– Детей нет?

– Слава Богу, нет. – Она ела так же, как ходила – быстро, аккуратно и без лишних движений, правда, с явным удовольствием. Поужинав, она взглянула на свой золотой «Ролекс».

– Вы обещали отвезти меня домой к десяти, – сказала она и, несмотря на его отчаянные протесты, скрупулезно разделила счет и оплатила половину.

Когда он остановился у ее дома, она очень серьезно посмотрела на него и спросила:

– Кофе?

– С огромным удовольствием. – Он начал открывать дверь, но она его остановила:

– Договоримся сразу. Кофе – растворимый «Нескафе», и никакой гимнастики, ничего больше, о’кей?

– О’кей, – согласился он.

– Тогда пошли.

В квартире он увидел портативный магнитофон, обитые парусиной подушки и односпальную складную кровать, на который был аккуратно расстелен ее спальный мешок. Пол, если не считать подушек, был голым, но отполированным, на стенах висели ее фотографии. Он принялся их рассматривать, пока она приготавливала кофе на крохотной кухне.

– Если нужна ванна, – крикнула она, – она здесь, только будьте крайне осторожны!

Он оказался скорее в темной комнате, чем в ванной. Душевая кабина была закрыта светонепроницаемой накидкой на молнии, а там, где у большинства женщин лежали мыло и туалетные принадлежности, он увидел баночки с химическими реактивами и пачки фотобумаги.

Они устроились на подушках, стали пить кофе, слушать Пятую симфонию Бетховена и говорить об Африке. Один или два раза она процитировала его книгу, то есть явно внимательно ее изучила.

– Мне завтра рано вставать… – Она взяла у Крейга пустую чашку. – Спокойной ночи, Крейг.

– Когда мы снова увидимся?

– Не знаю точно. Рано утром я вылетаю в горный район, не знаю, надолго ли. – Она увидела выражение его лица и смягчилась. – Могу позвонить в «Моно», когда вернусь, если вы хотите.

– Хочу.

– Крейг, вы начинаете мне нравиться, возможно, как друг, но роман мне не нужен. Я все еще обижена, надеюсь, мы оба это понимаем, – сказала она, пожимая ему руку на пороге квартиры.

Несмотря на ее отказ, Крейг был странно доволен собой. Он решил пока не анализировать свои чувства к ней, не пытаться определить свои намерения. Было просто приятно находиться рядом с нормальной женщиной, а не с очередной профессиональной охотницей за знаменитостями, пытающейся занести его имя в свой список. Его физическое влечение лишь усиливалось ее отказом, он уважал ее талант и ее достижения, они оба любили Африку и относились с сочувствием к жившим здесь людям.

– На сегодня хватит, – сказал он себе, припарковывая «фольксваген».

В холле его встретил помощник директора, театрально заламывавший руки.

– Мистер Меллоу, – сказал он у себя в кабинете. – Когда вас не было, меня посетили сотрудники специального отдела полиции. Я вынужден был открыть ваш личный сейф и впустить их в ваш номер.

– Черт возьми! – воскликнул Крейг. – А они имеют право так поступать?

– Вы не понимаете, они могут делать все, что захотят, – поспешил заверить его помощник. – Мистер Меллоу, уверяю вас, они ничего не забрали из сейфа.

– Тем не менее я хотел бы проверить.

Он просмотрел чеки, сумма совпадала. Его обратный билет, как и паспорт, был в полном порядке, но они рылись в «аварийном комплекте» Генри Пикеринга. Позолоченный значок инспектора не лежал в кожаном футляре.

– Кто мог приказать устроить такой обыск? – спросил он у помощника, закрыв сейф.

– Только кто-то, занимающий очень высокий пост.

«Тунгата Зебив, – подумал он с горечью. – Любопытный и злобный ублюдок. Как ты изменился».

Крейг отвез свой отчет о посещении центра перевоспитания Тути в посольство для передачи Генри Пикерингу. Морган Оксфорд принял документы и предложил Крейгу кофе.

– Я могу задержаться здесь дольше, чем думал, – сообщил Крейг дипломату, – а работать в номере отеля крайне неудобно.

– Квартиру найти дьявольски трудно. – Морган пожал плечами. – Постараюсь что-нибудь сделать.

Он позвонил на следующий день:

– Крейг, одна из наших девушек уезжает домой на месяц. Она большая ваша почитательница и согласна пересдать квартиру за шестьсот долларов. Она улетает завтра.

Квартира была однокомнатной, но достаточно удобной и просторной. Был широкий стол, который мог служить письменным. Крейг положил на него пачку бумаги «Тайпекс», использовав в качестве пресс-папье кирпич, рядом разместил свой оксфордский словарь и громко произнес:

– Снова работа.

Он почти забыл, как быстро течет время в стране, где сбываются мечты, и с неподдельной радостью смотрел на сложенные на столе исписанные листы.

Морган Оксфорд звонил дважды и оба раза приглашал его на дипломатические приемы, Крейг каждый раз отказывался и наконец отключил телефон. Смилостивился он лишь на четвертый день. Телефон зазвонил практически сразу, как только он вставил вилку в розетку.

– Мистер Меллоу, – услышал он голос явно африканца. – Мы нашли вас с большим трудом. Прошу вас, не вешайте трубку, с вами будет говорить генерал Фунгабера.

– Крейг, это Питер, – услышал он знакомый голос с акцентом. – Можем встретиться сегодня в три? Я пришлю машину.

Частная резиденция Питера Фунгаберы находилась в пятнадцати милях от города на холмах, окружавших озеро Макилване. Дом был построен в двадцатых годах богатым эмигрантом – младшим сыном английского самолетостроителя. Его окружала широкая терраса с резными карнизами, а кроме того – пять акров лужаек и цветущих деревьев.

Охранник из Третьей бригады в полной боевой форме тщательно проверил Крейга и водителя, прежде чем впустить их в дом. Питер Фунгабера уже стоял на террасе, когда Крейг стал подниматься по ступенькам. Он был в белых хлопчатобумажных слаксах и алой рубашке с короткими рукавами, которые прекрасно подходили к его бархатной черной коже. Дружески обняв Крейга за плечи, он подвел его к сидевшей на террасе группе людей.

– Крейг, позволь представить тебе мистера Мушареву, управляющего земельным банком Зимбабве. Это – его помощник мистер Капвепве, а это – мой адвокат мистер Коэн. Господа, позвольте представить знаменитого писателя мистера Крейга Меллоу.

Он обменялся рукопожатиями с представленными людьми.

– Что-нибудь выпьешь, Крейг? Мы пьем «Кровавую Мэри».

– Вполне устраивает, Питер.

Слуга в напоминавшей о колониальных временах белой канзе принес Крейгу стакан, а когда он ушел, Питер Фунгабера просто сказал:

– Земельный банк Зимбабве согласился стать твоим личным гарантом в получении кредита Всемирного банка в сумме пять миллионов долларов.

У Крейга отвисла челюсть.

– Ваша связь с Всемирным банком не была сильно охраняемой тайной. Нам тоже хорошо известен Генри Пикеринг. – Питер улыбнулся и быстро продолжил: – Конечно, существуют определенные условия и оговорки, но я не считаю их чересчур запретительными. – Он повернулся к своему белому адвокату: – Иззи, ты подготовил документы? Отлично, передай мистеру Меллоу экземпляр, а потом прочти для всех нас.

Изадор Коэн поправил очки, разложил перед собой на столе толстую пачку документов и начал:

– Во-первых, оформлено разрешение на покупку земли, – сказал он. – Разрешается Крейгу Меллоу, британскому подданному и гражданину Зимбабве, приобрести контрольный пакет акций землевладельческой частной компании, известной под названием «Ролендс Лтд». Разрешение подписано президентом страны и скреплено министром сельского хозяйства.

Крейг подумал об обещании Тунгаты Зебива не допустить выдачи такого разрешения, потом вспомнил, что министр сельского хозяйства был зятем Питера Фунгаберы. Он бросил взгляд на генерала, но тот сосредоточенно слушал адвоката.

Приступая к очередному документу, Изадор Коэн не пропускал ни единой строчки даже в преамбуле и делал паузы в конце каждого параграфа, чтобы ответить на вопросы.

Крейг был настолько возбужден, что не мог сидеть на месте, говорить спокойно и по-деловому. Мгновенная паника, которую он испытал при упоминании Питером Всемирного банка, давно была забыта, он готов был пуститься в пляс по террасе. «Ролендс» были его, поместье «Кинг Линн» было его, поместье «Квин Линн» было его, «Воды Замбези» были его!