– Да, на темной дороге стоял грузовик в противоположном направлении.

– Сообщите суду, что произошло потом.

– Водитель грузовика включил фары, потом мигнул ими три раза. Одновременно он выехал на середину дороги.

– То есть заставил вашу машину остановиться?

– Именно так.

– Что вы сделали потом?

– Я сказал водителю: «Прижмись к обочине, но будь осторожен. Может быть засада».

– Значит, вы не ожидали увидеть на дороге грузовик?

– Нет.

– Вы не сказали: «Вот они, прижмись к обочине»?

– Нет.

– Что вы имели в виду, говоря: «Может быть засада»?

– В последнее время многие машины были атакованы вооруженными бандитами, особенно на пустынных дорогах и ночью.

– Что вы чувствовали?

– Я предчувствовал беду.

– Что произошло потом?

– Мои телохранители вышли из «мерседеса» и пошли поговорить с водителем грузовика.

– Вы могли видеть водителя грузовика со своего места в «мерседесе»?

– Да. Я не знаю этого человека и никогда не встречался с ним прежде.

– Какова была ваша реакция?

– Я был крайне насторожен.

– Что произошло потом?

– На дороге позади нас вдруг появились фары. Потом раздался чей-то голос, приказывавший моим людям сдаться и бросить на землю оружие. Мой «мерседес» окружили вооруженные люди, меня насильно вытащили из машины.

– Вы узнали этих людей?

– Да. Когда меня вытащили из машины, я узнал генерала Фунгаберу.

– Это успокоило вашу тревогу?

– Напротив, я понял, что моя жизнь находится в опасности.

– Почему, господин министр?

– Генерал Фунгабера командует бригадой, знаменитой своими безжалостными действиями по отношению к известным матабелам.

– Ваша светлость, я возражаю! – закричал Абель Кхори. – Третья бригада является частью регулярной армии, а генерал Фунгабера – известный и пользующийся уважением офицер.

– Возражение обвинения оправдано. – Судья вдруг задрожал от ярости. – Я не позволю использовать этот зал для оскорбления выдающегося офицера и его храбрых солдат. Я не допущу, чтобы обвиняемый в моем присутствии распространял межплеменную ненависть и предрассудки. Предупреждаю, я без промедления обвиню вас в неуважении к суду, если продолжите говорить в подобном ключе.

Джозеф Петал позволил своему свидетелю успокоиться в течение тридцати секунд после столь грозной тирады.

– Вы сказали, что ваша жизнь была в опасности?

– Да, – тихо ответил Тунгата.

– Вы были крайне взволнованы?

– Да.

– Вы видели, как солдаты выгружали из грузовика слоновую кость и меха. Как вы отреагировали на это?

– Я решил, что меха и слоновая кость будут использованы каким-то образом, я не знал точно каким, чтобы обвинить меня и убить.

– Возражаю, ваша светлость! – закричал Абель Кхори.

– Последнее предупреждение обвиняемому, – угрожающим тоном произнес судья Домашава.

– Что произошло потом?

– Мисс Джей вышла из машины и подошла ко мне. Солдаты отвлеклись. Я знал, что это – мой последний шанс. Я схватил мисс Джей, чтобы солдаты не могли стрелять, и попытался скрыться на «лендровере».

– Благодарю вас, господин министр. – Мистер Джозеф Петал повернулся к судье. – Милорд, мой свидетель только что перенес достаточно утомительный допрос, могу я просить суд объявить перерыв до завтрашнего утра, чтобы он имел возможность восстановить силы?

Абель Кхори мгновенно вскочил с жаждой крови во взгляде.

– Еще нет и полудня, обвиняемый давал показания менее тридцати минут, и адвокат обращался с ним recte et suaviter. Для такого опытного и тренированного солдата это не более чем безделица per se. – Абель Кхори от волнения перешел на латынь.

– Мы продолжим, мистер Петал, – объявил судья, и защитнику оставалось только пожать плечами.

– Ваш свидетель, мистер Кхори.

Абель Кхори, попав в родную стихию, впал в лирику.

– Вы показали, что опасались за свою жизнь, но я смею уверять, что вы ощутили приступ вины, смертельного страха возмездия, вы пришли в ужас от перспективы предстать перед народным судом в показательном процессе, от того, что вы можете почувствовать весь гнев этого образованнейшего человека в алой мантии.

– Нет.

– Только чувство вины малодушного человека заставило вас совершить серию гнусных бессердечных преступлений…

– Нет, вы не правы.

– Схватив прелестную мисс Джей, вы использовали излишнюю силу, выворачивая ее нежные молодые руки. Вы наносили ей сильнейшие удары.

– Я ударил ее лишь один раз, чтобы она не выпрыгнула из мчавшегося на большой скорости автомобиля и не нанесла себе действительно серьезную травму.

– Разве вы не наставили смертоносное оружие, а именно армейский автомат, который, как вы знали, был заряжен, на генерала Питера Фунгаберу?

– Я угрожал ему автоматом, в этом вы правы.

– А потом вы выстрелили в нижнюю часть его тела, а именно в живот.

– Я не стрелял в Фунгаберу. Я намеренно про-махнулся.

– А я уверяю, что вы намеревались убить генерала, и его спасла только превосходная реакция.

– Если бы я хотел убить его, – тихо сказал Тунгата, – он был бы мертвым.

– Вы понимали, что воруете государственную собственность, когда угоняли «лендровер»? Вы наставляли автомат на мистера Крейга Меллоу? Вы не станете утверждать, что только вмешательство отважной мисс Джей спасло ему жизнь?

Почти час Абель Кхори налетал на невозмутимую фигуру, сидевшую на скамье подсудимых, вырывал из Тунгаты признания, а когда сел с видом бойцового петуха, Крейг понял, что мистер Джозеф Петал дорого заплатил за то небольшое преимущество, которое получил, вызвав своего клиента в качестве свидетеля.

Тем не менее заключительная речь мистера Петала была чудесно построена и призвана вызвать симпатию к Тунгате, объяснить и оправдать его действия, но в то же время не оскорбить патриотические или родовые чувства судьи.

– Я вынесу решение завтра, – объявил судья Домашава. Все встали, и зрители, возбужденно обсуждая процесс, начали выходить в коридор.

– Впервые за весь процесс я испытала жалость, когда Сара стала давать показания, она – такая милая девочка, – сказала Сэлли-Энн за обедом.

– Девочка? Думаю, она на пару лет старше тебя. – Крейг хмыкнул. – Значит, ты просто грудной ребенок.

Она решила не обращать внимания на его шутку и серьезно продолжила:

– Она так верит в него, что на мгновение даже я засомневалась в том, что видела собственными глазами. Потом Абель Кхори вернул меня на землю.

Господин судья Домашава зачитывал решение своим отчетливым, как у старой девы, голосом, который совсем не подходил к серьезности предмета. Сначала он перечислил события, которые не вызывали разногласий ни у обвинения, ни у защиты, потом продолжил:

– Защита была построена на двух опорах. Во-первых, мы выслушали показания мисс Сары Ниони, согласно которым обвиняемый ехал, как нас заверили, на любовное свидание, и встреча с грузовиком была совпадением или подстроена каким-то неведомым образом неизвестными лицами.

Мисс Ниони произвела на суд впечатление наивной и неискушенной молодой девушки, и ее признания были сделаны явно под влиянием обвиняемого. Более того, суд был вынужден рассматривать утверждения обвинения о том, что мисс Ниони находилась под таким влиянием обвиняемого, что могла быть соучастницей в подготовке партии контрабанды…

На основании вышеизложенного суд отвергает показания мисс Ниони как потенциально пристрастные и недостоверные…

Второй опорой защиты было предположение, что жизнь обвиняемого подвергалась опасности или он считал, что она подвергалась опасности со стороны арестовывавших его офицеров, и на этом основании обвиняемый предпринял ряд действий в порядке самозащиты.

Генерал Фунгабера является офицером с безукоризненной репутацией, высокопоставленным государственным служащим. Третья бригада является элитным подразделением регулярной армии, а служащие в ней солдаты – закаленными в боях, но тем не менее дисциплинированными и обученными военнослужащими.