«Аллах милосердный, позволь мне спасти жизнь этой юной девушки»

Посмотрел на свою помощницу, — подойди поближе. Она посмотрела на Латифу потом на меня.

— То что она пришла в себя это хорошо сейчас ей надо будет дать настойку из мака. Отпускай, и иди сюда. — Она подошла, встала рядом.

— Сейчас придет Юсуф и будет её удерживать на месте, ты будешь подавать мне то, на что укажу. Запомни от твоей расторопности, зависит жизнь. Слушай, что надо сделать, вот в этом кувшинчике опасное зелье, его нельзя проливать на угли, иначе будет пожар и все вокруг загорится синим пламенем, вот эти нити и вот эту иглу положишь в пиалу и зальешь этим настоем, поняла. — Она кивнула головой в знак согласия.

Продолжая объяснять, я достал маленький серебряный пузырек, наклонил над пиалой, стал отсчитывать нужное количество капель.

«хватит, а то сердце остановится»

Положишь на угли вот это, я подал ей серебряный брусок с деревянной ручкой, положишь на жаровню, так что бы не нагрелась ручка… Этим будем прижигать сосуды, что бы не кровоточили, ответил я на невысказанный Джабирой вопрос.

— Будешь перебивать, не успею, всё объяснить, буду ругаться, потом когда всё станешь делать не так, Аллах покарает тебя за непослушание, женщина, слушай молча. — Рассердился я на неё.

— Когда я сделаю надрез, начну раздвигать кожу, будет выступать кровь. Тряпкой осторожно стираешь в сторону от раны, не мешая мне, полезешь под руку, ударю. Разговаривать некогда. Скажу прижигать, подаешь вот это, поняла? — Она кивнула.

— Подашь вот эти штуки, после того как вытрешь края, ими я буду раздвигать рану.

Поставил на стол пиалу с настойкой, которую все это время держал в руке, пока объяснял.

«Старею, давно такие операции не делал, вот раньше в годы молодости, по два дня руки ноги отрезал после битвы с неверными, да простит аллах души врагов моих умерших от моей помощи. Что Мухамад, страшно тебе? Это не дирхемы на базаре за вырванный зуб с народа брать» Я посмотрел на лежавшую девушку

«Даже перед лицом Аллаха, она красива. Эй, пенёк саксаула, ты, что же её уже хоронить собрался? Да! Собрался, Боюсь, Я. Очень БОЮСЬ! Мне что самому лекарство принять? Нет, нельзя, могу пропустить, чего ни будь, не делал я таких операций, никогда, видел только как учитель…. Когда же это было? Лет пятнадцать назад, а вдруг она умрет. … Вдруг, вдруг — вот раскаркался как ворон, разве не этому ты учился?»

«О, мой Аллах, я прошу Тебя выбрать лучшее Твоим знанием, я прошу силы от Тебя посредством могущества Твоего. Поистине, Ты можешь, а я не могу, Ты знаешь, а я не знаю. О, мой Аллах, поистине, мое дело, намерение сделать операцию для спасения жизни Латифы, девы юной, пострадавшей от рук неверных, если полезно для меня, моей религии, для мирских дел, для исполнения моих планов, будущих и настоящих, то сделай это судьбой для меня и ниспошли мне благодать в этом деле, и облегчи мне его совершение. А если это дело по излечению девы Латифы, вредно для меня и моей религии, для мирских дел моих, для моих планов, будущих или настоящих, отврати его».

Я провел ладонями по лицу завершая молитву, сказав в слух, — Да ниспошли мне Аллах, благословление.

В комнату вошел Юсуф. — Господин Мухамад, вы звали меня?

— Да! И давай отойдем, разговор будет тяжелый. Мы прошли к столику, за которым сидели ранее, — Господин Юсуф, положение Вашей дочери, очень критическое у неё внутреннее кровотечение я должен буду удалить у неё селезенку, — Поднял руку, останавливая вопросы готовые сорваться с его губ, — Если это не сделать она может умереть до конца дня.

Лицо его побледнело, он взглянул сторону больной Латифы. — Если вы отрежете, сможет ли она выжить, как она будет потом жить без неё?

— Скажу честно, Или выживет, Или нет! Но если ничего не делать то умрет. У неё сломано два ребра, отбито легкое. Скажите достопочтенный, после того как Вам удалось уехать, не падала ли она без чувств, день два назад, на что она жаловалась?

— Казалось, что человек не может бледнеть, так как Юсуф, но оказалось можно. Когда он заговорил то, это был голос смертельно усталого и старого человека, на которого разом обрушились все беды мира.

— Это было позавчера, на закате, почти проехали ущелье, до родника оставалось совсем немного, там собирался встать на ночевку, я ехал впереди и не видел, как она упала. Просто не услышав её коня, оглянулся, а она лежит на камнях, лицом вниз. — Он помолчал, потом добавил, — до этого падения Латифа жаловалась на то, что у неё кружится голова, тошнит, её несколько раз вырвало.

— Юсуф, — я замялся, пытаясь подыскать слова, — а как у неё… с оправлением естественных надобностей.

Увидел недоумение в его взгляде, — Ладно забудьте, этот вопрос, я спрошу по-другому, она писала с кровью или нет?

Его лицо стало наливаться кровью, а правая рука хватать за рукоять кинжала, висевшего на боку.

Я заговорил, успокаивая его, — поймите, то, что я спрашиваю именно Вас, имеет отношение состоянию Латифы, мне нужно знать повреждено у неё внутри ещё что-то ещё, что может угрожать здоровью вашей дочери. И как отец вы могли ….

— Она не знает что моя дочь! Я не говорил, а мать,… мать и под страхом смерти не стала бы говорить кто истинный отец её дочери.

Он замолчал, когда заговорил, тусклым, безжизненным голосом, — Только Аллах знает, как тяжело видеть своего ребенка, не иметь возможности обнять его, прижать к груди. Видеть, как она растет, и из маленькой девочки, веселой хохотушки, превращается в подростка с угловатыми коленками, становиться замкнутой и угрюмой, наблюдать, как расцветает цветок, и как твоя девочка становиться красивой девушкой. Всё что я мог для неё сделать, это стать незримой тенью, охраняющей её покой и благополучие.

Я посмотрел ему в лицо, спокойный, беспристрастный взор, взор человека который в любой момент, не задумываясь броситься на помощь, спасть свое дитя. Не задумываясь, убьет каждого, кто будет угрожать.

«Да уж не хотелось бы мне встретиться темной ночью, да в пустыне, такой развалит от затылка до копчика и мимо пройдет не повернувшись, надо его успокаивать, хоть и умеет владеть собой, сидит как каменная статуя, а жилка на виске так и бьётся, о веко дернулось. Да уважаемый вид у вас хоть и страшный, а все-таки вы человек»

— Юсуф, слушайте меня внимательно, смотрите мне прямо в глаза, — Я начал говорить медленно и монотонно, — Вдохните, задержите дыхание. Досчитайте мысленно до трех и выдохните. Вдох, медленно течет вода, выдох. Вдох, вы смотрите на спокойное течение, выдох. Вода течет мимо вас, вдох…. Выдох…. Вдох…. Выдох…

Его лицо расслабилось, напряженные мышцы опали, и фигура обмякла, скованность и тревога стали уходить, отпуская измученное тело и душу.

Я продолжил разговор дальше, — С Латифой всё будет хорошо, но для того, что бы она выздоровела надо, что бы вы дали свое согласие. Согласны Вы или нет? От вашего решения зависит её жизнь.

Юсуф молча сидел и смотрел на меня, не отводя взгляд в сторону, потом его голова чуть дернулась, начиная кивать в знак согласия, остановилась, вместе с продолжением прозвучало хриплое, — Да, пусть Аллах смилостивиться и ниспошлёт Вам, почтенный Мухамад свою благодать. Да, Я, Юсуф — ад — дин — Салим — абу- л — Маджид, разрешаю тебе Мухаммад — ад — Дин — абу-л — Фатах ибн Ибрахим, лечить мою дочь.

Врач должен обладать взглядом сокола, руками девушки, мудростью змеи и сердцем льва.

Операция прошла на редкость удачно, я даже сам удивился этому, мои новоявленные помощники вели себя, так как надо, быстро исполняя все, что я говорил. Юсуф, по началу долго отказывался, потом дал согласие на свое участие, мне нужен был человек, что бы удерживать больную на месте, иначе вырываясь, могла повредить себе. Вместе с удалением селезенки Я сделал прокол в легком. Выпустив из него всю жидкость скопившуюся там.

Сегодня шел третий день, И хвала Аллаху, Латифа шла на поправку.