: я хотела развлекаться с ним, но он, вероятно, был прав. Надо почаще выходить и веселиться без него. Уныние лишь заводило меня в тупик, поэтому я стала больше общаться с Дженни. Уже в воскресенье она пришла в наш угрюмый дом и, как и я в свое время, была шокирована его необжитостью. Мы весь день проходили по секонд-хендам и лавкам подержанных вещей в поисках разных дешевых и симпатичных штуковин, способных оживить атмосферу.

Нам удалось найти несколько милых вещиц в стиле ар-деко для гостиной, пару фотографических пейзажей для моей комнаты и, разумеется, картины с изображением чая и кофе для кухни, а также занятный снимок водяной капли – для ванной. Я набрела даже на старый постер «Рамоунз»[11], который мог понравиться Келлану, поскольку его комната была не лучше остальных.

Я нагрузилась целой охапкой фоторамок и распечатала снимки, которые сделала на камеру Денни в первую неделю после нашего приезда. На некоторых были мы с Денни, на паре других – только ребята, а на любимой фотографии, которую я хотела послать родителям, – мы втроем. Конечно, мы накупили и кучу девчоночьей ерунды: корзинок, декоративных растений и купальных полотенец. Мне даже посчастливилось отыскать дешевый автоответчик, чтобы впредь не слишком нервничать насчет пропущенного звонка.

Я сомневалась, что Келлан будет в восторге оттого, что в доме похозяйничали девчонки, но, когда мы вернулись, его не было. Беспрестанно хихикая, мы поспешили приступить к работе, чтобы все обустроить до его возвращения. Но когда он пришел, мы только заканчивали с кухней.

При виде нас с Дженни, занятых последней кофейной картиной, он улыбнулся и чуть покачал головой. С негромким смешком он повернулся и поднялся к себе. Мы с Дженни решили, что получили его одобрение, и, посмеиваясь над собой, быстро завершили задуманное.

Когда в скором времени Дженни собралась уходить на смену, я поблагодарила ее за то, что она разогнала мою хандру и помогла украсить дом. Она крикнула: «До свидания!», обращаясь к Келлану, и сверху донеслось: «Пока». Дженни махнула мне и вышла за дверь. Я поспешила наверх, не вполне уверенная, что Келлану понравились обновления.

Его дверь была приоткрыта, и я увидела, что он сидит на краю кровати и смотрит в пол со странным выражением лица. Озадаченная, я постучалась. Он поднял взгляд, едва я открыла дверь шире, и жестом пригласил меня войти.

– Эй, извини за все это барахло. Если тебе не нравится, я все уберу.

Я виновато улыбнулась и присела рядом.

Он тоже улыбнулся и помотал головой:

– Нет, все отлично. Пожалуй, здесь было пустовато. – Он указал через плечо на постер, который я повесила на стене. – Мне нравится… Спасибо.

– Ага, я так и знала, что ты оценишь…

Гадая, о чем он только что думал, я выпалила:

– У тебя все в порядке?

Он посмотрел на меня в замешательстве.

– Да, все хорошо… А что?

Внезапно смутившись, я не знала, что сказать.

– Ничего, просто мне показалось, что ты… Да ерунда, извини.

Какое-то время Келлан задумчиво рассматривал меня, как будто не мог решиться на что-то. Я замерла под испытующим взглядом его темно-синих глаз. Внезапно он улыбнулся, встряхнул головой и спросил:

– Ты голодная? Может, к «Питу»? – Его улыбка ослепляла. – Давненько мы там не были.

Несмотря на ранний час, народу в баре оказалось прилично. Мы с Келланом заняли обычное место, и Дженни, улыбаясь, подошла к нам, готовая принять заказ. Мы попросили бургеры и пиво, и в ожидании я принялась изучать публику. Было довольно странно сидеть на людях с Келланом, особенно в баре, где я работала. Любопытная Рита поглядывала на нас, и я старалась не встречаться с ней глазами. Она, конечно, подумает худшее.

Но Келлан, похоже, чувствовал себя как рыба в воде. Он развалился на стуле, закинув ногу на ногу, и наблюдал за мной. Я вдруг поняла, что меня весь день не было дома, потом мы с Дженни украшали комнаты, и вот я в «Пите», а с Денни так ни разу и не поговорила. Это настолько меня встревожило, что я чуть не попросила Келлана отвезти меня домой.

Он заметил неладное:

– Что-то случилось?

Осознав свою глупость и тот факт, что теперь, имея автоответчик, я могла бы слушать голос Денни сколько угодно, если бы тот позвонил, я улыбнулась и пожала плечами: